– Перед тобой Великий Мудрец, Равный Небу, Сунь Укун, прекрасный царь обезьян! Тот, кто устроил переполох в небесных чертогах Нефритового императора. Тот, кто съел персики бессмертия. Тот, кто освободил летающих коней из небесных конюшен. Тот, кто разрушил небесную астролябию судьбы. Тот, кто родился на вулкане горы Цветов и Плодов из небесного камня. Тот, кто, бесстрашно хохоча, обмочил перст Золотого Будды, за что и был заперт под горой Пяти Стихий на пять сотен лет! Тот, кто согласился принять тиски золотого обруча Гуаньинь, чтобы вновь вернуться в этот мир просветлённым! Тот, кто терпел унижения от лысого белого монаха, уничтожая мелких бесов, подобных тебе, одним щелчком пальца. И я вновь спрашиваю тебя, о презренный яогуай, так кто же послал тебя отравить меня?! – Прости, Великий Мудрец, что не сразу узнал тебя, – в то же мгновение на чистом русском, без малейшего акцента ответил желтолицый повар, кланяясь как заведённый. – Но поверь, я никак не ожидал встретить тебя здесь. Да и в этой скромной одежде ты никак не похож на того самого царя обезьян, легендами о котором переполнена вся наша великая страна от сопок Маньчжурии до хижин Гонконга. Сунь Укун слегка ослабил хватку. – Никто не посылал меня сюда. И я совершенно не собирался травить кого-либо. Позволь мне приготовить для вас другую еду, лучшую пищу, которую только делали когда-либо с начала времён, только перестань так страшно сверкать глазами, люди нервничают. И слезь с меня, пожалуйста, ты очень тяжёлый. – Если я захочу, я ещё и попрыгаю на твоих рёбрах, хи-хи-хи! Потому что я – Сунь Укун! – без улыбки предупредил китаец, но тем не менее поднялся и сел за стол к молча хлопающей глазами Ольге. В мягком освещении стыдливые девушки на веерах словно округлили глаза от удивления и любопытства. Официанты также заткнулись в надежде, что вся эта нехорошая ситуация как-то сама собой разрулится без скандала. – Пусть это блюдо переделает за тебя любой из твоих специально обученных рабов. А ты, гуй, меж тем будешь прислуживать мне и отвечать на мои вопросы. Повар согласно поклонился, подозвал администратора зала, что-то прошептал ему и отправил на кухню, а сам присел рядом, но за соседний стол. – Прекрасная синеокая госпожа не сочтёт моё соседство за оскорбление? – спросил он у девушки и, не дожидаясь ответа, обратился к Сунь Укуну: – Это твоя невеста, о Великий Мудрец? – Блин, я не его невеста! – вспыхнула блондинка. – Она не моя невеста, – важно кивнул китаец, отхлёбывая чай. – Но имей в виду, она моя ученица. Это куда почётнее… – Ну вообще-то не только. Ещё ты у меня живёшь, не забыл? И я тебе вроде как полезна. – Верно, – снова согласился царь обезьян. – Поэтому её нельзя есть, гуй. И убивать никаким способом тоже. И высасывать душу. И сморкаться в её чай. Понятно? – В смысле?!! – Девушка на всякий случай отставила свою чашку подальше. – Аолия, это гуй. – Сунь Укун конкретно указал рукой на повара. – Мелкий паразит, низшее звено в сложной иерархии демонов Поднебесной. У гуев мало талантов, чаще они никчёмны и бестолковы. Демоны их презирают, боги и богини не замечают вообще. Нефритовый император… – Тут он на мгновение задумался. – Возможно, он вообще не знает о существовании таких мелких клопов. А потому любимое занятие их – просто пакостить людям на каждом шагу. Высморкаться в хороший чай, чтобы он стал плохим, отравить еду, чтобы человек мучился болезнями живота, испортить воздух в тесной комнатке, чтобы…. Ольга вытаращилась на смущённого повара и брезгливо положила обратно