А вместе с памятью вернулась боль. И беспокойство – Бруно и Декс, господи ты боже, где ее обожаемые братья, ее Стая? Сколько она здесь и где это – здесь?… Мила открыла глаза. Вернее, один глаз, потому что второй плотно закрыт повязкой. Одна рука оказалась неподвижной – к ней тянется какая-то трубка, но второй она ощупала лицо. – Ага, проснулась. Мила обнаружила, что лежит на кровати, рядом приборы с мигающими лампочками. Больница. Почему? Около кровати стоят огромный бородатый мужик в зеленой пижаме и Ленька. – Тише, не надо нервничать. – Бородатый наклонился над Милой: – Помнишь, кто ты? – Бруно! – Мила смотрит на Леньку. – Где Бруно и Декс? – Уймись, их Люба забрала, живут как короли. – Леонид покосился на бородатого доктора и взял Милу за руку: – Ты же Любу помнишь? Сестра твоей соседки-художницы. Мила нахмурилась. Ленька говорил о ком-то, кого она не помнила… или помнила? Точно, была барышня, Декса тискала. А потом… что-то случилось, но что? Почему она не помнит? – Почему я здесь? – Мила, кто-то напал на тебя, выстрелил в глазок. – Высокий бородатый доктор говорит густым басом. – Ты помнишь, что случилось? Нет, Мила не помнит, и это пугает ее. – Если не прекратишь психовать, придется снова тебя отключить. – Доктор хмурится: – Леня, следи, видишь – пульс зачастил. Мила, послушай. Здесь ты в безопасности. Меня зовут Круглов Валентин Семенович, я оперировал тебя. Пулю вытащил, ткани заживут, связи в мозге восстановятся, волосы отрастут. Волосы?! Мила тронула себя за голову – ну да, повязка. – Что с моим глазом? – Пока никаких прогнозов, но глаз – это парный орган, в отличие от мозга, без глаза, если что, организм функционирует. – Доктор потрепал Милу по руке: – Выздоравливай. – Лень, я хочу увидеть Декса и Бруно. – Мила смотрит на Леонида. – Они же скучают. – Ну, могу тебе фотки показать. – Тот пожал плечами: – А вживую – придется подождать, тут реанимация, сюда им нельзя. – Гаденыш ты, Ленька. Мила чувствует, что устала. Кто-то напал на нее, только она не знает почему. Или знает, но забыла. Теперь надо быть осторожной и защитить Бруно. 14 Бережной понимает: некоторые вещи нужно делать, несмотря на то что они вызывают отвращение. А ситуация с Татьяной Рудницкой вызывала в нем внутреннее отторжение – просто потому, что он не хотел и много лет избегал всего, что хоть косвенно касалось его покойной сестры. Бывшей сестры. Но он понимает, что деваться некуда, тем более ситуация касается одного из его лучших офицеров. Его заместителя и друга. И Люба, совсем недавно появившаяся в его жизни, нуждается в защите. Нет, она никогда не скажет этого, да и сама, возможно, не осознает, она ведь самостоятельная и гордая, привыкла сама все решать… Бережной вздохнул, вспомнив о Любе, – конечно, он обязан позаботиться о ней, его родители именно этого хотели бы. «Если бы все сложилось иначе, они бы этих девчонок обожали. – Бережной подошел к окну, за которым просыпался от зимнего сна город. – Да, весна уже, как-то быстро… Родители гордились бы Надиными успехами в живописи, мама ведь в молодости тоже неплохо рисовала. Это потом, после смерти Оли, перестала, потому что, отец говорил, рисовала она только Олю, причем ладно бы живую – чаще всего она рисовала именно похороны, мертвого ребенка в гробу, и это было невозможно выносить… Но вышло так, как вышло, и теперь Надя мертва, а Люба в опасности. Понимает ли она сама? А вот откуда эта опасность исходит… Черт, надо уже разобраться с этой мерзкой хабалкой, и все, есть дела поважнее. Соберись, Андрей, и просто сделай это, не сажать же ее, в самом деле». – Надо сказать Васильеву, чтоб поскорей