А та двадцатилетняя девчушка, что была в джинсовой куртяшке, платье и кедах (в 21.30), покидает парадное на следующее утро, в девять тридцать — причем в другой одеже. Значит, здесь, по адресу: Абрамова, пятнадцать, второй подъезд, — она и проживает. (Хотя этот факт как раз не исключает, что она могла забежать в гости к Порецкому, убить, а потом переодеться.) А вот та эффектная дамочка во всем белом и с очками вполлица (пятница 22.40) больше в кадре так и не появляется. Нет её, и все тут. То есть в парадное вошла, а назад — нет? Как это может быть?! Я проглядываю все воскресенье, понедельник следующей недели и вторник. Дальше у меня не хватает терпения — но что за чудо?! Куда делась деваха? Она либо легла на дно: живет там, на адресе, и вот как раз седьмого июня заболела и осталась растекаться в своей квартире. Либо выпрыгнула из оконца и убежала. Либо я ее потерял. И я еще и еще раз просматриваю видео выходящих. Однако дамы в белом нигде нет. Или же она замаскировалась так, что я ее не опознал. Но зачем ей, спрашивается, маскироваться? Я перекидываю на принтер ее фото. И второе тоже — двадцатилетней в джинсовке и кедах. И третье — той самой, что была у Порецкого в среду, девчули в кепарике. Все три у меня под подозрением, всех трех я хочу отследить. Я возвращаюсь на видео к среде, пятого июня. Вот интересно, а откуда та «кепка», что провела в квартире новопреставленного почти четыре часа, вообще взялась? Охранник в спорткостюме «СССР» утверждал, что никаких девиц Игорь Николаевич не подвозил. Значит, они встретились где-то в метро? Или прибыли на такси? Я отматываю таймеры всех камер, что находятся поблизости от дома погибшего, на среду, пятое. И вот я ловлю Порецкого и кепку на одной из камер в 21.38. Видео это расположено по пути к его дому с автопарковки. Вот: они идут, мило беседуют. Выглядят как парочка, но за ручки не держатся и он ее, тем паче, не лапает. Культурненько идут. А лицо девицы и тут все равно не рассмотришь, хоть убей. Я вызываю на экран тот видеорегистратор, что парочка должна была пройти двумя-тремя минутами ранее. И вот на табло — среда, пятое июня, 21.36… 21.35… 21.34… А их всё нет… 21.33… 21.32… 21.31… Наконец, появляется он, Порецкий. Один. Один?! Да, да, он идет в совершеннейшем одиночестве! Девчонки рядом — как не бывало! Значит, что? У них вот здесь, в слепой зоне меж двумя камерами, состоялось свидание?! Камон, где?! На детской площадке на улице Абрамова? Или они только познакомились? Удивительные дела! Вот же странные люди существа, чтобы понять их, иной раз приходится все мозговые извилины напрягать! И бывает, что потом в итоге видишь, что разгадка на самом деле была настолько проста и тривиальна! Хорошо, девчонка-то откуда взялась? В глаза уже как песку насыпали, но я просматриваю все близлежащие камеры за среду, пятое июня, с девяти до десяти вечера. И вдруг — что это?! На одном из видео-регистраторов, в одном кадре я вдруг вижу двух знакомых мне персон. Та самая «клетчатая кепка» — это раз. А два — тот самый хорошо изученный мною вчера персонаж. Геннадий Колыванов. Сожитель моей заказчицы Полины Порецкой. Нет, «кепка» и Геннадий не общаются, даже не смотрят друг на друга. И шагают в разных направлениях. Но они, повторяю, вместе в одном кадре. Порой — довольно редко, но все-таки — я начинаю действовать импульсивно. Не задумываясь и не просчитывая последствия. Правда, как правило, впоследствии почти всегда оказывается, что я в своей спонтанности оказываюсь прав. И стремительность решений оправдывает себя. Но не всегда. Вот и сейчас: я выскакиваю из особняка. Курить внутри запрещено, поэтому дамочки, не оставившие вредную привычку, тусуются у угла. Я иду в противоположную сторону, попутно нажимая вызов Полины Порецкой. Она отвечает мне с усталой снисходительностью: типа, задолбал ты меня, сыщик. Я спрашиваю: — Объясните мне, пожалуйста, почему дамочка, подозреваемая в убийстве вашего отца, находится рядом с вашим парнем, Геннадием Колывановым? — Пожалуйста, поподробней, — голос заказчицы заледеневает. Я поясняю, в чем суть дела. — По какому точно адресу расположен этот ваш видеорегистратор? — Улица Абрамова, дом восемь. — Мой Гена живет там, в нашем районе. В соседнем с отцом доме. Мы с ним там и познакомились. Поэтому ничего удивительного. А вы и его теперь подозреваете? И меня? — Вас пока нет. Но сочетание странное. Любовница вашего отца. И рядом — ваш парень. Я хочу с ним поговорить. — Я вас не просила вбивать клинья между мною и им. — Вы меня подрядили раскрыть убийство вашего батюшки. Я работаю в рамках нашего с вами договора. — Гена здесь ни при чем! Неужели вы не понимаете?! — Тем проще будет ему все мне