– Наверстываете упущенное время любви? – предполагает Збиг. – Может, даже и так. – О боже, – произносит вдруг Ева, ее сердце падает. – Картошка. Нико идет за ней на кухню. – С картошкой все в порядке, – говорит он, заглянув в духовку. – Что случилось на самом деле? – Следующая неделя. Ужасно жаль, Нико, но мне нужно ехать в Венецию. Он изумленно смотрит на нее. – Ты шутишь. – Я серьезно. Все уже забронировано. Он отворачивается. – Господи, Ева. Неужели ты не можешь хотя бы раз, один, блин, раз… Она закрывает глаза. – Обещаю, я… – А можно мне тоже поехать? – Э-э… наверное. – Она чувствует, что веки начинают дрожать. – В смысле, будет еще Ланс, но мы все равно можем… – Ланс? Человек-таракан? – Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Это работа, Нико. У меня нет выбора. – Выбор, Ева, у тебя есть. – Его голос еле слышен. – Один вариант – потратить все свое время на погоню за призраками, а другой – жить реальной жизнью здесь, со мной. Они молча смотрят друг на друга, понимая все без слов, и тут раздается звонок в дверь. Марк пришел раньше жены. На нем клубничного цвета штаны и морской трикотажный свитер, в руках – огромная бутылка вина. Литра два, не меньше. – Привет, ребята, извините, заблудился, переходя дорогу. – Он протягивает Нико бутылку. – Ритуальное приношение. Думаю, вы найдете его вполне приличным. Ева приходит в себя первой. – Марк! Как мило. Спасибо. А Мэйв… Мэйси… Я ужасно извиняюсь, забыла, как… – Фиона, – говорит жена Марка с холодной вспышкой белых зубов, избавляясь от пальто «Уистлз». Нико представляет гостей друг другу, а Еву, не переставая, грызет неприятное чувство, что что-то осталось недоговоренным. Лейла, заметив неладное, поднимает бровь, и Ева кивком зовет ее на кухню, где, вынимая из маринада и выкладывая на шипящую сковородку утиные грудки, излагает сокращенную версию событий. – Мне приказали ехать в Венецию, – объясняет она, кривя душой. – Это очень важно, но стало известно лишь в последний момент, и я не могу отказаться – хоть каникулы, хоть не каникулы. Нико, кажется, думает, что я могу послать свое начальство к черту, но он ошибается. – А то я не знаю! – откликается Лейла. Она в курсе, чем занимается Ева, правда, лишь в самых общих чертах. – Меня постоянно тянут в противоположные стороны. Оправдываться за свою работу перед Збигом – еще больший стресс, чем сама работа. – В точности моя ситуация, – говорит Ева, раздраженно встряхивая сковородку. Вернувшись к остальным, они узнают, что Марк работает комплаенс-менеджером. – Самый молодой в этом банке за всю его историю, – вставляет Фиона. – Лучший в своем выпуске. – О боже, – еле слышно произносит Лейла. – Анфан террибль регуляторного комплаенса. – Марк оборачивается к Лейле. – А вы сами откуда? – Из Тоттериджа, – отвечает Лейла. – Правда, выросла в Уэмбли. – Нет, я имею в виду, откуда происходите? – Бабушка с дедушкой родились на Ямайке, если вы об этом. – Ух ты! Мы ездили туда в отпуск два года назад, правда, дорогая? – Да, дорогой. – Новая вспышка белых зубов. – Курорт назывался Сандалс. Вы знаете это место? – Нет, – отвечает Лейла. Ева в ужасе от происходящего почти силком представляет Фионе Збига. – Збиг читает лекции в Королевском колледже, – замечает она. – Это мило. А о чем? – Римская история, – говорит Збиг. – В основном период от Августа до Нерона. – Вы смотрели «Гладиатора»? У нас дома он есть на DVD. Марку нравится момент, где Рассел Кроу отсекает тому парню голову двумя мечами. – Да, – отвечает Збиг. – Очень хороший момент. – А вас приглашают на телевидение или еще куда-нибудь? – Да, время от времени. Когда хотят сравнить американского президента с Нероном или потолковать об императоре Севере. – О ком? – О Септимии Севере, первом афро-римском императоре. Среди прочих его заслуг – вторжение в Шотландию. – Вы меня троллите. – Отнюдь. Септимий был настоящий мужик. Расскажите лучше о себе. – Пиар. В основном политика. – Интересно. Кто ваши клиенты? – Обычно я работаю полный день на члена парламента Гарета Вулфа. – Я впечатлен. Нелегкая, должно быть, работенка. – Что вы имеете в виду? Нико, нахмурившись, берет бокал и подходит к окну. – Он имеет в виду постоянное вулфовское вранье, ненасытное корыстолюбие, неприкрытое презрение к тем, кто не столь удачлив, и абсолютную бессодержательность его выступлений. – Это слишком пессимистический взгляд, – говорит Фиона. – А что там со скандалом о расходах? – спрашивает Збиг. – О, просто раздули из мухи слона. – Да, как и в том деле с его подружкой, когда после увеличения ее сисек Вулф утверждал, что эта операция – законные парламентские издержки, – говорит Лейла под смех Нико. – Он столько полезного делает для торговли с Саудовской Аравией, – говорит Фиона, бросая сумочку на диван и наливая себе еще вина. – Уверена, вы прекрасно справляетесь со своей работой, – улыбается Ева. – Так и есть, – отвечает Фиона. – Еще как справляюсь. Ева окидывает взглядом комнату. Зачем мы подвергли себя этой пытке? – мучается она. Званые ужины вытаскивают на свет худшее в людях. Нико – в обычной ситуации добрейший человек – сейчас кажется ужасно злым, хотя это, по всей видимости, больше связано с тем, что она едет в Венецию, вместо того чтобы провести каникулы с ним на продуваемом всеми ветрами саффолкском побережье. Марк тем временем чрезвычайно подробно разъясняет Лейле, чья челюсть уже онемела от скуки, в чем именно состоят обязанности комплаенс-менеджера. – К вам же недавно кто-то залезал, да? – спрашивает Фиона. – Что-нибудь украли? – Ничего, насколько можно судить. – Их поймали? – Это была женщина. Нет, не поймали.