Вообще-то можно было воспользоваться лифтом, но Тяньгоу всегда угнетали замкнутые пространства. Да и пробежка вверх по лестнице, пожалуй, взбодрит её и поможет держать организм в тонусе. Всё-таки подниматься сложнее, чем спускаться. Рыжеволосая красавица сняла туфли, закатала юбку повыше и счастливо побежала вверх по ступенькам, сверкая голыми пятками и размахивая туфлями в одной руке и маленькой сумочкой в другой. Через пятнадцать этажей она выбежала с лестницы в коридор, хрипя от удовольствия, сверкая глазами и свесив розовый язык набок. С языка капала слюна прямо на запылённый красный ковёр, которым был застелен пол. Тяньгоу подошла к окну и быстро обтёрла лицо о занавеску. Судя по всему, занавески также давным-давно не стирали, от характерного запаха старой ткани секретарь фыркнула и чихнула. Потом она вновь надела туфли, подкрасила губы, разглядывая себя в карманное зеркальце, и пошла вперёд, ища нужную дверь. По плотному ковру её шпильки уже не стучали так громко, но она всё равно старалась идти потише. Женщина не успела дойти по коридору до лифта, как двери его открылись, и на этаж, хохоча, вывалились две ярко разодетые девахи с аккуратными чёрными рожками, торчащими из пышных, всклокоченных волос. «Это такие ободки», – подумала Тяньгоу, так как рожки выглядели уж очень дёшево и одинаково. Девушки посмеивались, переговаривались низкими голосами, топая тяжёлыми квадратными каблуками, поднимая небольшие облачка пыли, крутили широкими бёдрами. Тяньгоу знала, куда они идут, и поэтому неуверенно пристроилась следом. Одна из девушек, блондинка, обернулась, смерила секретаршу взглядом и усмехнулась. – Смотри-ка, нас тут пасут, – сказала она подруге. Они остановились у небольшой скромной двери и постучали. Дверь распахнулась. На пороге стояла высокая голая девушка с пятнистым лицом. «Кажется, это называется витилиго?» – попыталась припомнить Тяньгоу, пока парочка из лифта церемонно целовалась с пятнистой в щёки. Половина лица голой девушки была смуглой, а половина белой, как фарфор. На левой скуле и брови – россыпь из мелких белых пятнышек. Среди чёрных кудрей, из которых призывно торчали точно такие же (только настоящие!) рожки, слева выбивался белый локон, спускаясь на плечи. Плечи, кстати, тоже были белыми, а вот грудь совершенно чёрной. Белая полоса от поясницы спускалась по бедру вниз, визуально вытягивая фигуру, огибала бедро с внутренней стороны и мелкими белыми брызгами спускалась по ноге, разливаясь сплошным белым пятном на правой ступне. Из-за её спины выглядывала её сестра-близнец. Такая же высокая, такая же красивая и голая, с точно такими же пятнами. Пятнистые запустили пришедших девушек внутрь и с нескрываемым интересом уставились на Тяньгоу в деловом костюме, юбке-карандаш ниже колен и строгой блузке, застёгнутой под горло. – Тебе чего? Ты тоже к Мовану? – спросила первая. – Я… не тоже. Я его секретарь. У меня дело. – Что, сегодня с секретаршей будем? – игриво усмехнулась вторая. – Ну заходи, – пожав плечами, сказала первая. – Дверь закрой, – бросила она через плечо, повернувшись к Тяньгоу пятнистой спиной и скрываясь в квартире. Секретарь зашла и аккуратно, как просили, прикрыла за собой двери. Внутренний интерьер был выдержан в старомодном стиле. Длинные комнаты, отгороженные цветными занавесками, бумажные фонарики под потолком, потрёпанные книги на полках, скрипучая мебель, приглушённый свет, древние ковры и циновки. Мован чтил традиции. Женщина встала в замешательстве и уже хотела было уйти, но тут услышала плеск воды и тихий смех. Направляясь на звук, Тяньгоу нашла ванную комнату. Из-за двери пахло пеной, водой и благовониями. Она неуверенно постучалась. Голоса стихли, но ответа не последовало. Секретарь коротко выдохнула, постучалась ещё раз и приоткрыла дверь. – Тебе что здесь надо? – спросил У Мован, по плечи погружённый в пенную воду. – Ты как вообще здесь оказалась?! Пятнистые сестрёнки развлекались, плескаясь и кидаясь белой пеной друг в друга. – Господин! Простите меня! – Тяньгоу низко поклонилась, пытаясь не смотреть на обнажённых девиц из лифта, с фужерами шампанского опускающихся в соседнюю большую ванну. – Вы отправили меня в Россию. Но я внезапно оказалась в вашем кабинете. Я знала, что вы расстроитесь, господин, но