ещё один орешек кешью из гунбао, который только что планировала съесть. – Однако этот гуй, возможно, самый талантливый из всего своего жалкого племени. Он сумел обучиться возвышенному ремеслу приготовления пищи. Он травит еду с таким чудесным изяществом, чтобы люди привыкали к ней и не могли уже насытиться ни в каком другом месте! А лишь всегда возвращались к нему, принося ему много звонких монет и денежных бумажек. Как ты сама можешь убедиться, если твои глаза и уши открыты… – Ну… tempora mutantur et nos mutantur in illis…[2] – пожав плечами, сказала блондинка. Сунь Укун лишь раздражённо отмахнулся. – Я не понимаю твоих странных колдовских заклинаний на чуждом мне и любому разумному существу языке, о женщина, выращивающая плесень так, как прекрасные китайские девушки растят дивные розовые хризантемы в своих маленьких садах. – Как это? Ты же говорил, что знаешь все языки на свете? – ехидно напомнила блондинка, но китаец спокойно проигнорировал её вопрос. – Мне известно, что время течёт, как река, и меняется, подобно нескончаемым речным водам. А все мы – лишь маленькие, безымянные рыбки, влекомые потоком и всегда меняющиеся вместе с его направлением… – Э-э… ну типа примерно это она и говорила, о Великий Мудрец, – прошептал повар. – Но другими словами, нет? – Я знаю, поганый гуй. Не поучай меня! Официант, поставив в центр стола тарелку сразу с тремя фаршированными перцами, разрезанными пополам и уложенными в форме шестилепесткового цветка, что-то шепнул повару. Повар отрицательно помотал головой. – Что сказал тебе твой раб? – подозрительно спросил Сунь Укун, когда официант удалился. – У меня нет рабов, господин Сунь, – с поклоном ответил гуй, и Ольга хихикнула, насадив половинку перца на вилку. – Это всего лишь официант, работник зала. – То есть это раб какого-то другого господина? – Не совсем. Он свободный человек. И волен уйти в любую минуту. – Мир так изменился… – пробормотал царь обезьян, сокрушённо покачав головой. Тяньгоу сидела на бревне и яростно чесала ухо задней лапой. Поезд тряхнуло, она, удивлённо рявкнув, не удержала равновесие и скатилась с бревна, едва не вылетев из вагона. Три часа назад она сменила четвёртый поезд. Собака уже сама плохо помнила, как нашла его, кто ей подсказал, кто отходил мокрой тряпкой, кто пытался накинуть удавку ей на шею. Ей запомнился только мальчик лет пяти, поделившийся с ней мороженым. Мороженое было холодное, но жирное, поэтому Тяньгоу просто заглотила его в надежде хоть как-то наполнить пустой желудок. А потом мама мальчика прогнала её, ударив ботинком под рёбра. Не так уж больно, скорее обидно. Вообще-то Тяньгоу могла разорвать женщину на куски и съесть живьём, слушая последние испуганные хрипы, вылетающие из её горла, но ей почему-то было жалко пугать мальчика. В конце концов, этот ребёнок был добр к голодной собачке… В поезде оказался открытым только вагон с лесом. На липких сосновых брёвнах не очень удобно лежать, но куда ей деваться? В любом случае скоро всё закончится. Надпись кириллицей «Саратов» настолько воодушевила девушку, что она подпрыгнула и начала суетливо скакать по вагону взад-вперёд, нетерпеливо поскуливая. Состав резко остановился, и, влетев боком в бревно, одновременно чудом увернувшись от не до конца обрубленного сучка, рыжеволосая секретарь У Мована растянулась пластом и поймала на язык снежинку. Вкусно и бодрит, хочу ещё… Провинциальный русский Саратов на поверку оказался довольно большим городом, раскинувшимся на берегу огромной реки, куда более могучей, чем