— Тела не нашли же. — Ага, не нашли. Она как будто не дописала. Может, помешали. Видишь, даже предложение оборвано. Надо изучить дневник пристальней. — У меня уже голова кипит. Да и поздно уже, потом не доеду. — Да подожди ты, голова кипит, — отмахнулась Аня. — Хочешь, оставь дневник мне… Нет, я понимаю, что там всякое, личное и так далее. Но… вот. — Не знаю, чего хочу. Тебе-то самой охота возиться с этим? — По крайней мере, мы знаем, что Лена не уехала… — Почему же? Последняя запись как раз… вот такая, как вся Конова. И яснее ситуация не стала. Да и не станет, сколько не листай ты дневник, — покачал головой Турка. — Будут там сопли, как она меня любит и так далее. Или ты хочешь найти там такую запись типа: «уехала в Зажопинск. Если не приеду через неделю, ищите там». Так что ли? — Ну, может удастся вытащить что-то между строк. Но Артур все равно не мог скрыть разочарования. Нет, ему приятно с одной стороны, но с другой… В сердце будто воткнули зубочистку. Одну, вторую. И еще целая колба их впереди. Аня взяла бутылку и отпила. Газы зашипели, будто царапая пластик. — Хочешь? Турка молча взял «колу» и напился из горлышка. Хотелось спать, кровь поддавливала глаза изнутри. Он вспомнил об отце, который сегодня собирался ехать к маме. Может, сидит сейчас у нее. Может, вернулся в пустой дом, и приготовил нехитрый ужин: отварил макароны с сосисками. — Не переживай. Конечно, записи дело такое, но она мало похожа на беглянку или самоубийцей. Возможно, она тут что-то такое записывала, про бывших парней, не только про тебя. Надо все прочесть, от корки до корки, — Аня забрала бутылку и отпила еще немного. — Вдруг у нее были такие парни, знаешь, прилипчивые. Мне такое знакомо. Ты его шлешь куда подальше, а он навязывается. Сначала весь из себя, типа добивается, а после угрожает и обзывает шлюхой. Так может, какой-нибудь из ее бойфрендов решил ее наказать. Увез куда-нибудь, запер… Надо проверять все версии. Ничего, что я буду читать его? — Давай, — махнул Турка. — Все равно у меня не получится разобраться с этим. Ты понимаешь. — Конечно. Будешь рефлексировать. — Что-что? — Вспоминать былое. Они помолчали немного. Турка потянулся к девушке, обнял ее. Через плечо он увидел кресло, в котором зашевелилась и зевнула кошка. Поглядев на людей, она прикрыла мордочку лапками. Турка подумал, что тогда, на «вписке», совсем другой ему показалась Аня. Шлюшкой, дешевкой. И теперь он глубоко корил себя за стереотипные суждения. С каждой минутой он узнавал ее все сильнее, и вот уже она ему почти как родная. Как близкая подруга, почти как сестра. — Спасибо тебе. — Господи, да что я такого сделала? Пока ничего. Если получится выяснить что-либо, я тебе напишу. Ты не переживай. — Как это? Ты дофига сделала! — Ладно… Иди уже! — они разомкнули объятия. — На маршрутку сядешь без проблем, думаю. * * * Утром он проснулся разбитый. Первая мысль — дневник. Почему он так легко взял и оставил его? Неужели он настолько доверяет Ане? С чего вообще могло возникнуть такое доверие… Справедливости ради стоит сказать, что Аня сделала для получения дневника гораздо больше, чем он сам. Ну и даже сейчас он представлял ЧТО именно найдет в тех строчках и в груди тут же возникал холодок. От того, что быть может, Лену он уже не увидит. Снова заиграла песня на будильнике: «What a wonderful woooorld», — надрывался Луи Армстронг с хрипотцой. Турка заглушил будильник и поплелся сначала в ванну, где отливал, наверное, минуту, а потом еще минута потребовалась на то, чтоб отмыть глаза от «кисляков», здорово заспался. Потом побрел на кухню, пошатываясь, включил электрический чайник, загремел пустой кастрюлей и поморщился, лязг ударил по ушам. Во рту пересохло, и Турка залпом выдул полграфина воды. За окном мелькали крошки снега, почти неразличимые в серых утренних сумерках. На кухню зевая вошел отец: — Ты чего так рано? — Уже опаздываю, вообще-то, — зевнул в ответ Турка. — В школу? Так сегодня воскресенье. Турка глупо поглядел на папу, как будто даже сквозь него. Потом кивнул и вернулся в постель. Следующее пробуждение произошло в 10:57. Турка сладко потянулся — настроение на порядок повысилось. Он посмотрел в окно и его охватил детский восторг: вот снега навалило! Двор внезапно превратился белую искрящуюся пустыню, аж глазам больно смотреть. Отец на кухне смотрел «Пока все дома». Оторвался от экрана и сказал: — Ну ты и спишь… Яичница остыла давно. Хлеба там один кусочек остался, возьми. — Доброе утро номер два, — ответил Турка и утащил тяжелую сковороду к себе в комнату, и там позавтракал. Хотелось пройтись по свежему снежку, благо повод был. Без лишних напоминаний, он взял деньги, пакет и пошел за хлебом. Белое покрывало слегка поскрипывало