Одно из моих любимых. Кажется, до некоторых так и не доходит, что они уже не в начальной школе, и классный руководитель может сообщить домашнее задание и тему пропущенного занятия только по своему предмету. Но ведь проще потребовать, чем озаботиться и позвонить другим детям или родителям. Или вот ещё: “Можете глянуть, Саша правильно таблицу заполнил? Чтобы потом два не получил”. И непонятно, чем Саша отличается от остальных ребят, чьи домашние работы я буду проверять на уроке. Понимаю, что время идёт, нужно ведь собираться, а я зависаю в чате. Это никогда не закончится, поэтому ставлю телефон на режим “дом” и иду в душ. Конечно, особо фуфыриться ради Макарского я не собираюсь, но это не значит, что пойду на ужин будто пять минут назад закончила борщ варить или полы мыть. Мою волосы, сушу их феном и укладываю в крупные волны, подколов с одной стороны крупной заколкой с камешками. Дорогих украшений у меня нет, поэтому оставляю свои любимые серебряные серьги и цепочку-змейку с крупным камнем-подвеской. В половину седьмого звякает сообщение в мессенджере. Карина. “Ты уже собралась?” “В процессе” “Фотку шли” Заканчиваю макияж и надеваю платье. Оно достаточно закрытое: декольте нет, вместо него квадратный высокий вырез на тесьмах, а от него спускаются рукава-воланы, приоткрывая плечи. Спина закрыта. Платье хоть и по фигуре, но ниже колена на пару сантиметров. Глядя на образ в целом, волосы решаю всё же подколоть. Так строже. Фоткаюсь на телефон и отсылаю Карине. “Училка!” “Я и есть училка” Отправляю ответ и смайл, высунувший язык. “Губы накрась ярче и шпильки надень” “Да, шеф” Блокирую телефон и отбрасываю на диван. Под это платье кроме бежевых замшевых туфель на шпильке ничего и не подойдёт. Ну и в помаде своей любимой — сочной фуксии — я отказать не могу. Как раз под цвет платья, ну, может, чуть-чуть ярче. Снова фотографирую на телефон своё отражение в зеркале и отправляю подруге, а в ответ тут же получаю стикер с поднятым вверх пальцем. “Главный Орешек у тебя в кармане, Екатерина Валерьевна!” — стебётся Карина. “Я тебя сейчас забаню!” Отправляю злобный смайлик, и тут телефон вздрагивает прямо в руках. На экране высвечивается незнакомый номер. Я сначала удивляюсь, потому как ставила домашний режим, но вспоминаю, что сняла его, когда вышла из душа. Мне много кто может звонить, но именно этот звонок, я уверена, от Макарского. — Слушаю, — беру трубку и отвечаю ровно. — Катерина, я жду вас у подъезда, — раздаётся бархатный голос, а у меня вдруг в ноги бьёт странный импульс, делая их слабее. — Вы готовы? — Да, — отвечаю немного с задержкой, потому что слабость неожиданно перетекает и в горло, парализуя голосовые связки. — Сейчас спущусь. Делаю вдох-выдох, набрасываю плащ, проверяю, положила ли в сумочку карту, телефон и немного налички, и выхожу. Макарский ждёт на улице у машины напротив моего подъезда. Уже почти стемнело, и в густых сумерках, едва прочёркнутых на горизонте недалёкого пустыря потухающей розовой полосой, мужчина выглядит очень эффектно, что уж говорить. Снова в лёгком пальто до середины бедра, только теперь в сером, расстёгнутом. Руки так же, как и тогда на Мамаевом Кургане, в карманах брюк, на лице лёгкая полуулыбка. — Шикарно выглядите, Катя, — делает комплимент, как-то по-особому произнеся моё имя, выделяя его приглушённой интонацией. — Готовы? — К чему? — подхожу ближе и задаю вопрос, приподняв бровь. — Хорошо провести время. — Ну, выбора вы мне, Константин Львович, не оставили. Я стараюсь говорить спокойным тоном, немного строгим, чтобы ему и намёка на кокетство не послышалось. Я не собираюсь с ним заигрывать. Он выглядит… опасным. Не как маньяк в маске и с топором, конечно, просто… мне сложно объяснить. Это какое-то внутреннее ощущение. Мне будто страшно отвести взгляд, выпустить его из поля зрения даже на мгновение. — Возможность делать выбор самому переоценивают. Мы не всегда это осознаём, но часто сами желаем, чтобы кто-то сделал его за нас. Ответить что-то я не успеваю, да и почему-то не решаюсь, а Макарский распахивает передо мной пассажирскую дверь своего громадного квадратномордого внедорожника, предлагая ладонь, чтобы я могла взобраться на ступень и сесть. Самой на каблуках было бы глупостью совершать такой трюк, и я, незаметно