Всё повторяется, как каких-то двадцать минут назад. Тот же шум аппарата, тихий шорох скольжения датчика, молчание в кабинете. Только эмоции совсем другие. И если кто-то попросит описать их словами, то фиг знает, смогу ли. Одно дело было находиться тут с Белочкой, другое — с Ириной. Врач негромко комментирует то, что видно на экране. Я смотрю только туда, только на ребёнка. Такой же маленький и совершенно безвинный, как и горошинки. Только один. Палец сосёт, прохвост, и ножками своими будто на педали жмёт. Нет, что бы там не случилось, не брошу я пацана. С Иркой пободаемся, понимаю, она уже манипулировать через ребёнка пытается, то ли ещё будет. Но пусть хоть сколько ядом исходит, мальчишку я отталкивать не собираюсь. — Отставание больше не фиксирую, всё нагнал плод, — констатирует врач. — Есть два кольца пуповины на шее, но нарушения кровотока нет. До родов ещё далеко, может размотается ещё. Тут наблюдение. Врач распечатывает фотку УЗИ, как и с горошинками, только в двух экземплярах. Одну отдаёт Ирине, вторую мне. Видимо, поняла, что не всё у нас просто. Я складываю серую картинку с очертанием маленькой головёшки в треугольнике пополам и кладу в карман. Не хочу, чтобы Карина нашла. Не секрета ради, но чтобы её лишний раз не травмировать. — Одевайся, я оплачу обследование, — говорю бывшей, пока она натягивает колготки. Хочется уйти быстрее. Я как-то дерьмово во всей этой ситуации чувствую себя. Расплачиваюсь на ресепшн снова, и едва уже хочу свалить, как в фойе выходит Ирина. Быстро же она. — Спасибо, Богдан, — подходит ближе. — Теперь у тебя есть фото нашего малыша. Он, кстати, шевелится как раз сейчас — я чувствую. Наверное, твой голос взволновал его. Хочешь почувствовать тоже? Она тянется к моей ладони, но я убираю руки в карманы брюк. — Нет, Ира. Не хочу тебя касаться. А ребёнка я почувствую, когда родится и смогу взять на руки. Прощай. Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но это же Ира. Не так всё с ней легко и просто. — Ох, — она покачивается и хватается за мою куртку. — Голова закружилась. Бывает после лежачего положения. На автомате подхватываю её под локти и усаживаю на кресло. Знаю, что играет роль, но не могу же я её, беременную и типа в предобморочном, бросить на пол и уйти. Тут люди вокруг. Да и… а вдруг ей и правда нехорошо стало? У Карины тоже бывают головокружения. — Позовите врача, — громко говорю, обращаясь на ресепшн. — Да не нужно, Богдаша, — ослабевшим голосом блеет Ирина. — Это всё стресс и одиночество. Бывает. Сейчас легче станет. Просто… — она вдруг с силой, не свойственной тем, кто вот-вот грохнется в обморок, вцепляется пальцами мне в рукава. — Как представлю, как ты с этой… рыжей… внутри всё рвётся от боли, понимаешь? С ума схожу, хоть в петлю. Не могу без тебя я, Богдан, не могу… И ребёнка этого оставила только потому что надеялась, что ты вернёшься… Последние слова как пощёчина, как отрезвляющее ведро ледяной воды. То есть сам по себе мальчишка и не нужен был ей? Стерва. Карина вон тоже на аборт собиралась, но я видел её лицо, какой она пришла в клинику — чёрная вся от страха и переживаний. И сама же и передумала. А эта… Заявлять такое. — А вот и врач, Ира, — я отцепляю её пальцы, крючками впившиеся мне в руку, и отхожу, уступая место врачу. — Счёт мне на почту, пожалуйста, — говорю уже девушке на ресепшн, с беспристрастным видом наблюдавшей за развернувшейся сценой, и спешно ухожу. 34 — Да не успела сделать маникюр, — Маша стыдливо поджимает пальцы и хватается за чайник, чтобы переключить внимание. — Ой, Маш, нашла по какому поводу оправдываться, — улыбаюсь я. — У меня в животе двое, я думаю, что мой следующий маникюр будет года через полтора в лучшем случае. А у тебя целых трое детей! Вообще не представляю, как ты справляешься, когда Женя постоянно на работе. — Да как, Карин… не особо, — вздыхает она. — Сама видишь. Маша приподнимает занавеску у окна, демонстрируя на подоконнике кучу всяких вещей. И горшок с фиалками, и полотенце скомканное кухонное, и расчёска, и кукла тут, и машинка. Людям иногда проще продемонстрировать свой недостаток, нежели волноваться, что его заметят. Что-то из разряда: “О, у меня дырка на носке!” Но в моих глазах её это совершенно не роняет как хозяйку. Её дом не идеальный, да, не с музейным порядком, но он такой живой, такой дышащий любовью, жизнью, детьми, семейным благополучием. Здесь хочется находиться. И Маша сама как солнышко. Как центр этой вращающейся вокруг неё счастливой вселенной. И то, что у неё маникюра нет, а просто аккуратно обрезаны ногти, совсем не делает её какой-то не такой. Она сама по себе милая, добрая, улыбчивая. Я ни разу не слышала, чтобы Маша пожаловалась, что ей тяжело или она жутко устала от семейных