Паша Примерно в то же самое время я встречался с человеком, которого Полина рекомендовала как ближайшего подчиненного своего отца и товарища по работе. Звали его Иннокентием Карпащенко, и выглядел он под стать своему импозантному имени-отчеству: моложе, чем Порецкий, а именно лет сорока пяти или семи, красивый, с эффектной проседью в черной шевелюре и голубыми глазами. Отличный костюм, офисные ботинки, дорогой галстук. Легко можно было себе представить, как женщины-коллеги или просто встречные девушки сходят по нему с ума. Мы встретились неподалеку от офиса, где служили Карпащенко и погибший: у громадного, державного сталинского здания-утюга на Третьяковской. Ни в какое кафе не пошли, присели на лавочку — погодка хмурилась, но дождя не обещали. Вокруг спешили по своим делам москвичи и гости столицы. Узбеки в желтых жилетах в очередной раз взрезали столичный асфальт и укладывали бордюры и плитку. Временами стукотил отбойный молоток. Первым моим вопросом была смертельная болезнь у Порецкого. — У Игоря?! — выкатил глаза красавец. — Никогда не слышал. Ни разу ничего такого он не говорил. — Вроде в самое последнее время это обнаружилось. Где-то нынешней зимой. — Нет, ни сном ни духом. — А вы с ним в дружеских отношениях состояли, да? Выпивали, наверное, вместе. И разговаривали? О многом — в том числе о женщинах? — Случалось. — А в последние годы, после смерти жены, у Игоря Николаевича была постоянная подруга? — Не знаю. Не могу судить. Вы знаете, этой темы Порецкий как-то избегал. Может, дело заключалось в том, что я Леночку, жену покойного, знал, и поэтому распространяться о новой даме было бы чем-то вроде предательства ее памяти. — А сами как считаете: была у него какая-то на постоянке? Или кратковременные связи? — Мм, по косвенным признакам можно судить, что, скорее всего, все-таки второе. — По косвенным признакам? Это как? — Ну, бывало, приходил он на работу какой-то удовлетворенный, довольный, разглаженный. — То есть как после хорошего секса? — подмигнул я. — Типа того. — А напрямую про девушек ничего не рассказывал? — Нет. Вот только совсем незадолго перед кончиной вдруг высказался… — Незадолго? Когда точно? — Да прям дня за два, за три. — Вот как? И что же он сказал? — Вдруг выдал мне: о, я с такой классной девчулей познакомился. Чуть не впервые в жизни я подобное от него слышал. — Вот тут, пожалуйста, поподробнее. Когда он с ней встретился, при каких обстоятельствах, кто она такая? — Да ничего он не рассказал. Я ж говорю: он замкнутый был, не болтун, на темы секса не распространялся. — И все-таки в тот раз высказался. И что конкретно он произнес? В каких выражениях? — Да ничего особенного, я и не помню, кроме тех слов про классную девчулю. Мы с ним, кажется, в лифте ехали, а потом то ли кабина остановилась, то ли кто-то вошел — в общем, разговор прервался. — И больше не возобновлялся? — Нет. Вскоре он и погиб. — А в какой день недели та беседа случилась? — Умер он в пятницу, да? Значит, это в среду было или во вторник. — На той же неделе? — Да, да. — А может, в понедельник или в четверг? — Может. Но, скорее, все-таки в среду. — А может ли смерть Порецкого быть связана с его работой? — Это как? — Говорят, он важный контракт прорабатывал на строительство в Южной Америке, вы с китайцами там конкурируете, и они-де могли быть заинтересованы, чтобы его убрать. Потому что именно Порецкий интересы нашей страны активно отстаивал. — Вообще-то это конфиденциальная информация. Откуда вы ее взяли? — Дочь мне его сказала. — Что же, вы думаете, что те, кто после Порецкого будет этот проект курировать, меньше о России станут печься? — Я ничего не утверждаю, я вас спрашиваю. — Глупость. Выбросите это из головы. — А мог Порецкий какую-то важную информацию дома хранить? Или в своем телефоне? И его убили, чтобы ее похитить? — Исключено. Секретные документы мы получаем в первом отделе, под роспись. — А кто место Порецкого занял? — Пока именно я его врио. — К зарплате большая прибавка? — сыграл под дурачка я. — Не настолько, насколько обязанностей и дел прибавилось. — Значит, вы в принципе выиграли от его смерти? — О-хо-хо. Ну, вы меня насмешили. Нет, я Игоря не убивал. И не заказывал. — А мог он из-за каких-то служебных проблем с собой покончить? — Никаких особых проблем у него в последнее время не было. Обычная рутина. Я еще выспросил у друга-красавца, не выглядел ли в последние дни его погибший приятель подавленным? Чрезмерно расстроенным? Убитым горем? Нет, нет и нет, отвечал тот. Может, у него случились какие неприятности? Не знаю что. Например, начальник накричал? И опять ответ последовал отрицательный. Или с дочками, зятем, внуком что-то неладное? И снова: «Нет». Говорил ли он о будущем? Делился какими-то планами? Что-то предвкушал? Это тоже, к сожалению, нет. Так вот мы с ним и поговорили, и, признаюсь, имелась в его показаниях важная деталька. Потому что оперативная моя чуйка нашептывала мне, что в смерти Порецкого замешана женщина. Эти шесть бутылок французского шампусика, тарелка с сырами, фрукты, чистое белье в спальне и свежеприготовленное блюдо — все говорило в пользу ля амура. Правда, полисмены отсмотрели, как говорят, видео с камеры над подъездом — и вроде бы в ту пятницу погибший пришел домой один. И соседи тоже ничего не видели. Ну, на соседей по нынешним временам, когда все в себя самих и собственные гаджеты погружены, я и не рассчитывал. А видео — полицейские могли ведь и ошибаться, не правда ли? Конечно, против версии об амурном разбое говорит тот факт, что из квартиры погибшего, по словам младшей дочери, ничего не пропало. Ничего, кроме налика и телефона. Но, может, для преступника был-таки важен айфон? Или информация в нем? Или Полина Порецкая просто не знала о чем-то очень ценном, что имелось в квартире погибшего отца? И украли как раз именно это ценное? В итоге, если бы букмекерские конторы принимали на мое расследование ставки, я бы на убийство поставил четыре-пять против одного на суицид. А на то, что в деле замешана женщина, не пожалел бы шести-семи против преступника-мужчины. Но при том мне казалось, что убийца (женского пола) — вряд ли одиночка. Все у нее вышло настолько складно и продуманно, что вряд ли дело под стать обычной провинциальной клофелинщице. И откуда она узнала про антидепрессанты, коими баловался покойный? И когда и как успела приготовить смесь? Попахивало каким-то заговором или сговором. И на то, что в деле, кроме женщины-исполнительницы, замешан еще какой-то мужчина, я бы тоже поставил, исходя из трех-четырех к одному. Именно о том нашептывало мне мое оперативное чутье, обострившееся по случаю настоящего дела.