В общем, детям уже вот-вот должно было исполнится десять месяцев, когда Богдан внёс в нашу рутину кое-что, что меня сильно всколыхнуло. — Белочка, у меня для тебя есть сюрприз, — говорит он, прийдя домой с работы. Я вытираю руки и спешу из кухни в коридор его встретить и скорее поцеловать, пока дети не перевернули манеж и не расползлись в разные стороны, как гусеницы в дождливое летнее утро. И тут же столбенею на пороге коридора, когда вижу этот сюрприз. Рядом с улыбающимся Богданом стоит… моя потерянная подруга Катя. А на руках у неё пухлощёкий малыш — примерный ровесник наших с Богданом карапузов. — Привет, подружка, — говорит она, глядя виновато. — Простишь предательницу? *Катя — главная героиня романа «Училка и миллионер» (прим. автора для тех, кто познакомился с творчеством недавно) 42 — Кариночка, давай, может, я чем-то помогу? — Наталья Степановна заглядывает на кухню. — С детьми там воюют мужчины, так что мне негде руки приложить. — Мам, вы лучше там будьте, а то они сейчас навоюют. Я потом до конца недели не смогу убраться, сами же знаете, что творят. — Принято. Пойду поработаю служителем охраны правопорядка, — салютует Богдана мама. Я заканчиваю намазывать на бутерброды красную икру, кладу на каждый по веточке петрушки и подвигаю на блюде, чтобы симметрично лежали. Катя посыпает нарезанной зеленью салаты в вазочках. — Всё готово вроде бы, — говорю, осматривая выставленные на столе в кухне блюда. — Можем ставить и садиться. Сегодня нашим с Богданом тройняшкам исполняется год. Мы с Богданом приняли решение через запрос сдвинуть дату рождения Бориски, чтобы когда дети будут расти, разница в днях рождения не вызывала у них вопросов. А когда Боря станет взрослым и будет готов услышать правду, мы ему скажем. Отмечать мы решили дома, потому что четверо детей годовалого возраста — для любого кафе это слишком. А дома мы все вместе, вместе и присмотрим. — Скоро и Савушке год. Поверить не могу, — улыбается Катя. — А вот вроде бы только-только на руки первый раз взяла. — Да-а-а, — тяну с ностальгией, будто детям не год исполняется, а уже совершеннолетие празднуем. Катя живёт в Геленджике, но на год моих малявок не приехать не могла. Совсем недавно они с Макарским снова стали парой и стали растить общего сына вместе, семьёй. На год тройняшек привезли им большие красивые мягкие игрушки — двух медведей и белочку. Богдан смеялся, найдя в этой белке какие-то сходства со мной, а я вот всё думаю, куда теперь этих гигантов. Мой Медведь вообще сегодня нервничает. Для него этот год тоже был непростым, а сегодняшний праздник он очень ждал и с утра ходит сам не свой. Никогда бы не подумала, что мой Богдан такой чувствительный и сентиментальный. Мы относим все вазы с блюдами в гостиную, расставляем на столе. Приборы, тарелки и бокалы уже расставлены. Смеёмся с Катей, наблюдая, как Наталья Степановна управляет компанией из четырёх малявок, охотящихся за кошкой, и двух взрослых мужиков, которые хохочут и сам как дети. — Рем, смотри, — ржёт Макарский. — Твои ксерокопии что-то задумали, мордахи хитрющие. И кошка с ними заодно, по-любому. — Она их предводительница, — смеётся в ответ Богдан. — И организовывает малышковое ОПГ по добыче жратвы со стола. — Мой Саввка тоже, похоже, вступил на кривую дорожку, уже третий кусок сыра стащил со стола и они их поделили. — Вот папаши, смотрите на них, — сетует Наталья Степановна, качая головой. — Нет бы детей учить порядку, а они уселись на пол и ржут. — Мам, ну ты же и сама их не одёргиваешь, а значит, потворствуешь, — Медведь делает невинные глаза. — Я бабушка, — парирует Наталья Степановна. — Мне положено быть доброй и на их стороне. — Нормально! А я, значит, плохой полицейский? — У нас плохой полицейский — Катя, — пожимает плечами и ухмыляется Макарский, бросая взгляд на подругу. — Она тиранит меня, нашего лабрадора Бусю и Савку. Да, зайка-Зайченко? — Слыш, Макарский, сейчас получишь! — Катерина упирает руки в бока, отставив корзинку с хлебом. — Ну вот видите, — он тычет в неё пальцем. — Я же говорю. Мы все