– Давай еще раз вкратце, – говорит Ричард Эдвардс. Он разведчик старой школы, и в нем угадывается аристократ: волосы уже начали редеть, а плащ с вельветовым воротником явно знавал лучшие времена. – Значит, говоришь, тебя остановила некая мотоциклистка, которую ты приняла за офицера полиции. Ричард, Ева, Билли и Ланс сидят в офисе на Гудж-стрит с тошнотворным линейным светильником над головой. Периодически от проходящей где-то под ними линии метро доносится приглушенный грохот. – Всё так, – отвечает Ева. – На А303 у Мичелдевера. И я абсолютно уверена, что форма и мотоцикл у нее были настоящие. Ее личный номер и номера на мотоцикле подтвердились. Принадлежат дорожному подразделению полиции графства Хэмпшир. – Такие вещи спереть непросто, никогда бы не подумал, – замечает Билли, откидываясь в компьютерном кресле, с которым он, кажется, сросся, и рассеянно теребя пирсинг на губе. – Если у тебя нет своего человека в этом подразделении. – Ланс прав, – говорит Ричард. – Если они смогли проникнуть в МИ-5, то и в полиции у них наверняка есть люди. Они переглядываются. Сегодняшнее Евино наваждение с браслетом уже превратилось в воспоминания. «Что на меня нашло? – удивляется она. – Да вся эта ситуация просто катастрофа». – Значит, эта женщина тебя обыскивает, забирает телефон, обойму «глока», приказывает Деннису Крэйдлу забрать ключи от машины и спустить колеса. Потом беседа, которую ты пересказала, и по ходу разговора на ее руке обнаруживается твой браслет. – Этот браслет когда-то принадлежал моей матери; она говорит, что украла его из моего номера в Шанхае. – И ты при ней ни разу не упоминала о Шанхае. – Разумеется, нет. Ричард кивает. – Потом она дает Крэйдлу шлем и увозит его на мотоцикле. – Да, в общих чертах все так. – Потом ты ловишь машину, просишь у водителя телефон, звонишь Лансу, он приезжает и отвозит тебя домой. Ты прибываешь туда в три часа и узнаешь, что примерно в пол-одиннадцатого кто-то проник в твою квартиру. – Нет. Я уже знала об этом. Муж рассказал по телефону. Именно поэтому я с Деннисом Крэйдлом уехала из Девера раньше. – Да, конечно. И дома все осталось нетронутым и на своих местах? – Да, всё на месте. Но в моем шкафу лежал браслет «Ван Дист» с этой запиской. – Если я правильно понимаю, установить место его покупки невозможно? – Я проверила, что это за компания, – говорит Ева. – В мире есть шестьдесят восемь бутиков и торговых точек «Ван Дист». Браслет могли купить в любом из них. Или вообще заказать по телефону или интернету. Эту версию можно проработать, но… – Значит, ты на все сто уверена, что женщина, которая проникла к тебе домой, и женщина, которая остановила тебя на А330 и похитила Крэйдла, – одно и то же лицо? – Да. Вся эта история с браслетами абсолютно в ее духе. Рассчитать, что если кто-то увидит ее вылезающей из окна моей квартиры и позвонит в полицию, то с большой вероятностью примерно через час эта новость дойдет до меня, и, скорее всего, я сразу же отправлюсь вместе с Крэйдлом назад в Лондон, а тогда она успевает перехватить нас на А330. Уложиться сложно, но реально – особенно на полицейском мотоцикле. – Ладно, допустим, ты права и женщина, которая подписывается буквой «В», – именно та, кем мы все это время занимаемся. Та, что убила Кедрина, Саймона Мортимера и остальных. Также допустим, что она работает на организацию, о которой говорил Крэйдл и которая, по его словам, называется «Двенадцать». У нас по-прежнему нет ответов на два ключевых вопроса. Первое: откуда она узнала, что мы вышли на Крэйдла? Второе: как она с ним поступила? – По первому вопросу у меня сложилось четкое впечатление, что Крэйдл сам им сообщил. Вероятно, у него был номер для экстренной связи и он рассчитывал, что если окажется под угрозой, то его