забот. Так что отсутствие лака на ногтях — сущий пустяк. — Ты вон на таком сроке, а наготовила больше меня, — всплескивает руками. — Ну а чем мне ещё было заняться? На самом деле, это правда. Вчера произошёл ещё один инцидент с Богдана бывшей, но о нём я решила Медведю не говорить. Потому что смысл жаловаться? Я недавно записалась на йогу для беременных. Это со всех сторон оказалось хорошей идеей. Тут и полезная физкультура была, и возможность пообщаться с другими будущими мамочками, обсудить страхи и чаяния, найти приятельниц, с кем потом можно будет гулять с колясками и в песочнице. И только я порадовалась, в какую замечательную группу попала, едва успела две недели отходить, как у нас появилась новенькая. Думаю, несложно догадаться, кто это. Ирина. Она сразу подружилась со всеми девчонками, вела себя подчёркнуто мило и слащаво. Ну и, конечно, не забыла рассказать всем, что ждёт замечательного мальчишку, но ей уже заранее жаль своего малыша, потому что расти он будет без папочки. Ведь его отец ушёл к другой, оставив её, бедолагу, беременной. Конечно же все тут же заулюлюкали, какой он подлец, и какая стерва его новая пассия, а Ирина просто святая женщина. Было тошно слушать весь этот отвратительный лживый чёс. Очень хотелось добавить, что ушёл-то этот “гадкий подлец” потому что эта “святая женщина” ему попросту изменила. Но я промолчала. Может, именно на скандал Ирина и рассчитывала, кто её знает. Питается она, наверное, негативной энергией. Поэтому я ей такого удовольствия не доставила. Но совсем промолчать не смогла. — Ой, как жаль! — я коснулась плеча Ирины при всех, когда она поведала после занятий в раздевалке свою печальную историю. — А вот у меня тоже ситуация непростая. — Бывшая моего мужа утверждает, что беременна от него, но факт сомнительный. — Что только не делают эти бывшие, чтобы мужика удержать! — покачала головой одна из девчонок. — Нас тоже доканывает бывшая моего мужа. Мерзавка уже достала придумывать всякие причины для встречи. Как можно так унижаться? — добавила другая. — Стыдоба! — поддакнула третья, погладив живот. Ирина покраснела и поджала губы. Разговор зашёл немного в другое русло. Она, конечно, стерва, но с чего решила, что я — Божий одуванчик? — Мужа? — посмотрела на меня с иронией. — А я колечко не увидела и подумала, что вы не замужем. Попыталась подшпилить уже не для картинки, а в самую десяточку. — Колечко дома. Руки уже отекают — не налезает. Но после родов обязательно покажу. Красивое такое! Каждый день любуюсь. Вот как у вас, только камешек чуть больше и ободочек шире. Девчонки даже замолчали и просто хлопали глазами, глядя на нас. Видимо, какое-то напряжение всё же почувствовали. Но тут заглянула тренер и попросила поторопиться, потому что следующая группа беременяшек уже топталась на пороге, а мы всё тут болтали. Да, пора было расходиться, пока наша с Ириной перепалка взглядами не превратилась в эпичный пузо-бой. Но бесценным было выражение её лица, когда я пришла на следующую тренировку. Наверное, она не ожидала, что я приду, раз уж она здесь. Но ещё раз: Ира, кто тебе сказал, что я нежная пугливая фиалка? Мне нравится заниматься йогой, нравится общаться с девочками. И тебе испортить это не дано, как ни старайся. Однако, конечно же я расстроилась и разозлилась. Именно поэтому на нервах наворотила для похода в гости к сослуживцу Богдана целую гору блюд. Ну а что, Машуне, что ли, с тремя детьми колотиться? Ей и так и дом убрать надо, организовать всё, да и готовить будет по-любому, хоть я и сказала, что мы принесём еду. Вообще, к Маше с Евгением мы с Богданом стали часто наведываться. Они живут недалеко, всего двадцать минут на машине. — Прирвет! — в кухню забегает Вовчик — младший ребёнок Маши. Ему скоро три и он отлично разговаривает. Мы буквально за пару занятий поправили произношение “р”, и теперь он вставляет её куда надо и куда не надо. Но это нестрашно, скоро выровняется. — Привет! — отвечаю я ему и треплю по волосам. — Как дела? Стишки все проговорил? — Да! Хочешь послушать? — А давай! Вова становится ровненько, выпячивает грудь и начинает декламировать “Бычка” под полным гордости и умиления взглядом матери. — Браво! — хлопаю ему в ладоши, когда заканчивает, а Вовчик улыбается во весь рот и сияет, а потом поворачивается к Маше за похвалой и лаской, которую та ему с удовольствием даёт. — Девочки, ну что, за стол? — в кухню заглядывает Женя и кивает в сторону гостиной, приглашая. Маша отправляет Вовчика в комнату к старшим детям поиграть, и мы с ней идёт к столу. Богдан и Женя с чего-то смеются, и мне очень нравится наблюдать за этим искренним выражением чувств моего Медведя. Каждый раз в груди тепло разливается и всё тело будто негой наполняется и радостью.