провел допрос. Виктор Васильев, бессменный напарник Реутова и по совместительству его лучший друг, он, как никто другой, подходит для деликатного дела. Васильев не обладал такой совершенной мужской красотой, как Реутов. И вообще при взгляде на его простоватое лицо и коренастую фигуру не возникало даже мысли, что он опасен, особенно когда Виктор простодушно улыбался и принимался болтать о том о сем. Но это как раз и было опасно, потому что майор Васильев обладал отличными навыками следователя, его мышление было именно полицейским, и не стоило обманываться его мягкими манерами и любовью к поглощению пива. Все это не мешало Виктору успешно работать в полиции, расследовать сложные, запутанные дела и добиваться успеха там, где он, казалось, был невозможен. Васильев был весьма хитроумен, но это знали только те, кто работал с ним над делом. Ну и преступники, конечно, тоже узнавали, чего стоит добродушная улыбка и сочувственные расспросы майора Васильева. – Вить, если ты еще в управлении, зайди ко мне. – Уже иду. Бережной усмехнулся – он готов понаблюдать за допросом. Ему тоже хочется знать, зачем Татьяна Рудницкая затеяла этот мерзкий спектакль. И ведь это была импровизация чистой воды, что же она исполнит, все обдумав? То, что Татьяна уже выстроила линию защиты, он уверен. – Адвоката, значит, супруг ей не предоставил. – Виктор посмеивается. – И можно ли его за это осуждать? – А вот не надо жениться на бабах, которые моложе почти на четверть века. – Бережной раздраженно поморщился. – Он ведь, стервец, родным дочкам от дома отказал в угоду этой дряни, а она и рада стараться. Давать делу официальный ход пока не будем, не ко времени это, но ты тряхни ее хорошенько. Давай, сделай это прямо сейчас, и без нее хлопот невпроворот, а тут словно камень на шее. – С превеликим удовольствием. Виктор вышел, посмеиваясь, а Бережной направился в комнату позади допросной. Он собирался сам понаблюдать за разговором, чтобы со стороны оценить ситуацию. Татьяна заметно утратила самоуверенность. Сказалось время, проведенное взаперти, и отсутствие поддержки – адвокат, накануне примчавшийся на помощь, был отозван Рудницким и больше не появлялся, а без него Татьяна оказалась обычной бабой с вульгарным вкусом и манерами бандерши. – Присаживайтесь, – Виктор указал на гостеприимно отодвинутый стул. – Я майор Васильев, зовут меня Виктор Николаевич, мне поручено расследование вашего дела. – Послушайте… – Татьяна сжала руки в замок и нервно повела плечами. – Я очень сожалею. Я не знаю, что на меня нашло, готова принести вашему сотруднику свои самые искренние извинения. Просто все это было так неожиданно, и я… ну, словно разум помутился. – Да, мне известно, как подполковник Реутов действует на женский пол, не вы первая. – Виктор сочувственно покачал головой: – Дамочки просто головы теряют, вот же! Может, хотите воды? Или чаю? – Я бы кофе выпила… – Рудницкая заметно расслабилась, мягкие манеры Виктора ее успокоили. – Послушайте, Виктор Николаевич… я понимаю, что я… не права, я сама себя уже проклинаю, что так поступила, словно затмение какое-то нашло! И я прошу вас, помогите мне, как мне из всего этого выпутаться, что мне сделать, чтобы… – Вы поймите, я бы с дорогой душой помог вам. – Виктор набрал номер: – Нонна, принеси кофе в третью допросную. Вам черный или?