Ничего не поменялось за тот десяток лет, что Римма программу не видела: в самом начале шли легкие, юмористические вопросы — для разогрева и постепенного вхождения зрителей в игру. Только девушке показалось, что загадки носят ностальгический, советский привкус — видимо, в расчете на нынешних зрителей, где, как известно, преобладают те, кому за пятьдесят, а то и за семьдесят. И опять, сурово насупившись, Бурагин проговорил: — «Бэ»! Соображают обычно на троих! Чтобы разбавить хмурость, которую источал герой, Мальков решил пошутить: — Да! Многим из нас некогда приходилось, порой даже поневоле, распивать бутылку крепкого алкоголя втроем. А вам самому? — с приятной улыбкой, втягивая его в табл-ток, вопросил ведущий. — А мне — нет, — сказал, как отрубил, рекламист. — Никогда? — с прежней иронической улыбочкой переспросил ведущий. — Ни разу в жизни? — Никогда! — сурово отшил Бурагин. — Тогда, не тратя время на соображения, переходим к третьему вопросу, на две тысячи рублей: как звали артиста, исполнившего главную мужскую роль в американском оскароносном фильме «Титаник»? И вот какие варианты вам предлагает наш уважаемый компьютер: «а» — Роберт де Ниро, «бэ» — Леонардо ди Каприо, «вэ» — Крис де Бург и «дэ» — Юрий Никулин. Римма отдала должное незатейливому юмору составителей вопросов. Да и игрок, наконец, усмехнулся и попробовал пошутить: — Юрий Никулин в «Титанике» — было бы круто, да?.. Но правильный ответ: Леонардо ди Каприо. — И это верное решение! — снова возопил Мальков с таким пафосом, будто только что при его участии была доказана теорема Ферма. — Переходим к четвертому вопросу, на четыре тысячи. Кто написал знаменитую трилогию: «Приключения Незнайки», «Незнайка в Солнечном городе» и «Незнайка на Луне»? Вариант: «а» — Самуил Маршак, «бэ» — Агния Барто, «вэ» — Сергей Михалков; «гэ» — Николай Носов? Бурагин впервые задумался, и ведущий немедленно вклинился: — Напоминаю, что у вас есть пять вариантов подсказки: «звонок другу», «пятьдесят на пятьдесят», «право на ошибку», «пропустить вопрос» или «помощь зала» — но использовать вы можете только четыре из них. Итак? — Нет, я отвечу сам. — Брать подсказки не хотите? — Пока не хочу. — Что ж, пожалуйста. Ваш ответ! — Вариант «гэ», Николай Носов. — А правильно ли это, мы узнаем через пару минут, никуда не уходите, реклама пройдет быстро! Жертва № 4 Когда ты играешь (или сражаешься, что одно и то же) — отдаваться этому следует на все сто процентов. Выплескивать всего себя. Ни капельки, ни крошки не оставлять в заначке. Не приберегать силы для будущих схваток и игр. И если в интеллектуальную игру режешься — надо весь свой ум, память и соображалку напрячь. Не забывая, конечно, об интуиции, которую надо обострить всеми доступными методами. Да! Бой, что ты ведешь здесь и сейчас, — он всегда самый главный. И он должен быть — как последний. Но это не значит, что, сидя супротив пижона Малькова в желтой оправе, я в то же самое время, совсем не думал и о других поединках. Ведь каждому из нас приходится по жизни, словно государству в осаде, биться разом против многих, воевать на нескольких фронтах. Вот и сейчас: вроде бы телевизионная забава, развлекуха, ничтожное зрелище для плебса — и все равно, если будешь высокомерен, снисходителен и не станешь драться так, словно за жизнь свою сражаешься, — уползешь отсюда побежденным, на брюхе, повизгивая. Вдобавок надо помнить: я же здесь не просто как частное лицо, какой-нибудь хлебороб, смотритель автостоянки или актеришка. Игра — часть моего имиджа, меня заметят коллеги, подчиненные, друзья, недруги и враги. Увидят, как я держусь, как владею собой, сколько всего знаю. Да и потом: нельзя проигрывать хотя бы потому, что шоу — дорогое удовольствие. Чтобы оказаться здесь, пришлось проплатить, и немалую сумму — наликом, в плотном конверте, из рук в руки. За участие — и еще кое за что. Однако игра эта, главная для меня в настоящий момент — потому что непосредственно происходила здесь и сейчас, не отменяла другие битвы, что досталось мне на этом историческом этапе вести. Во-вторых, параллельно шла драчка бизнесо́вая. В который раз конкуренты вознамерились разбить, обанкротить, стереть с лица земли. Их самая сладкая мечта: вовсе меня уничтожить, а для того — подставить, посадить, заставить бежать из страны. Тут им тоже ни пяди нельзя уступать. И еще один бой, в который я ввязался. Сначала казалось: для того, чтобы просто пощекотать