под ногами, воздух казался чистым и свежим. Белизна била по глазам, пока те не привыкли, и навевала мысли о безмятежности. Турка представлял, будто нигде нет людей, дома опустели, вокруг только бархатные сугробы. Правда, на дорогах колеи и «елочки» от шин, но можно представить, что это последние следы беглецов от апокалипсиса. Турка попробовал слепить снежок, и холод лизнул пальцы. Турка швырнул комок в дорожный знак «Кирпич», и попал в самую середину с глухим «бом!». Приглушенный, мягкий звук. На углу возле девятиэтажек он встретил Шулю. Тот отливал в закутке между домами. — Нарушаем, гражданин, — сказал Турка нарочито строгим голосом. — А, чо… Есть разве такой закон? — бросил Шуля, однако быстро спрятал хозяйство и развернулся. — Начальник… Фу ты, гонишь что ли, Турка… — он хрипло рассмеялся, но глаза его остались мутноватыми, а веселье будто было рыбой, которая билась о лед ошалелости. — Привет. Руку пожимать не буду, извини, — сказал Турка. — Да и хрен с тобой. Есть чо по мелочи? Или сигаретой угости. Турка покопался в карманах, отдал Шуле горстку монет: — Сигаретой не угощу, бросил. — А, ты ж типа спортик. Вот снега навалило, жесть. И продолжает идти… Щас если на машине выехать, то встанешь тока так. Эт-та… Тузов тоже спортиком решил стать… Но вишь, не судьба. — Кстати, как он там? — Не очень, ха. Телку теперь не погоняет… Он не рассказывает, шо там у него. Вроде колбаса на месте, а одно яйцо всмятку. Мы с ним так, не очень контактируем. Пару раз общались, — Шуля шмыгнул носом. — Базарили чутка. По спине Турки побежал холодок, притом совсем не от пронизывающего насквозь ветра. Сердце тут же ускорило бег. Вот он тоже, хоть и пытался, но так и не связался с Вовкой, а куда тот делся, что с ним — пока непонятно. Вроде бы его не посадили, но что дальше-то будет. — Он не говорил… — Турка запнулся. — Типа, что хочет отомстить Вове или… что-то такое. — Вове? А, ботану… — глаза у Шули бегали, как будто в мозгу лихорадочно задвигались шестеренки. — Не говорил ничо такого. Кстати, Рамис пока в психушке, я у него был, — добавил Шуля. — Хэ-зэ, зачем его там держат, по виду вроде адекватный, по разговору. Ладно, ты сам куда, до магазина? Пошли вместе. Шуля ничего больше интересного не рассказал, разве что вспомнил про случай в квартире десантника: — С той бабой у Вадика вообще одни проблемы… Хахаль ее приперся, пришлось и ему тоже репу чистить. В итоге Вадька их повыкидывал из квартиры. Говорит, лучше ужа душить самому, чем такие траблы… Глава 9. КОЕ-КТО ОБЪЯВИЛСЯ Домой Турка вернулся раскрасневшийся и повеселевший. Аня, правда, ничего не писала насчет дневника, но он и не хотел ее торопить. Тем более у нее свои дела и так далее. Когда что-нибудь нарисуется, тогда и напишет. Отец рассказал, что мама идет на поправку, но когда выпишут — пока неизвестно. Кашляла неделю, температура держалась. Мама сдала анализы и теперь подозревают бронхит, и чуть ли не туберкулез в закрытой форме. — В смысле туберкулез? — раскрыл рот Турка. — Мы же… И там что, теперь всю больницу закроют? — Не знаю, — горестно вздохнул отец. — Не должны, формато незаразная по идее. Продезинфицируют и все. Плюс маму переведут в другое отделение… Слава богу, с сердцем лучше стало. Да она этот тубик прямо в больнице у них и подхватила! Откуда бы он еще взялся, а? — Не знаю, — протянул Турка. Как удар грома среди ясного неба. Ему-то казалось, что туберкулезом болеют наркоманы да бомжи, а тут такое… Как бы прочитав его мысли, отец махнул рукой: — Ты не переживай. Сейчас туберкулез подхватывают и нормальные люди, если иммунитет ослаблен. Нам с тобой тоже надо флюорограмму сделать, на всякий случай. Но это потом, на неделе. Хочешь, фильмец посмотрим какой-нибудь? — Давай, — махнул Турка. Отец воодушевился, принялся выбирать диск. Турка хотел посмотреть недавно вышедший «Сайлент Хилл», отец настаивал на комедии, но все-таки сдался. Правда, иной раз задавал дурацкие вопросы: «А куда она там убежала? А кто эти чубрики? А почему там туман везде? Дым? Ну, такого быть не может», и Турка терпеливо растолковывал, но отец так и не проникся фильмом: «Да ну нафиг, сектантов этих смотреть. Сейчас вообще ничего хорошего не снимают. Лучше старенькую киношку пересмотреть, чем новомодные эти». В итоге, Турка так и не вникнул в сюжет и решил, что «Сайлент Хилл» он пересмотрит потом, самостоятельно. Удивительно, как отец вообще решил его купить. Наверное, так хотел, чтоб сын согласился на совместный просмотр. Потом они посмотрели «Игру в прятки» с Робертом де Ниро. Фильм про психа с раздвоением личности Турке понравился, но после него остались какие-то странные отголоски в мозгу, связанные с Леной и снами про непонятное место, стены которого… мягкие?