не могла не сообщить вам. Что мне делать, У Мован? – Залезай к нам! – предложила пятнистая. – Нет-нет! – Секретарь испуганно попятилась назад. – И правда, Мованчик, пусть раздевается и прыгает к нам, вшестером веселее, – хохотнула брюнетка из лифта, брызнув в неё водой. – Господин… – Ты зачем сюда пришла, глупая собака?! – прорычал Мован, и вены на его шее резко вздулись. – Какое мне дело до того, что у тебя что-то не получается? Ты должна пойти и выяснить всё про этого человека или нечеловека. А как именно – это не моя проблема, ясно? Исчезни, не мешай нам отдыхать! – Да, господин, поняла, господин, простите, господин… – в поклонах сказала Тяньгоу, вылетая за дверь и выскакивая из квартиры в коридор. Вслед ей летел девичий смех! Она не чувствовала себя униженной или оскорблённой, нет, она была счастлива, что сумела вырваться отсюда. Итак, значит, ей надо попасть в Россию. Поезд или самолёт? – Теперь у меня достаточно денег, чтобы расплатиться за наш завтрак, женщина? – Царь обезьян вальяжным шагом подошёл к столику и стал горстями выбрасывать из карманов на стол стодолларовые, тысячные и пятитысячные рублёвые купюры. – Откуда столько?! – спросила шокированная Ольга. – Ты что, ограбил гопников? Официант, принесший на подносе чайник с чаем и две чашки, зачарованно уставился на деньги. – Может, желаете десерт? – сглотнув, спросил он. – У нас чудесные бельгийские вафли с ягодами и шариком мороженого. А ещё есть яблочный штрудель. И тыквенный пирог. И вообще много-много десертов. Не хотите ли тирамису? – Нет, спасибо, мы на диете, – обрезала Ольга, и приунывший парень ушёл по своим делам. – Я – Сунь Укун! – напомнил китаец, усаживаясь за столик. – Я царь обезьян, а не грабитель. Нельзя же считать ограблением то, что я похитил персики бессмертия в саду Нефритового императора? Или можно? Не знаю, но я их похитил и съел. Кроме того, они никому не нужны. Приближённые императора уже давно объелись этими персиками. Сидят, выбирают ещё. То кислый, то грязный, то форма его далека от идеальной формы шара – всё им не так. А царь обезьян не так взыскателен. Я съел их все! Какая беда в том, что персик грязный, если его можно обтереть о рукав? Какая разница, какова его форма, если уже через мгновение острые зубы вгрызутся в его плоть и разрушат любое подобие идеалу, коего… – Так. Стоп, – оборвала его Ольга. – Что ты сделал с гопниками? – О, Аолия, как же ты придирчива к несущественным деталям, недостойным упоминания и запоминания. Я просто рассказал этим несведущим крестьянам о пути Будды, о инь и ян, о тихой и безмятежной улыбке просветления, которая навсегда украсит их уста в конце пути, ибо… – И?!! – И они отдали мне все ценности, чтобы сделать свой первый шаг на великом пути к просветлению, помогая прекрасному царю обезьян, Великому Мудрецу, Равному Небу, Сунь Укуну, вернуться в Поднебесную. Ты сказала, что, пока я являюсь гостем твоего мира, мне нужны деньги? Вот они. Чем ты опять недовольна, женщина? – Я же видела, что ты дрался с ними! – упрямо возразила блондинка. – О Будда… – Китаец прикрыл глаза и поочерёдно коснулся большим пальцем руки всех остальных пальцев. – Я не дрался с ними, женщина. Я лишь показал им, насколько ничтожны и медлительны их движения и как отточена и быстра моя реакция, ведь я долго учился и шёл по пути просветления. Я объяснил им, что если они желают стать истинными мастерами боевых искусств, то прежде всего должны усмирить свою душу и бренную плоть, после чего последовать по пути, который укажет им золотая длань Будды. Пей чай. Он своими руками налил ароматный светло-зелёный напиток сначала в её чашку, а затем в свою, блаженно улыбнулся, сделал глоток и… – Что это?!! Что за зелье нам подал этот безнравственный слуга?! – Не ори, – удивлённо шикнула Ольга. – Во-первых, это не слуга, а официант. А во-вторых, это обычный молочный улун, китайский чай, чем он-то тебя не устроил? – Улун?!! О, поверь, никогда, никогда нельзя отнимать у улуна истинный вкус, перебивая его вкусом молока! Тот бесчестный злодей, что готовил этот чай, вероломно убил его! Он совершил преступление! Его нужно посадить на бамбуковый кол сию же минуту! – Да иди ты в пень! – психанула блондинка, отнимая у него чайник, который эмоциональный китаец уже