– Нет, думаю, имелась в виду кинозвезда вообще, но он помог нам составить фоторобот. Тревисан достает из стола еще одну ксерокопию. Ева с трудом сдерживается, чтобы не вырвать листок у него из рук, но от изображения мало толку. Лицо сердечком, волосы до плеч, широко расставленные глаза и пустой, без характерных особенностей взгляд. Нарисованная женщина может быть любого возраста – от двадцати до сорока. – Мы делали этот портрет через три дня после того, как официант обслуживал ее в баре. Это максимум, что ему удалось воспроизвести. Телохранители тоже недолго видели ее в день исчезновения босса, но смогли припомнить еще меньше. На ней были большие солнцезащитные очки, и даже по поводу цвета волос телохранители разошлись во мнениях. – Свидетели, – бормочет Ланс. – Да уж, мистер Эдмондс, свидетели. Дальше эта женщина встретилась с Евтухом у гостиничного выхода к воде, и они вместе уплыли на мотоскафо. Когда Евтух вечером не явился, телохранители решили, что у босса романтические дела, и ничего не сказали мисс Горной, но на следующее утро она пошла к менеджеру, устроила большой furore, и менеджер позвонил нам. На этот раз телохранители врать не стали. Поначалу, рассказывает Тревисан, вероятность того, что Евтух в самом деле исчез, сочли низкой, и расследование проводилось формально. Но потом кто-то из офицеров квестуры обнаружил, что описание мотоскафо, украденного в марине на острове Святой Елены, совпадает с описанием судна, которое видели у отеля, и тогда этим делом занялись как следует. При осмотре территории с вертолета искомый мотоскафо обнаружили на дне канала Повелья – но никаких следов Евтуха. И тут следствие зашло в тупик. – И что же случилось, как вы считаете? – спрашивает Ева. – Сперва я подумал, что это история про богача и его любовниц. Но, узнав о краже мотоскафо и о том, что его умышленно затопили, я изменил мнение. А сейчас, миссис Поластри, сам визит людей из МИ-6 подтверждает, что это не простое исчезновение. – Можно я вам кое-что предложу, синьор Тревисан? – Пожалуйста, конечно. – Я могу помочь вам сдвинуть дело с мертвой точки. Взамен попрошу вас держать нашу беседу в строгом секрете. Ни словом не упоминать о ней ни единой живой душе – ни среди ваших коллег, ни среди наших. – Принято. Рассказывайте. – Евтух мертв, у меня нет по этому поводу ни малейших сомнений. Женщина, с которой он познакомился в баре и которая приплыла за ним на следующее утро на катере, почти наверняка профессиональная убийца. Она говорит на многих языках, но, по всей вероятности, русская. Ее имя нам неизвестно. В Венеции она была с другой женщиной – возможно, своей любовницей и тоже, скорее всего, русской. За два дня до исчезновения Евтуха они ходили по магазинам на Сан-Марко, заглядывали в бутик «Ван Дист», пастицерию «Цуккетти» и другие места в том районе. У обеих есть навык избегать попадания под камеры наблюдения, а сама убийца умеет чрезвычайно искусно менять внешность. Мы полагаем, что она худощава, среднего роста, широкоскулая, темно-русая. Глаза серые или серо-зеленые, но есть основания думать, что она часто прибегает к цветным контактным линзам. Как и к парикам. У второй женщины спортивное телосложение и короткие светлые волосы. – Вы уверены? – Мы уверены. И эта пара наверняка останавливалась где-то в Венеции, вместе или порознь, учитывая, что Евтух исчез через два дня после их шопинга на Сан-Марко. – Мы обязательно поищем хоть какие-то записи. – Тревисан пристально смотрит на нее, и Ева вдруг начинает остро осознавать свою внешность, особенно уродливые нейлоновые подследники, торчащие из туфель. Годами она стремилась заслужить похвалу своей профессиональной компетентности, при этом почти или даже совсем не задумываясь, как она выглядит со стороны. Но здесь, в Венеции, наблюдая, как держатся итальянки, с каким наслаждением они воспринимают свою элегантность и чувственность, она тоже хочет, чтобы ее ценили не только за остроту ума. Ей хочется идти по Сан-Марко, ощущая колыхание прекрасно скроенной юбки и морской бриз в волосах. Взять сегодняшних женщин в «Ван Дисте» – их одежда, казалось, служит исключительно для наслаждения. Нашептывает тайны, которые наделяют их уверенностью и властью. А Ева в своем влажном дождевике и джинсах не чувствует в себе ни того ни другого. Висящие сосульками волосы и липкие подмышки. Беседа подходит к завершению. – Скажите, – спрашивает Ева, когда Тревисан провожает их к выходу, – где вы так хорошо научились английскому? – В Танбрилд-Уэллсе. Мать была англичанка, и в детстве меня возили туда каждое лето. По утрам я любил смотреть на Би-би-си «Разноцветный магазинчик»[21], так что для меня большая честь познакомиться с Ноэлем Эдмондсом лично. – Э-э, – вздрагивает Ланс. – Ничего, мне понятна ваша профессиональная осмотрительность. Миссис Поластри, я рад, что мы смогли помочь друг другу. Мне очень приятно. Официально – как вы и просили – нашей встречи никогда не было. После рукопожатий он их оставляет. – Что за херня! – говорит Ева, когда они, выйдя из квестуры, погружаются во влажные сумерки. – Ноэль Эдмондс? – Да знаю, знаю, – бормочет Ланс. На обратном пути они садятся на вапоретто, водный трамвай. Он