втянув носом воздух в лёгкие, принимаю ладонь и поднимаюсь на подножку. — Можно просто Костя, — он подмигивает и чуть сжимает мои пальцы своими тёплыми и немного грубыми, заставляя внутри колыхнуться странному чувству. В автомобиле тепло и приятно пахнет кожей и мужским парфюмом. Убаюкивающе так… но мне сложно отделаться от ощущения, что я сейчас села в машину к самому дьяволу. Коту, который сожрёт меня, как мышь, даже не моргнув. Волку, который вряд ли даст Красной Шапочке даже выйти из леса, не то что дойти до дома бабушки. Интуиция — не пустой звук, и мне не стоило её игнорировать… 6 В машине тепло, удобно и приятно находиться. Всё для того, чтобы можно было расслабиться, но я сижу будто на стёклах. Я не знаю этого человека, и понятия даже не имею, о чём с ним разговаривать. Что вообще ему может быть интересно в беседе со мной? Тетради, продукты по акции, сложности учебного процесса… Я не знаю, что обсуждают с такими мужчинами. Он ещё и старше. Да, разница всего в девять лет, но кто знает. То, что может быть интересно обсуждать со мной простому парню за двадцать и богатому мужчине за тридцать, может в корне отличаться. А я как-то никогда и не дружила с мужчинами старше меня. Только с сокурсниками в институте и с ребятами из компании в посёлке, где выросла. Мужчины старше меня всегда смущали, что ли. — Ты слишком напряжена, Катерина, — спокойно говорит Константин, отрывая взгляд от дороги и окатывая им меня. — Я не кусаюсь. Пока. И подмигивает. Вот уж терпеть не могу шуточки такого рода. Но, странное дело, меня и правда немного отпускает, даже напряжение в плечах чуть спадает. В ответ я поднимаю бровь, но решаю смолчать. — Итак, — Макарский всё же решает сам начать разговор. — Школа. Можно спросить, почему? Этот вопрос мне уже задавали, да и я сама у себя не раз спрашивала. Но однозначно так ответить и не смогла. — Нравится, — пожимаю плечами. — Мне интересно. — Зарплата в пятнадцать тысяч, ненормированный, по факту, рабочий день и неблагодарный труд в целом. — Не всё измеряется деньгами, Константин. — Не всё, согласен. Но многое, очень многое. А ты молода, талантлива. Тебя могло бы ждать куда большее будущее, Катя, чем работа рядовым учителем в школе. Вот так одним предложением он оскорбил мой жизненный выбор, сделанный сознательно. Или оттуда, с Олимпа, не видно, что люди обыкновенные так и живут? — Не вижу ничего зазорного в работе рядовым учителем, — говорю сдержанно. — Работать с детьми интересно. Они удивительные. Искренние, открытые, пусть и часто сложные, но куда более настоящие и приятные, чем некоторые взрослые. Макарский продолжает движение после остановки на светофоре и выруливает на Первую продольную, ведёт машину в сторону Набережной. — Я тебе неприятен? — поднимает брови, снова отвлекаясь от дороги. — Я этого не сказала, — стреляю в него взглядом в ответ. — Но вы за пять минут общения успели обидеть меня, нелицеприятно высказавшись о моей профессии. — Прошу прощения, Катя, — говорит мягко, снова со странно отдающими во мне вибрациями произнося моё имя. — Ты отличный специалист, серьёзно. Я заслушался у тебя на уроке. Я вроде бы и не лев по гороскопу, но почему-то откликаюсь на лесть, даже когда чётко вижу, что это она. Постоянно себя за это ругаю, но поделать ничего не могу. Щёки сами теплеют и хочется улыбнуться. Что, собственно, я и делаю, взглянув на Константина. — Спасибо. На этом разговор заканчивается и повисает пауза. Я смотрю в окно, Макарский следит за дорогой в лобовое. На улице уже совсем стемнело, но яркие огни витрин мерцают красиво, освещая всё вокруг. Мы съезжаем ниже, откуда видно Центральную Набережную Волги. Колонны, фонтаны, аллеи вдоль реки подсвечены огнями, на самой воде светятся точками ярких окошек пароходы, отражаясь на зеркальной глади. — Красиво, правда? — негромко спрашивает Константин. — Да. Когда я училась в педуниверситете, гуляла здесь почти каждый день. — А сейчас? — А сейчас… некогда. А я ведь как-то и не задумывалась, что уже три года как почти не прихожу на Набережную. Университет и общежитие тут недалеко, а вот сейчас я снимаю квартиру в Дзержинском, рядом со школой. Вроде бы сесть на автобус и приехать к Волге и недолго, но… всё как-то не до этого. Машина вдруг сворачивает в проулок и тормозит.