был практически готов разбить об пол. – Это реально крутой чай, я всегда его пью. А если ты ничего не понимаешь, так вот и не лезь. Оскорблённый царь обезьян неуверенно заткнулся. Правда, потом он ещё долго ворчал вполголоса, что он-то как раз настоящий китаец, поэтому как никто знает толк в китайском чае, а вот именно она, белая женщина с жёлтыми волосами и голубыми глазами, совершенно не разбирается в том, каким должен быть истинный зелёный чай! И как следствие просто пьёт яд… Девушка важно кивала головой, допила улун и, расплатившись по счёту, сказала: – Нам нужен обменник. Потому что доллары надо поменять на российские рубли. – А вот это где поменять? – Китаец достал из кармана старинные серебряные карманные часы на цепочке, горсть каких-то золотых печаток, серёжек и цепей. А также два телефона. Не слишком новые, но довольно-таки дорогие самсунги последней модели. Ольга быстро накрыла весь ассортимент честно награбленного (отнятого? подаренного?) шарфом и прямо вместе с шарфом сгребла всё в пакет с книгами. – Вообще-то вот это вот всё я должна отнести в полицию, – шепнула она. – В полицию? Это кому? Городским стражникам? – Ну да. – Добровольно отнести деньги законникам?! Когда мы так в них нуждаемся?! Ты что, нанюхалась своей цветной плесени и вконец обезумела?! – Узкоглазый собеседник выразительно постучал себе пальцем по лбу. – Нам просто нужно найти менялу-процентщика, обычного гнилого человечишку, который с радостью согласится забрать у нас всё это богатство, заплатив за него цену втрое меньшую, чем эти вещи стоят на самом деле! Ольга шумно выдохнула через нос, демонстративно перекрестилась и, качая головой, вышла на улицу, там осторожно достала из пакета шарф и поплотнее замотала шею. Сунь Укун, недовольно оскалившись на крупные редкие снежинки, посильнее натянул вязаную шапку на уши. – Ага, конечно. Деловой ты! – усмехнулась девушка, шагая по направлению к автобусной остановке. – В ломбарде потребуют паспорт. А так как у тебя паспорта нет, я буду вынуждена предъявить свой. А что потом? Что, если эти вещи краденые? «Что? Если?» – передразнила она саму себя. – Да они стопроцентно краденые! И если их ищут, то полиция найдёт меня, оставившую свои паспортные данные в ломбарде, и посадит в тюрьму за соучастие! Нет уж, спасибо! – Так что же нам делать со всеми этими вещами? – озадаченно спросил китаец. – Не знаю… Попробуем толкнуть через Интернет. Можно, конечно, цыганам на рынке попытаться сдать, но на то они и цыгане, от них денег фиг дождёшься, так мало того, ещё и карманы обчистят. – Кто такие цыгане? Разбойники? – В принципе, можно и так сказать, – согласилась Ольга, вновь ловя своего спутника за воротник на светофоре. Проезжавшая мимо машина выразительно просигналила. Водитель в салоне покачал головой и показал в окошко средний палец, давая странной парочке понять, что он думает о таких вот бегунах на красный. Автобус подошёл не сразу, зато оказался полупустым. Ольга прошла на задний ряд, Великий Мудрец послушно последовал за ней. Суровая кондукторша, обилетив пассажиров, ушла поболтать с водителем. – Я же мужчина, – внезапно заявил Сунь Укун. – Я сам могу сходить к вашим разбойникам, если ты боишься, и продать им золото и эти странные плоские штуки «телефоны». – Человек из прошлого, который называет смартфоны «плоскими штуками», решил что-то продавать цыганам? – усмехнулась Ольга. – Да они тебя до трусов разденут! – Не разденут, я – Сунь Укун! Автобус тряхнуло на остановке, и в него влетели шумные школьники. – Да хоть китайский император! – пожав плечами, ответила блондинка. – Нашим цыганам такие вещи как-то без разницы. – Да неужели эти бесчестные злодеи могли бы раздеть до трусов самого Нефритового императора Поднебесной?! – с нотками удивления и одновременно глубокого уважения в голосе тихо спросил китаец. – Ну… не знаю… – на минуточку задумалась его спутница. – Смотря какие у него трусы. Если нефритовые в жемчугах или там золотые какие-нибудь с весёлыми брюликами, то запросто раздели бы догола. Мужчина сурово поджал губы и отвернулся, глядя в окно. Блондинка уселась на свободное место, проверила почту на сотовом, надела наушники и, прикрыв глаза, ушла в себя и даже, кажется, немного задремала. Музыка отупляла и завораживала…