нервы или прикольнуться. Но теперь-то, оказывается, все всерьез. Казалось бы: влюбить в себя медсестричку родом из провинции — что может быть легче! Да она сама, эта девчонка, шла на вербовку (как говорится в культовом фильме про семнадцать мгновений). Я с ней столкнулся, уболтал на свидание. Явился с огромным букетом, сводил в культовый «Сахалин». И — готово! Она — моя, ноженьки с удовольствием раскинуты. Но вот то, что я совершил дальше… Нет, убивать мне было не впервой. Но обычно это происходило все-таки опосредованно. И мой первый партнер по бизнесу, которого я заказал в 1999-м — его застрелили в упор у собственного дома, милиция вышла вроде бы на след исполнителя и даже установила личность киллера. Но отыскать так и не смогла. Может быть, потому, что первым того нашел начальник моей службы безопасности, а что конкретно он с киллером сотворил, я никогда не спрашивал. Потом случился один конкурент, позер, актер и невротик, которого я разорил. На него вдобавок с моей подачи, наехали налоговая и ОБЭП, и он, истерик, не выдержал: застрелился на своей даче из охотничьего ружья. Считать его в качестве моей жертвы? А тот смешной толстый человечек, пиар-менеджер нашей фирмы? Который после моего разноса отправился в туалет в офисе, да и выпрыгнул рыбкой с шестого этажа — мозги потом с асфальта соскребали, — этот тоже мой? А сколько было в юности драк — да и потом, в зрелые годы случались, — когда противников после тяжелого удара арматуриной или битой увозили на «Скорой»? Вот никогда не интересовался, что там с ними потом сталось — может, кто-то в итоге и откинул копыта. Но как бы там ни было, вчера ночью случилось в первый раз, когда я убил непосредственно сам, своей рукой. Или почти своей. И оказалось не то чтобы приятно — нет, приятного мало, но — несложно и непротивно. Скорее, непросто было соблюсти все политесы, что требовались согласно условиям. Детали, конечно, оставались на мое усмотрение, но я думаю, покойная в свой последний день оказалась довольна. А возможно, даже счастлива. Еда и выпивка в хорошем ресторане, аромат дорогой кожи в салоне «Порше», громадный букет… И потом — целое представление, что я разыграл… Вчера, у нее дома… Финал-апофеоз случился, когда я упал на одно колено и протянул ей бархатную коробочку с бриллиантовым кольцом… И проговорил положенные слова: — Дорогая, хочу всегда быть рядом с тобой, стань моей женой. И вот что значит: как только дело касается брака, женщинам напрочь отказывают чувство юмора и критичность мышления. Казалось бы: с какой стати мне вдруг на ней жениться? Кто я — и кто она? Я — рекламный босс, автор и исполнитель шлягеров, всенародно любимый — и кандидат, между прочим, психологических наук. Она — простая медсестра со средним специальным образованием, родом из Торжка. У меня — десятки миллионов долларов на счетах (пока еще), дома, компании, квартиры, яхта. Двое дочерей, наконец. У нее — однушка в Нагатино и непонятный статус: уволилась из частной клиники с должности медсестры. Включила бы на минуту мозги: зачем, спрашивается, она мне? Нет, приняла все за чистую монету! Лишь прошептала: — А как же?.. Ведь ты женат? И когда я горячо уверил ее, что мы с супружницей сейчас разводимся и не пройдет и месяца, как я стану абсолютно свободен, — этого оказалось довольно, чтобы она прошептала: — Да, я согласна. Ну, а дальше — дело техники. Штучка она оказалась горячая. А вчера, взбодренная кольцом, и вовсе сорвалась с катушек — и кричала, и царапалась, и кусалась. Мы выпили шампанского — в которое я подмешал пару таблеток снотворного. И когда она, истомленная, наконец, заснула с зачарованной улыбкой на устах и предвкушением грандиозных и радостных событий, я стал действовать. Я нисколько не жалел ее — ведь она умирала счастливой. Наркотик мне раздобыл всё тот же начальник службы безопасности — он, подполковник ФСБ в отставке, вообще большой прохиндей. И героин достал, и насчет дозы подходящей просветил, и как обращаться научил. И даже натренировал меня: как колоть в вену. Непростая наука оказалась, я две недели с ним тренировался. Я ведь по жизни наркотиками брезговал, не пробовал даже ни разу ничего такого, включая анашу. Все оказалось довольно просто, и Ольга больше не проснулась. Даже от укола в вену. Сказались любовь, шампанское и снотворное. И — да, хорошо подготовился и получил от своего бывшего фээсбэшника консультацию: какая доза вызывает кайф, а