– Все нормально, ребята, помощь уже в пути. Жень, давай-ка умоемся, смотри, весь испачкался. Люба понимает, что происходит нечто скверное. Если пришли эти люди, значит, есть заявление – на нее! Кто его мог написать? – Ну конечно же. – Люба вспомнила брезгливую гримасу отца, когда он увидел Бруно и Декстера. – Господи, зачем ему это понадобилось? Ответ прост – Надина квартира. У отца есть связи, и он мог натравить на нее разные службы по охране детства, а потом скажет: хочешь, чтоб тебя не трогали, – откажись от наследства. И то, что отец не сам это придумал, очевидно, только вот исполнил это он, у Татьяны таких связей нет. Или есть? Любе отчаянно хочется, чтобы отец оказался ни при чем. – Люба, открой, это Реутов. Знакомый голос обрадовал Любу невероятно. Значит, они ее не бросили. Она плотно закрыла дверь на кухню. – Жень, смотри, чтобы Бруно не вышел. Кто знает, как среагирует пес на непрошеных гостей и шум. На лестничной клетке тетки отбивались от наседающих соседок: – Бессовестные! К алкашам надо ходить! Зря только деньги получают, придираются к порядочной женщине! Вон сколько бродяжек в теплотрассах, а они сюда! Ну, еще бы, алкаши ведь и по морде дать могут! Шум нарастает, полицейский Артем заметно скис – он никак не ожидал увидеть начальство из городского управления, да не кого-нибудь, а самого Реутова. – Покажите направление на проверку, – нахмурился тот. – Так, имеется заявление. От кого оно? – Мы не имеем права… – Старшая из теток готова к драке. – А препятствование проведению проверки… – Не влечет за собой ничего, решения суда нет, квартира – частная собственность. – Реутов в упор смотрит на ювенальных дам. – От кого поступило заявление? – Мы… начальство знает, там и спрашивайте. – Тетка косится на полицейского Артема, но тот уже отмежевался от нее. – Есть направление, и мы… – Должны составить акт. – Реутов читает направление. – Люба, я буду снимать все на камеру. Пусть войдут, собаку только подержи. А потом мы с этим разберемся, я тебе твердо обещаю. Вить, а ты побеседуй с нашим сотрудником, надо связаться с майором Троцем – знает ли он, чем занят сержант, и если знает, то вызови его к нам на разговор. Люба прошла на кухню и надела на Бруно поводок. – Акт я прочитаю сам, и не дай вам бог что-то там присочинить. – Реутов включает камеру. – Гражданки, расходитесь, Любовь Дмитриевну я никому в обиду не дам. Тетки просочились внутрь. – Квартира очень чистая. – Старшая из проверяющих огляделась. – А где ребенок? – Ребенок чай пьет, не надо его пугать. – Реутов зол и хочет сорвать злость. – Вот кроватка, вот игрушки, книжки, вот шкаф с одеждой. Люба, ты Бруно придержи. Увидев пса, тетки попятились. – Собака на кухне, кот… антисанитария. – Где антисанитария? – Реутов готов прибить дуру. – Покажите мне грязь, немытую посуду, пыль, паутину, биологические жидкости – ну, как в лучших домах Парижа, которые вы по долгу службы обязаны регулярно посещать, но отчего-то манкируете своими обязанностями, а вместо этого досаждаете семье, которая в принципе не может быть предметом вашего внимания. А само по себе присутствие в квартире животных – привитых, чистых, дружелюбных – не является антисанитарией. Старшая присела за стол, где пил чай Женька: – Как тебя зовут? Женька покосился на нее и промолчал. – Мальчик не разговаривает? Запуган? Реутов мысленно выругался. – Мальчик приучен не разговаривать с посторонними. – Реутов открыл крышки кастрюль. – Еда имеется, и в холодильнике достаточно продуктов. – Я хочу поговорить с ребенком. – Проверяющая покосилась на Бруно. – Уберите собаку. – Это мой дом. И собака будет там, где я сочту нужным. – Любин голос звучит так холодно, что, кажется, сейчас все вокруг покроется льдом. – Вы