набит битком, но у Евы ноют ноги, и не идти пешком для нее огромное облегчение. Вапоретто проходит весь Гранд-канал. Некоторые здания вдоль воды подсвечены, и их отражения расписывают золотом неровную поверхность канала, а другие стоят в темноте с захлопнутыми ставнями, словно на страже древних тайн. В полумраке среди красоты этого города начинает звучать зловещая нота. Ланс остается на вапоретто до самой Сан-Марко, а Ева выходит на остановку раньше и идет в направлении театра Ла Фениче к крошечному бутику, который заприметила еще днем. В витрине выставлено прекрасное алое с белым креповое платье-туника от Лауры Фраччи, и она не может устоять перед соблазном взглянуть на него поближе. Бутик выглядит жутко дорогим, и в глубине души Ева надеется, что платье окажется ей не по размеру, но, примерив, видит, что оно сидит как влитое. Мельком глянув на цену, она спешно, пока не передумала, протягивает кредитку. Потом ей приходит в голову наведаться в «Ван Дист» и узнать, не нашлись ли какие-нибудь интересные записи с камер. Но нет, не нашлись: записи с той даты удалили два дня назад. Управляющая замечает, что Ева расстроена, и задумывается. – Мне запомнилась еще одна деталь про женщину, которая купила браслет, – говорит она. – Ее духи. Я всегда замечаю парфюм, это моя страсть. Мать работала в палаццо Мочениго в Музее парфюмерии и научила меня распознавать… ingredienti. Сандаловое дерево, кедр, амбра, фиалка, роза, bergamotto… – И вы запомнили запах духов той женщины? – Я его не распознала. Это точно не один из расхожих авторских брендов. Начальная нота – фрезия, базовая нота – амбра и белый кедр. Весьма необычно. Я спросила ее. – И? – Она сказала название, но у меня вылетело из головы. Извините, похоже, из меня плохой помощник. – Ну что вы! Вы очень помогли. Серьезно. Если вы, мало ли, вспомните название духов или что-нибудь о тех двух женщинах, можете рассказать об этом квестору Армандо Тревисану в полицейском отделении в Санта-Кроче, и он обязательно передаст мне. – Непременно. Можете сказать, как вас зовут? Номер мобильного? Ева диктует, с любопытством разглядывая витринные столики с украшениями. Колье из ослепительных сапфиров и бриллиантов. Изумрудное ожерелье – словно каскад зеленых огней. Ручка в пальцах управляющей застывает. – Вижу, вы любите тонкие украшения, синьора Поластри. – Я никогда не видела таких вещей. Так близко, что можно потрогать. Понимаю, почему люди так к ним стремятся. Даже влюбляются в них. – Можно мне вам кое-что предложить? Я сегодня иду на прием в палаццо Форлани. Умберто Дзени открывает новую ювелирную коллекцию. Я собиралась взять с собой сестру, но у нее заболела дочь. Если вы свободны, можете пойти со мной. – Весьма любезно. – Ева застигнута врасплох. – А вы уверены? – Разумеется. Мне будет очень приятно. – Ну тогда… Да. Боже. Ужасно интересно. Мне никогда не доводилось бывать на приеме во дворце. – Можете надеть свой браслет. – И впрямь могу. – В таком случае è deciso[22]. Палаццо Форлани – это в районе Дорсодуро. Перейдете через мост Академии, а потом метров сто налево. Скажете, что вы с Джованной Бьянки из «Ван Диста». Я приеду в девять. – М-м… конечно. Почему бы нет? Благодарю, Джованна. Очень мило с вашей стороны. Джованна протягивает руку. – Allora a dopo[23], синьора Поластри. – Просто Ева. – A dopo, Ева. В хостеле она берет ноутбук и, усевшись на кровати, шифрует сообщение о Ринате Евтухе и о том, что в его исчезновении, возможно, замешана В. вместе со своей русской подругой, любовницей или кто она там. Сообщение отправляется к Билли на Гудж-стрит, а Ева звонит в номер Ланса. Трубку никто не берет, но через пару минут он сам стучит в дверь с пивом и чудовищных размеров пиццей. – В окрýге только дорогущие кабаки для туристов. Поэтому я решил найти что-нибудь навынос. – Отлично. Я жутко проголодалась. Следующие полчаса они сидят у двери на маленький балкончик, попивая холодное «Настро Адзуро» и закусывая ломтями пиццы с картошкой, розмарином и сыром таледжио. – Реально вкусно, – произносит Ева, когда в нее больше не лезет. – Если ты шпион, приходится со многим мириться, – говорит Ланс. – Но до говенной еды я не опускаюсь. – Не думала, что тебе не все равно. – А вот. Я покурю на балконе, ты не против? – Валяй. Мне надо позвонить мужу. Найдя наконец в сумке телефон, Ева понимает, что он весь день лежал выключенный. К своему ужасу, она обнаруживает шесть пропущенных звонков и три сообщения от Нико. – Черт! Б…! Оказывается, с Нико произошел несчастный случай. Почти весь день он провел в Королевском бесплатном госпитале Лондона, но сейчас уже дома на костылях. – Нико, мне ужасно, ужасно жаль, – говорит Ева, когда удается дозвониться. – Я только сейчас увидела, что телефон был весь день выключен. Что произошло? – Одна из родительниц высаживала сына у школы. Сзади на него ехала машина. Я рванул и успел его оттащить. Ба-бах! – Боже мой, милый. Мне так жаль. И как ты? – Главное – перелом лодыжки. Еще трещина в берцовой кости, порванные связки. – Сильно болит? – Скажем так, готовить тебе придется чаще. – Боже мой, бедный. Я имею в виду переломы. Хотя новость про готовку тоже так себе… Извини, был тяжелый день.