– Нет, ты же помнишь, что тоже должна мне доверять. – Ах, да, точно. Ну ладно… Мы можем обсудить это вечером? – А почему не сейчас? Я чувствую, как под мой свитер проскальзывает рука, а пальцы начинают пощипывать мою талию. – Это не ответ. И оставь в покое мой жир. – Я люблю твой жирок. – А остальную меня? – Х-м-м… – Она поворачивает голову вполоборота. – О боже, вы только взгляните на это лицо! Я тебя дразню. – Смешная девчонка. Итак, что мы собираемся делать? Ее рука продолжает свою экспедицию. Кончик пальца зондирует мой пупок. – Давай вернемся в квартиру. – Зачем? – Ты знаешь, зачем. Я откусываю от бургера. Этот жирный запах висит между нами в воздухе. – Ведь я тут ни при чем, да? Тебя тянет на секс из-за того, что мы сделали в бане. – Честно? И то, и другое. – Она вытирает подбородок салфеткой. – Что именно возбуждает тебя в убийстве этого старого мерзкого козла? Ведь это все было довольно отвратно. – Этот гамбургер, pupsik, тоже довольно отвратен, но порой тебе хочется именно его. На одной черной икре не проживешь. – Продолжай. – Когда я убиваю таких, как Пахан, я чувствую могущество. Константин говорил: «Ты – орудие рока». И мне это понравилось. Мне нравится, что я меняю историю, и что если бы не я, мир был бы другим. Ведь в итоге разве не все мы об этом мечтаем? Изменить мир. В кафе входят человек пять-шесть полицейских и, окинув беглым взглядом зал, начинают пялиться на девушек за стойкой. – Не смотри на них, – шепчет Оксана, потихоньку убирая руку из-под моего свитера, и я перевожу взгляд на оставленный кем-то номер «Известий». Передовица посвящена грядущему новогоднему саммиту в Москве с участием президентов России и США. Один из ментов неторопливо подваливает к нам. – Отпросились на обед? – У него гнусное лицо с раздражением от бритья. – Туристы, – говорит Оксана по-английски. – Ne govorim po-russky, – добавляет она с комично кошмарным акцентом. – Ty amerikanka? – Англичанка. – Pasport? – В отеле. Four Seasons. Sozhaleyu. Извините. Он кивает и отходит к товарищам. – Мудак, – шепчет Оксана. – Не надо было нам сюда идти. Думаю, они поверили про туристок, но все могло закончиться плохо. Нам надо быть осторожнее. Полицейские еще пару минут топчутся в кафе, обмениваются с женской частью персонала легкими бессодержательными репликами, вынимают телефоны, делают селфи и уходят. – Зачем они сюда приперлись? – шепчет Оксана. – Что они, б…, здесь делали, что за селфи? Ты заметила – они ничего не купили? Даже стакана колы. – Просто заглянули на минутку погреться, проведать девушек. – Возможно. Надеюсь. – Знаешь, чего я ужасно хочу? – говорю я. – Вот бы поехать в центр. Говорят, Петербург – один из самых красивых городов в мире, и я всегда мечтала сюда съездить, особенно зимой. Дворцы, художественные музеи… Просто погулять по улицам, посмотреть на замерзшую Неву. Это, наверное, сказочно. – Знаю. Я тоже хотела бы увидеть. И однажды мы непременно увидим. Но сейчас в центре слишком опасно. Там повсюду системы массовой слежки – видеонаблюдение, распознавание лиц, вот это вот все, – и мы должны исходить из того, что «Двенадцать» секут эту информацию и ведут за нами охоту. И это касается всех больших городов мира. Так что пока нам стоит держаться окраин. – Пообещай, что мы сюда однажды вернемся и вместе все исследуем. Пообещай. – Ладно. – Нет, ты скажи. Я обещаю… – Я обещаю, что мы вернемся в Санкт-Петербург и вместе погуляем по набережным Невы… – Зимой, когда снег. – Да, зимой. Когда снег. – Нет, в самом деле? – Я клянусь. Но ты тоже должна мне кое-что пообещать. – Что? – Ты должна мне доверять. В смысле, доверять целиком и полностью, несмотря на… – На психопатию? – Да, несмотря на нее. Даже если все пойдет очень плохо. – Виллан… Оксана, ты меня пугаешь. Что ты хочешь этим сказать? – Я хочу сказать, доверяй мне. Вот и все. – Теперь я боюсь. – Не надо бояться. А сейчас давай сделаем то, что нужно было сделать час назад. Поедем на квартиру и займемся сексом. – Ты моя девушка с серебряным язычком! – Что еще за язычок? – Английское выражение. Это значит, что ты умеешь найти слова. Знаешь, как уговорить женщину. – Это правда. – А как бы ты поступила, откажи я тебе? Если бы мы вместе сбежали, и все остальное, но при этом я бы тебе отказала? – В чем отказала? – Спать с тобой. Заниматься сексом. Быть твоей девушкой. – Я всегда знала, что у нас все будет. – Но откуда? В смысле, я же была в браке, жила с мужем, и на женщин никогда даже не смотрела… – Ты посмотрела на меня. И я оглянулась. – И что же ты увидела? – Тебя, pchelka. Глава 6 В пять вечера семье Асмата Дзабрати разрешили забрать тело из Покровской больницы. Судя по всему, никаких сомнений в естественных причинах смерти нет – то есть, конечно, не совсем ясно, почему в баню, где у него случился приступ, приезжали, как выяснилось, две бригады. Но это Россия, здесь подобные недоразумения случаются. Покровка – государственная больница, она работает в очень напряженном ритме, и дежурный врач, который зафиксировал смерть Дзабрати, когда тело доставили из бани, и оформил соответствующие документы, не увидел никакой необходимости в аутопсии. Кроме всего прочего, выяснилось, что морг переполнен. Все это нам пересказывает Даша после трудного телефонного разговора с Еленой, безутешной бывшей женой Дзабрати. Потом Даша созывает трех бригадиров купчинской братвы на экстренное совещание, и те через час уже на месте. Мы с Крис обедаем на кухне. Оксана, которая весь день после нашего возвращения вилась вокруг меня, как кошка, и буквально затащила меня в постель, теперь пребывает в состоянии безмолвного бешенства. Когда мы садимся есть, она, сделав глоток марочного рислинга, заявляет, что это не вино, а пойло, и наливает себе шампанского из холодильника. У меня хватает ума не спрашивать ее о причинах гнева, но я уверена – все из-за того, что ее не пригласили на гангстерский конклав. Но с чего она взяла, что ее должны были пригласить? Пока мы с Крис обмениваемся встревоженными взглядами, Оксана приканчивает порцию борща с вишней, насухо вытирает куском хлеба тарелку, бросает ложку в раковину и выходит, не сказав ни слова. – Извини, – говорю я Крис. – Она сегодня опять.