ног никогда не вытираете, когда приходите в чужой дом? А от ваших пальцев на столешнице пятна, здесь после вас дезинфекцию производить придется. Тетки оглянулись – и правда, на светлом полу видны грязные следы. А Реутов стоит без обуви – он снял ботинки у порога. – На улице лужи… и вообще это не имеет значения. Они обе уже понимают, что делать им в этом доме совершенно нечего – стерильная чистота, вполне благополучный, не изможденный ребенок, на котором нет ни синяков, ни ссадин, это отлично видно, потому что одет он в маечку – в квартире очень тепло. Но сдаваться они не намерены. Должно что-то быть, не зря же они здесь. И собака такая огромная, а это определенно опасно. Бруно понимает, что поводок на него надет не ради прогулки. И люди, которые пришли в дом, – не друзья… ну, кроме того, что рядом с его человеком. И на них надо бы зарычать, но он вдруг понимает, что сейчас защитить Стаю может, лишь ничего не делая. Он застыл, и только Декстер, сидящий на подоконнике, бьет хвостом, а рука, сжимающая поводок, побелела от напряжения. – Скажите мальчику, чтоб он отвечал на вопросы. – Жень… – Мама, они мне не нравятся. – Женька исподлобья уставился на непрошеных гостей. – Я пойду мультики смотреть. – Просто скажи мне, тебя бьют? Женька непонимающе уставился на тетку. – Мама бьет тебя? Женька пытается соединить в голове два понятия – «бьет» и «мама», и все это никак не связывается у него. Он смотрит на Реутова, а тот только руками разводит – ну, дура же, просто ответь ей, и все. – Нет, меня никто не бьет. – Женька вдруг смотрит на пол. – Вы натоптали, а мама убирает! Как некрасиво! Вы разве не знаете, что нужно в доме обувь снимать? Женька возмущенно засопел и слез с табурета, всем своим видом показывая, что аудиенция закончена. – Идем, Бруно. Люба отпустила поводок, и собака послушно двинулась за Женькой, через секунду и кот, спрыгнув на пол, продефилировал вслед за приятелями, брезгливо обходя грязные следы на полу. Все-таки внешний мир – неподходящее место для кота, и Вселенная, несмотря на все его усилия украсить ее собой, пока несовершенна. В отличие от него. 16 – Милка, успокойся, с твоими зверями все пучком. Мила уверена, что если Люба забрала их, то, конечно, с ее Стаей дело обстоит наилучшим образом. Но с ней самой не все хорошо, даже если не учитывать ранения. Бруно загрыз напавшего на них человека, а она сунула труп в бочку с горящим мазутом. Конечно, он мог сгореть дотла, она сама перебросила в бочку его ноги и утрамбовала попавшейся под руки палкой, но если он не сгорел до конца, тогда что? Да, она влила туда канистру бензина, перемешанного с маслом, – и то и другое всегда есть в багажнике, но достаточно ли этого? А ведь она привезла раненого в больницу, там ее могли запомнить, и если парень выжил, то скажет, где с ним случилась беда, и этот труп в бочке… Нет, не все хорошо. Нужно защитить Бруно. Она не позволит усыпить своего пса ни за что ни про что. – Лень, у меня есть вопрос. – Давай. – Леонид устало смотрит на подругу. – А потом у меня к тебе тоже будет вопрос. Личного характера, так сказать. – Как быстро и насколько бесследно сгорает человеческое тело? Леонид уставился на бывшую одноклассницу, как на сумасшедшую. – Ты не смотри так, а скажи. Ты же доктор, должен знать. – Ну, такое я только приблизительно знаю. – Леонид пожал плечами: – Я же не судебной медициной занимаюсь. – Ладно, давай предположительно. – А предположительно зависит от массы тела, объема, структуры костей – менее плотные кости горят скорее. Также зависит от температуры горения, от интенсивности. От погодных условий, наконец – в сухое лето гореть будет жарче, вот в Индии сжигают покойников, так пепел остается… Пепел тебя устроит?