какая — становится смертельной. И своей временной любовнице я для верности вколол удвоенную смертельную. И она тихо отошла во сне. Без мучений, незаметно, с легкой улыбкой на устах. Было ли мне ее жаль? Немного. Такая живая, теплая, горячая, страстная. А скоро станет ледяной. А потом ее начнут есть черви. И я ею ни разу больше не воспользуюсь. И никто другой. Но, с другой стороны, подобную погибель еще нужно заслужить. Не случайно православные христиане молят своего Господа дать им кончину безболезненную, мирную, непостыдную. Вот и Мачникова заслужила непонятно за что смерть мирную и нисколько не мучительную. Разве что отчасти постыдную. Я вообразил, как ее найдут — соседи, друзья или полиция: голую и отравленную наркотой. Но приводить ее в нестыдный вид — сиречь, одевать — я, конечно, не стал. В квартире убиенной я быстренько прибрался за собой. Разумеется, забрал пресловутое кольцо с бриллиантом. Еще, дай бог, пригодится. Потом помыл свой бокал. Вытер всюду отпечаточки. Приложил ручки Оленьки покойной к шприцу, бросил его на пол. Получалось естественно: недостаточно опытная наркоманка не рассчитала дозу. Я не знал, насколько въедливо и скрупулезно будет идти следствие. Например, станут ли докапываться, откуда самоубийца раздобыла героин? Будут ли исследовать, какой он чистоты, из какой партии и каким образом оказался в квартире погибшей? При общей безалаберности, охватившей страну, а особливо государственные службы — которые, если их не простимулировать, зачастую и пальцем о палец не ударяют, — мне почему-то казалось, что полисмены столь глубоко копать не станут. Но все равно оставшийся наркотик в пакетике я захватил с собой. В мусоропровод на этаже выбросил только собственноручно подаренный букет и использованный презерватив. Особо таиться я не стал, потому что не сомневался: меня все равно вычислят. Даже в мусоре следакам копаться не придется. Ведь таперича всюду камеры, и они, разумеется, записали и меня вместе с ней: и в кабаке на «Коломенской», и как мы в моей машине подруливаем к ее дому и входим в обнимку в подъезд. Поэтому надо быть готовым, что меня установят. Но я сумею сыграть удивление: «Как?! Умерла?! Такая молодая?! А что случилось?» А дальше — объяснение простое и короткое: «Да — в тот вечер я был с ней в квартире. И да, мы сожительствовали, но ночевать я не остался, мы немного повздорили, и я уехал, что там дальше было, я ни сном ни духом». «На какую тему повздорили?» «Она хотела, чтоб я на ней женился, я отвечал, что это невозможно». «Вы совместно употребляли наркотики?» «Да вы что, товарищ следователь, я вообще не по этой части, давайте пройдем экспертизу, я абсолютно чист. Хотите — смывы с рук, хотите — налью вам баночку, пожелаете — кровь из вены. Все, что скажут эксперты». «Была ли Мачникова наркоманкой? Рассказывала о намерении употребить наркотик в тот вечер?» «Наркоманкой? Никогда не замечал. Вены у нее были всегда чистые, если вы об этом. И на руках, и на ногах, и везде. Да-да, я, конечно, видел ее голой, мы знакомы с ней пару месяцев и несколько раз вступали в половую связь. Сколько точно? Ну, не знаю, раз пять-шесть, наверное. А это имеет значение? Откуда она героин добыла, я не в курсе. Я ей его точно не приносил, и вообще ото всех этих наркоманских дел далек, хоть кого в моем окружении спросите». Да, разумеется, я продумал заранее свою линию защиты, и она казалась мне безупречной. И ни малейших угрызений совести я не испытывал, вот ни капельки. Она ведь сама напросилась — это раз. Да и умерла счастливой — это два. И теперь мне во время короткого отдохновения от игры — вот как сейчас, когда рекламная пауза, и подбежала гримерша, и кисточкой проходится по моему лицу и голому черепу, — только приятно вспомнить, как оно вчера все было. И предвкушать, как беспомощно полиция станет вокруг меня кружить с дебильноватыми своими вопросами. А приятно находиться в свете софитов, при нацеленных на тебя многочисленных камерах! И когда шоу — твое и все вокруг крутятся вокруг тебя. И вот эта гримерша, что хлопочет со своей кисточкой, тоже хороша. Тот самый сорт простушки-секси из народа, как вчерашняя медсестра. Ну, эта, может, чуть продвинутей будет от постоянного вращения рядом со звездами. Надо попытаться ее приласкать, прямо тут, после игры. Есть же у них здесь укромный уголок, пятачок для гребли. Надо будет у Малькова после игры по-свойски спросить, где он тут своих пялит.