… – Если можно, то сахар и сливки, если нет… – Нонна, сахар и сливки. Я? Нет, я не хочу. – Он положил трубку и снова повернулся к задержанной: – Кофе сейчас будет. Успокойтесь и просто расскажите, как все было. И я думаю, суд примет во внимание ваше сотрудничество со следствием и чистосердечное раскаяние. – Суд?! – Ну, это от меня не зависит. – Виктор развел руками, словно извиняясь. – Вы обвинили нашего сотрудника в совершении тяжкого преступления и превышении служебных полномочий. Никто не позволит мне просто отпустить вас восвояси, дело-то уже зарегистрировано, и внутренняя безопасность будет его курировать, вы же не маленькая, сами все понимаете, шутка ли – обвинить в попытке изнасилования нашего офицера! Внутренняя безопасность проверит все материалы – а вдруг мы тут Реутова решили отмазать. Зато я, как следователь по делу, могу все сформулировать так, что наказание будет минимальным, без лишения свободы. – Правда? – Рудницкая вскинулась и подалась к Виктору всем телом. – Пожалуйста, я вас умоляю, помогите мне! Я признаю, что солгала, ваш Реутов пальцем меня не тронул и ничего такого не предлагал… – Тут, понимаете, ваше признание и не нужно. – Виктор сочувственно покачал головой. – Есть запись того, что произошло, и мне просто надо все оформить для передачи в суд. – Господи, у меня маленький ребенок, мне в тюрьму нельзя, знали бы вы, какой бездушный тиран – мой муж, а ведь я отдала ему лучшие годы! Я все делала, чтобы ему жилось комфортно! Отвадила от дома этих двух кобыл, его дочек, которые досаждали ему, тянули из него деньги, нервировали. Помогала ему по работе, сына ему родила, хотя врачи не рекомендовали, но мужчине нужен сын, наследник! А теперь он бросил меня посреди такой беды! – Ну, можно ли его за это осуждать… после того, как все просмотрели видео. Татьяна раздраженно стукнула кулаком по столу: – А меня можно осуждать, когда он в постели ноль? Я молодая женщина, а он… и раньше был так себе, а сейчас вообще превратился в старика! – Но вы же знали, что люди со временем стареют, когда выходили за него? – Виктор посмеивается. – Вам было тридцать, ему за пятьдесят. Не могли же вы в самом деле предполагать, что он с годами будет превращаться в мускулистого красавца – героя немецких фильмов о чистильщике бассейна? Правда, есть еще голливудская лента – «Невероятная история Бенджамина Баттона» с Брэдом Питтом, вот там для гражданина время шло в обратную сторону. Но это художественный вымысел, вы же должны понимать. – Вы издеваетесь?! Дверь открылась, вошла секретарша Бережного и поставила перед Татьяной кофе, но та даже головы не повернула, чтобы поблагодарить. – Пейте кофе. – Виктор посерьезнел. – Я не издеваюсь, а просто удивляюсь. Ведь вы же знали, что он старше вас значительно. И придет время, когда он не сможет… выполнять некоторые обязанности с должным рвением. Ну, так это устроено, по-другому не бывает. – Конечно, простите. – Рудницкая взяла стаканчик и отпила. – Спасибо за кофе. Я… иногда срываюсь, потом сожалею… И не иногда. Бережной понимает, что истерики и скандалы – питательная среда для Татьяны, и отмечает, что злорадство ему не чуждо: Дмитрий никогда ему не нравился. Такой же, как Нелли, – самовлюбленный, бездушный эгоист. Ну а тут и карма подоспела. Женщину мужчина выбирает по своему подобию. А в допросной Виктор уже подобрался вплотную к предмету разговора: – Ну, так помогите себе сами. Зачем вам помощь этого неблагодарного человека, бросившего жену, мать своего сына и наследника, в беде? Знаете, я бы ни за что свою так не бросил. Да, потом, уже после всего, устроил бы разбор полетов, но ни за что не бросил. – Потому что вы настоящий мужчина. – Татьяна искоса смотрит на Виктора из-под длинной челки. – А мой – просто самовлюбленный индюк. Еще и трус изрядный, потому что всю грязную работу поручает мне. Дочек от дома отвадить – давай, Таня, сделай это. Или… – Что, вот так прямо и сказал?