объяснить. — Ладно, я поговорю с ним. — Крайне недовольная, девушка отбилась. Ладно. Я вернулся к видеозаписям. Итак, пятница, ночь убийства. Посмотрим, как в тот свой последний вечер добирался домой гражданин Порецкий. Может, кто-то ему встретился на пути? Я стал смотреть видео на камере, отстоящей от подъезда погибшего метров на триста. Время — от двадцати ноль-ноль. И вдруг — подпрыгнул на месте! Потому что увидел еще одно знакомое лицо. Передо мной хорошо изученный (вчера вечером) второй зять погибшего, Костик! Адреналин после обнаружения Геннадия и разговора с Порецкой на повышенных тонах кипит в моей крови. Но тут уж зятек не отвертится! Потому что они с Порецким стоят лицом к лицу. У Игоря Николаевича в руках — портфель коричневой кожи и тот самый пресловутый пакет из «Алфавита вкуса». Они с Костиком оживленно разговаривают. Даже я бы сказал — беседуют на повышенных тонах. Еще точнее — ругаются! Погибший зятю что-то выговаривает. Прямо чуть не в нос пальцем ему указательным тычет! Потом Костик, как видно, в сердцах, разворачивается — и плюет, но не в Порецкого, а прямо ему под ноги! И резко, озлобленно бросается чуть ли не бежать с места встречи. Ну, дела. Я немедленно вспоминаю, что за Константином есть должок за оскорбленную вчера Римку. Теперь уж точно надо мне самому его найти и призвать к ответу. Нынешнее время, с повальной цифровизацией и огромным количеством баз, в которых следует ковыряться, — оно для терпеливых. Для кропотливых и усидчивых. Я себя к таковым не отношу. Мне по душе, скорее, — быстрота и натиск. Лихие погони. Жесткие допросы. Поэтому, не скрою, с облегчением покинул я офис «Хранителя Москвы». Очень хотелось бы в дальнейшем препоручить отсматривание видео Римке. Но она, похоже, еще менее усидчива, чем я. У метро, станции «Новогиреево», я пересел в собственный лимузин, брошенный здесь, и отправился в Гольяново. Порецкий обеспечил своих дочурок не слишком понтовым собственным жильем в Белокаменной. Он как заранее знал, что явится по душу Юлии примак такой Костик и пропишется в вышеозначенной квартире. С Геннадием Колывановым пока неясно — вроде он из обеспеченной семьи, если судить по «вышке» и эм-би-эй в Эдинбурге. Я припарковался во дворе длинной, как дурной сон, девятиэтажки и приготовился ждать. Середина недели. Костик мог, конечно, мотнуться на дачу, к своей толстухе жене, сопливому Матвейке и ружью — но сколько времени такая поездка займет, по пробкам! Все-таки ему ведь и работать надо, верно? Если не в июле окна обновлять (и зарабатывать), то когда? Тупо ждать, ничего не делая, я люблю даже больше, чем мордобой и погони. Я просмотрел на планшете пару эпизодов нового би-би-сишного сериала «Захват» — там тоже все крутилось вокруг камер видеонаблюдения, как у меня сегодня, смехота. А в начале третьей серии во дворе появился гражданин Камышников. Припарковал машину, ранее принадлежавшую Порецкому, рядом с моей тачилой. Того, что он узнает меня, я не боялся. Есть, конечно, вероятность, что товарищ владеет азами контрнаблюдения и после визита Римки пробил наше агентство и меня лично. Но нет, он скользнул по мне равнодушным взглядом и удалился в подъезд. Теперь мне следовало действовать быстро. Универсальный брелок домофона у меня имелся. Я знал, что проживает товарищ на третьем этаже — из адреса понять это несложно. Он поехал на лифте — конечно, перетрудился на своих замерах. Я взбежал бегом. И как раз застал моего красавца, когда тот открывал дверь в свою фатерку. Жена-ребенок на даче, красота. В пакетике у Костика позвякивали бутылочки-баночки. Наверняка предвкушал чувак вечерок на диване перед экраном и с пивком. Я втолкнул контрагента внутрь его квартиры и взял на болевой. Ногой захлопнул за собой дверь. Мы оказались наедине. Он попытался заверещать. — А ну-ка тихо! — прикрикнул я. Я старался держать его так, чтобы он не видел моего лица. Костик был испуган и ошеломлен. И еще ему было больно от моего захвата из арсенала боевого самбо. А вот не надо было вчера мою Римку пугать и доводить до слез. С этого я разговор и начал. — Ты, сцуко, вчера моей жене угрожал. — Неважно, что ни разу не была Римка моей женой, для дела сгодится и малое вранье. — Из винтовки в нее целил. Ты уже понял, что не прав был? Камышников молчал, сопел. Я нажал посильнее. Он заорал. — А ну-ка не вопи! Говори словами: понял или нет? — Понял!! — Дальше поехали: почему ты на нее бросился?! Что хотел скрыть? Почему помешал разговору Риммы и твоей женушки? Чего боялся? — Ничего! Ничего я не хотел скрыть! — А почему ружье тогда?! — Просто! Я волновался! Психанул! — Что ты скрывал?! — Ничего! — Тогда с какими целями ты встречался с тестем в ночь, когда его убили?