вытащат, как оперативного сотрудника. А по второму вопросу – она его прикончила. У меня ни малейших сомнений. Именно в этом состоит ее работа. – И значит… – начинает Ричард. – Да. Мы имеем мертвого старшего офицера МИ-5, перспективы серьезных объяснений и ни единой зацепки для дальнейшей работы. Мы вернулись туда же, где были после убийства Кедрина, и это все из-за меня. – Я не согласен, что из-за тебя. – Зато я согласна. Я слишком гнала лошадей, когда позвонила ему. Мне и в голову не пришло, что он сообщит своим. Чего он от них ожидал? Неужто всерьез верил, что будет жить-поживать да добра наживать? – Я слышал твой разговор с Крэйдлом. Мы все слышали. Ты прекрасно его обработала. Правда в том, что серьезные проблемы со своими у него начались в тот самый момент, когда мы его раскрыли, и от нашей дальнейшей игры тут уже ничего не зависело. Светильник неожиданно гаснет, погружая комнату в полумрак. Ланс достает из кладовки за принтером швабру, резко стукает по флуоресцентной трубке, и та, немного помигав, возвращается к жизни. Никто это никак не комментирует. – Как быть с МИ-5? – спрашивает Ева. – С ними я улажу. Сообщу о недвижимости на юге Франции, о яхте и обо всем остальном. Скажу, что нам неизвестно, кто ему платил, но что это явно крутые люди. Объясню, что мы его допрашивали – они все равно рано или поздно узнают – и что он просто смылся. В таком свете вся эта ситуация становится их проблемой. И когда он обнаружится живым или мертвым (вероятнее всего, мертвым, если ты права), они прикроют эту историю в своей обычной манере. – Так мы продолжаем? – спрашивает Ева. – Мы продолжаем. У меня есть криминалистка, которой я могу доверять, она займется браслетом и запиской; в твоей квартире никаких следов не найти, в этом можно не сомневаться, но я все равно пошлю людей, чтобы следили за домом круглосуточно до особых распоряжений, если, конечно, вы с мужем не хотите на время перебраться в безопасное место. – Умоляю, только не это. Нико озвереет. – Ладно. Пока оставайтесь у себя. Что у нас есть еще? – Я продолжаю идти по следу бабок Крэйдла, – говорит Билли. – И он ведет в реально странные места. Я в постоянном контакте с Центром правительственной связи насчет «Двенадцати» и надеюсь, что кто-нибудь когда-нибудь чего-нибудь сболтнет. Не может быть, чтобы это название было известно одному только Крэйдлу. – Ланс? Черты хорькового лица еще больше заостряются. – Могу поразнюхивать в штаб-квартире хэмпширской полиции в Истли. Угощу пару копов пивком. Попробую узнать, кто мог брать напрокат форму и мотоцикл. – Мне хотелось бы прояснить одну вещь. – Ева подходит к окну и смотрит на Тоттенхэм-Корт-Роуд. – Нашей целью остается поимка киллерши? Или мы сейчас собираем разведданные о деле, которое, похоже, оборачивается международным заговором? Потому что я начинаю ощущать некое смещение цели. – В самую первую очередь я хочу найти киллершу, – отвечает Ричард. – Кедрин ликвидирован на нашей территории, и мне нужен скальп для Москвы. Кроме того, эта женщина убила Саймона Мортимера, одного из наших, и этого я ей не забуду. Но становится все более ясно, что, если мы хотим поймать ее, придется больше разузнать об организации, на которую она работает. И чем больше мы узнаем, тем более могущественной представляется эта организация. Но должна быть какая-то лазейка. Крошечная петелька, которую можно поддеть. Как, например, интерес этой женщины к тебе. Ланс с жуткой ухмылкой пялится в пространство. Ева утомленно смотрит на него. – Умоляю, только не высказывай свои мысли вслух. – Ну ты сама посуди: в этой истории слова «женщина-наживка» написаны везде, причем жирным шрифтом! – Ланс, ты превосходный оперативник, но как человек ты достоин глубокого сострадания. – Ева, ты же знаешь