дружно смеёмся. Так приятно и так необычно видеть этих взрослых, серьёзных мужчин вот так дома, на детском празднике. Без офисного лоска и брутальной мощи тира, без дизайнерских пиджаков и кобуры на поясе. С улыбками, открытыми, расслабленными. С детьми на коленях и ласковыми взглядами в сторону любимых. — Давайте садиться! — говорю я. — Детей оставляем рядом на коврике, пусть играют. Они на виду. — Если что, я тут рядышком с ними сяду, — говорит мама Богдана. Мы рассаживаемся за столом, Богдан наливает шампанское в бокалы, а потом раздаётся искристый звон стекла. Друзья поздравляют нас, желают детишкам расти здоровыми, а всем нам быть крепкой семьёй. Мама Богдана улыбается и вытирает слёзы. За первым следует второй тост, а за ним Макарский объявляет тост за любовь, в результате которой и появились такие замечательные рыжие прохвосты. — Я тоже хочу сказать, — встаёт Богдан, и я замечаю, что он как-то особенно напряжён. — К словам о любви. Ну, как получится, а то красиво не умею. — Всё ты умеешь, сынок, — улыбается Наталья Степановна. — Вон как на конкурсе стихотворений в третьем классе выступал! Даже приз выиграл. — Мам, — смущённо одёргивает её Богдан, и она примирительно поднимает ладони. Так вот… Белочка, — обращается ко мне, — у нас всё с тобой как-то не по порядку вышло, а этот год вообще пролетел без тормозов… В общем… Я как бы с опозданием, да, знаю, но… — Рожай уже, Рем, — шепчет Макарский, подмигивая. — Цыц! — сурово шикает на него Богдан, а потом продолжает на одном дыхании. — В общем, Карина, давай уже нормально поженимся. Он выходит на середину гостиной, опускается на одно колено и достаёт коробочку с кольцом. Он уже дарил одно, помолвочное, но за этот год мы действительно вздохнуть свободно не успевали, не то чтобы пожениться. — Ну если ты настаиваешь, — улыбаюсь я, встаю и подхожу к нему. Медведь надевает кольцо мне на палец, встаёт и крепко-крепко обнимает. Расслабляется. Не любит он публичных выступлений, даже если все свои. — Ты самая лучшая у меня, Белочка, в сотый раз повторю, да хоть в тысячный готов повторить. Мне с тобой сказочно повезло. Спасибо за тебя и за детей. Я тебя люблю, моя хорошая. — Я тебя тоже. — Ну тогда горько, чего уж, — поддаёт Макарский. — Только шустрее, я всю Богдана речь слюни на вон те гренки пускал. Он, как всегда, разряжает обстановку, и мы смеёмся. И за смехом не слышим, что в квартире раздаётся звонок. Интересно, кто это может быть? Мы вроде бы не ждём никого. Если только соседи пришли ругаться на наш шум, но сейчас середина дня, да и закалённые они у нас в этом плане. — Я открою, — говорит Богдан и идёт в коридор, а я семеню за ним. Тоже интересно, кого там принесло. Но когда Медведь открывает двери, и я вижу незваного гостя, а точнее гостью, то столбенею на месте. Потому что гостья эта — его бывшая жена Ирина. 43 Я чувствую, как у меня по коже ползут противные мурашки, а в груди разливается жар и стеснение. Я до боли сжимаю челюсти. Мышцы напрягаются, дыхание учащается, будто всё моё существо готовится к прыжку, к смертельной схватке за своё дитя. — Ма! Ма! — слышу сзади звонкое. Едва успеваю повернуться, как Бориска, отпуская руку бабушки и заливисто хохоча, делает ко мне несколько шагов. Своих самых первых в жизни самостоятельных шагов. — Моё солнышко! — вскрикиваю радостно и подхватываю его на руки и целую. — Ты молодец! На секунды я забываю о том, что в наш дом пришла незваная гостья и просто радуюсь успехам своего малыша. Это его первые шаги! Вот что самое важное для меня сейчас! Но проблема, стоящая у двери, сама не растворяется, и голос Богдана возвращает меня в реальность. — Что ты здесь забыла, Ирина? — Я… хотела поговорить. Она отвечает Богдану, но смотрит через его плечо на меня. На меня и Бориса на моих руках. Чёрта с два тебе, лахудра. Он мой. Мой! Когда ты его бросила одного, маленького и беспомощного, когда у тебя не вышло такой манипуляцией вернуть мужчину и ты посчитала ребёнка обузой, именно я кормила его своим молоком, прижимала к себе ночами. Я. Я — его мать.