желтоволосая Хуанхэ. Впрочем, сейчас река была скована льдом, так что оценить её красоту и мощь вряд ли представлялось возможным. Уже довольно долго Тяньгоу, задрав хвост, бежала вдоль дороги лёгкой размеренной рысью, то и дело вертя головой в разные стороны, и всё больше и больше убеждалась в том, что таким образом ей ни за что не отыскать обезьяну. Сев у подтаявшего сугроба в каком-то непонятном сквере, она стала ждать неизвестно чего. Дико хотелось есть. Может быть, стоило прямо сейчас сожрать случайного прохожего, лучше женщину, потом забрать себе все её вещи, деньги, телефон и напрямую связаться с Мованом? Кстати, неплохая идея, почему бы и нет… Тяньгоу приняла свой привычный человеческий облик и с наслаждением потянулась. Однако одиноких женщин поблизости не было. Зато по весьма условно протоптанной тропинке мимо Доски почёта пробиралась троица парней в кожаных куртках и вязаных шапках, нелепо надетых на затылки. «Пожалуй, надо подождать ещё немного. Плохая примета начинать операцию с проблем с местным населением…» – подумала девушка и попыталась отойти подальше, но её босые ноги провалились в снег почти по колено. – Проклятье! – прорычала Тяньгоу и тем самым привлекла к себе ненужное внимание. – О, чикуля, – весело оповестил товарищей один из гопников. – Гляньте, посоны, какая узкоглазенькая! – Ага, прям типа щёлки, – согласился второй. – Гы, щёлки… – повторил третий, и вся троица гнусно засмеялась. Тяньгоу вытащила одну ногу из сугроба, сделала шаг и тут же снова провалилась по колено. – Э, малая! Иди сюда-а… – Ага, прям коротышечка! – Сладенькая, наверно… – Иди к нам, мы тебя согреем… Девушка поёжилась. Зелёная кожаная курточка, короткая и лёгкая, плюс мини-юбка, тонкие чёрные колготки и ботики действительно оказались явно не по погоде. Троица подтянулась ближе. Уже неплохо, решила она. Самый смелый полез в сугроб, собираясь дотянуться до рыжей красавицы. – А ты чёткая. Да не боись, иди сюда, чё ты… Он ухватил Тяньгоу за руку. Девушка развернулась и другой рукой перехватила его руку, удерживая за предплечье. – Мне нужна твоя одежда, твои сапоги и… – Мотоцикл, что ли? – усмехнулся парень. – Мобильник, – поправила его девушка. – И деньги. – О-о! Так сразу про деньги надо было! Мы те заплатим, кисуль! – Я не кошка… – прорычала секретарь, оскалив жёлтые клыки, и её глаза загорелись нехорошим красным пламенем. – Слышь, она чё, укуренная ещё? – на всякий случай спросил самый вменяемый из троих. – Ага, типа, походу, в хлам… – грязно улыбнулся длинный, пытаясь подтянуть её поближе к себе. – Цыпа, цыпа, цыпа! Тяньгоу глухо зарычала и указательным пальцем слегка толкнула парня в грудь. Отлетев на несколько метров, он ударился спиной о стенд Доски почёта и, взвыв, сполз в сугроб ногами вверх. – Слышь, ты чё, овца-а?! – хором возмутились его товарищи, отступая на шаг. – О-о, зря вы так, я не овца… – прорычала рыжая, облизнув клыки. – Отвянь, дура! Но она не отвяла. Даже когда они попытались развернуться убежать, странная девушка не оставила их в покое, а, поймав за капюшоны курток, рванула на себя, повалив с ног. – Сука, да ты дерёшься, как этот… как его… Сунь Укун! – простонал из сугроба приходящий в себя длинный. – Кто?! – Резко обернувшись, Тяньгоу тут же забыла про его товарищей, бросив их отплёвываться кровью в снегу. – Откуда тебе известно это имя, уличный разбойник? – Да встречались на днях. Он нас это… типа… буддизму какому-то учил. Типа цели нет, есть путь, во! – припомнил основную суть парень, ощупывая свою хрустящую поясницу.