поговорку. Старая собака. Новые трюки. – Так, народ, если серьезно, – прерывает их Ричард. – Что она хочет сказать этим браслетом? В чем ее послание? – Хочет сказать, что командует здесь она. Что может ввалиться в мою жизнь, когда ей заблагорассудится. Она говорит: я сняла с тебя мерку и в сравнении со мной ты лузер. Она говорит: я могу дать тебе все, что ты желаешь, но не можешь себе позволить, – интимное, женское, супердорогое. Это послание женщины женщине. – А дамочка тот еще манипулятор, – бормочет Билли с интонацией продвинутого в этом деле человека, ежась в своем худи с надписью Megadeth[15]. – Мягко сказано, – говорит Ева. – Но я тоже за ней наблюдала. Она теряет осторожность и позволяет себе авантюры, особенно если дело касается меня. Взять хотя бы эту выходку с копом на байке. Рано или поздно она зайдет слишком далеко. И тут-то мы ее и возьмем. Ланс кивком указывает на бумажный пакет с браслетом. – Может, нам не имеет смысла за ней бегать? Может, если мы просто не будем рыпаться, она придет к нам сама? Ричард кивает. – Мне это не нравится, но, боюсь, ты прав. Тем не менее следует понимать, что мы пересекли опасную черту. Поэтому прошу вас использовать весь комплекс мер противодействия слежке. Не забывайте о профессиональных навыках. Ева и Билли, слушайтесь Ланса, полагайтесь на его советы. Если он говорит, что дело дрянь, значит, так оно и есть и надо немедленно сваливать. Ева бросает взгляд на Ланса. Вид у него весьма сосредоточенный и бдительный, как у хорька, которого сейчас запустят в кроличью нору. – А я, Ева, тем временем свяжусь с командиром в Девере. Попрошу его выделить людей для наблюдения за твоей квартирой. Ты, скорее всего, их и не заметишь, но, если понадобится, они будут рядом. Мы можем сделать фоторобот этой В.? – Трудно сказать. Я в Шанхае мельком, долю секунды видела одну женщину и теперь думаю, что это была она, а сегодня у нее под шлемом была балаклава, так что я разглядела только глаза. Но попробовать можно. – Превосходно. Понаблюдаем, подождем и, когда она появится, будем готовы встретить. Глава 3 В резном дубовом кресле, обшитом изумрудным крепом, скрестив лодыжки, сидит мужчина. На нем темно-серый костюм и кроваво-красный галстук от «Шарве», добавляющий сдержанному интерьеру гостиничных апартаментов нотку драматизма. Задумчиво хмурясь, он снимает очки в черепаховой оправе, протирает их шелковым платком и водружает обратно на нос. Вилланель бросает на него взгляд, делает глоток винтажного «Моэ Шандона» и переключает внимание на женщину, сидящую подле мужа. У нее темные глаза и волосы цвета яровой пшеницы. На вид ей где-то под сорок. Вилланель ставит бокал на столик возле букета белых роз, берет женщину за тонкие запястья и поднимает на ноги. Сначала они немного танцуют, хотя в комнате звучит лишь отголосок вечернего движения с площади Согласия. Губы Вилланель легко касаются губ женщины; ее муж с довольным видом ценителя ерзает в кресле. Затем одна за другой расстегиваются полдюжины пуговиц плиссированного платья-халата, и оно бесшумно падает на пол. Руки женщины тянутся к лицу Вилланель, но та мягким усилием опускает их: ей нужен абсолютный контроль. Вскоре женщина, полностью обнаженная, стоит в робком ожидании. Закрыв глаза, Вилланель проводит рукой по ее волосам, вдыхает аромат, исследует нежные изгибы тела. Когда ее пальцы начинают опускаться вниз, она слышит свой голос, нашептывающий имя, которое она не произносила уже много лет, и полузабытые ласковые русские слова. Все прошедшие с тех пор годы и все ее теперешнее окружение отступают прочь, и она вновь в квартирке на Комсомольском проспекте, и Анна Ивановна улыбается своей грустной улыбкой. – Скажи ей, что она грязная шлюха, – говорит мужчина. – Une vraie salope.