– Ого… – Эви не нашлась, что сказать. – А путь доблести – это добровольное лишение головы? Хотела пошутить, а прозвучало мрачно. – Да. Я знал, что едва ли выживу. – Дегар не заметил иронии в голосе Эви. – Но если бы Раулар выслушал… Кто знает. Эвелина зябко поежилась, положила голову на плечо Дегара. На самом деле она прятала глаза. Дегар не хотел умирать, он надеялся, что сможет договориться с королем. О чем? Одной Пресветлой известно. Он ведь не знал, что Райли избегает неприятных дел и поручает их своим советникам. Демон думал, что Райли настоящий король, а он… просто мальчишка, волею случая занявший трон. – А если я выслушаю? – робко предложила она. – Однажды я тебе все расскажу. Но не сегодня. «Ты ведь отпустишь Райли?» – хотела спросить Эвелина, но не решилась. Это был скользкий вопрос. Он сразу нарушит хрупкое равновесие, превратит уютную ночь в холодную и страшную. – У вас есть дома? – сменила она тему на безопасную. – Или вы живете под открытым небом, как кочевники Коргестана? – Дома. Они не похожи на дома шаари. Эви все-таки ткнула Дегара локтем в бок: хватит, мол, обзываться. Тот, кажется, даже не понял, что Эвелина дерется, задумчиво потер ребро. Он размышлял о другом, вспоминал. Эви отстранилась, чтобы заглянуть ему в лицо. Глаза у демона сделались… Эви долго не могла подобрать слова. В них была печаль. Но печаль светлая. – Песчаный купол и несколько этажей под землей. У каждого дома родовой костер, который никогда не гаснет. Говорят, однажды в нашем прежнем мире кто-то прогневал Джалгарра – потушил пламя, горевшее сотни лет. С тех пор мы были прокляты. Изгнаны. Наш мир заполнила тьма. И куда бы мы ни отправились – мир людей третий по счету, – она идет по пятам. – Третий? – дернулась Эвелина. – Как третий? А куда делись предыдущие два? – Их затопила тьма. Эви ошарашенно уставилась на потрескивающее пламя, на летящие искры. Смотрела, смотрела и успокоилась. Легенды! Они есть у любого народа, даже у демонов. Сам-то Дегар родился уже в мире людей и не застал исхода. Мало ли что там бормочут старики. Хотя кто знает, сколько ему лет на самом деле. – Сколько живут демоны, Дегар? – Сыны Джалгарра, улиточка. «Ладно, уел!» – Сколько живут сыны Джалгарра? – Чуть дольше людей, если не погибают в битве. – А сколько лет тебе? Вот сейчас как скажет – пятьдесят! Выяснится, что два раза целовалась со старикашкой. Зачем только спросила… – Двадцать пять. – Всего лишь! – воскликнула Эви, одновременно обрадованная и огорченная: обрадованная, что рядом с ней почти ровесник, огорченная тем, что он умер так рано. – Не многим воинам удается дожить до этого возраста. – Кажется, Дегара задело это пренебрежительное «всего лишь». – Я успел увидеть жизнь. Эвелину вдруг пронзила острая жалость по отношению к этим бездомным, несчастным созданиям, вынужденным поселиться посреди бесплодной пустыни, рыть норы, будто кроты, и радоваться даже той малости, что имеют. Неудивительно, что они отгрызают кусочки земли, ведь им нужно как-то жить, кормить детей… Ну почему все так несправедливо устроено! Люди правы, защищая свои границы. И демонов можно понять. – Ты любил кого-нибудь? – услышала Эвелина свой голос, она и сама не ожидала, что произнесет вопрос вслух, покраснела. – Привратникам нельзя любить. – Но разве можно приказать сердцу? Обычно любовь не спрашивает позволения. Приходит, и все… – Значит, не пришла, – помолчав, ответил Дегар. – А какие они – ваши женщины? Эвелина напрягла память, пытаясь вспомнить, как выглядят дочери Джалгарра. Она видела их только на картинке в учебнике. Поменьше ростом, рогов нет, на голове жесткие рыжие волосы. В силе они не уступают мужчинам и воюют с ними бок о бок. – Сильные. Отважные. Выносливые. – А как же вы выбираете пару? – Когда женщина решает, что ей пора завести семью, она устраивает состязания среди достойных. А потом сама сражается с победителем. Если он одолеет ее, значит, брак состоится. – Ух… – выдохнула Эвелина, вообразив эту эпическую картину. – Они, видно, действительно сильны. Какой же, должно быть, слабой и жалкой она представляется Дегару. Оружие держать не умеет, готова свалиться в обморок от любой царапины, трясется от холода и постоянно хочет есть. Неизвестно, о чем подумал демон, но снова поправил на ней полы плаща, закрывая похолодевшие руки, прижал к себе покрепче. – Тебе стоит поспать. Уходить будем засветло. Егермейстеры не отступят. – Да-да… Ну давай еще немного поговорим. Мы так хорошо разговариваем! По лицу Дегара скользнула его странная полуулыбка. – Давай. Моя очередь спрашивать. Эви подозрительно покосилась на демона, но отказать было бы нечестно, ведь до сих пор вопросы задавала она. К тому же она завела этот разговор, чтобы объяснить человеческое поведение, которое казалось демону странным. – Что ты хочешь узнать? – Почему ты все время бросаешь мне вызов? Ведь ты намного слабее, и я, несомненно, одолею тебя в состязании. – Бросаю вызов? – нахмурилась Эви. – Да… Как это на языке людей? Применяешь физическую силу. – Дегар указал на ребро, значит, понял все-таки, что Эви его треснула. – Если бы дочь Джалгарра бросила мне вызов, это означало бы только одно: она хочет, чтобы я победил ее и взял в жены. – Что-о-о? – От возмущения Эви разинула рот, да так и застыла с отвисшей челюстью. – Даже думать не смей! У людей это значит совсем другое! – Объясни, – невозмутимо потребовал Дегар. – Ну… – Мейджи замялась: как ни крути, а выходило неладно. – Лупить кого-то, конечно, нехорошо, но иногда человеческие девушки осаждают так слишком настойчивых ухажеров, когда им не нравится то, что они делают. – Что делают? – Целуют без разрешения. Обнимают, – и добавила с нажимом: – Обзываются улитками! Эви ожидала увидеть во взгляде Дегара непонимание, а заметила иронию. Такой прищур появлялся у него каждый раз, когда демон внутренне смеялся над ее словами. – Нельзя целовать без спроса! – вспылила она. – Это слишком личное! Демон внимательно посмотрел на мейджи, наклонив голову. – Я выучил человеческий язык. Я научился читать и писать на языке людей. Я изучал ваши здания и устройство городов. Ваши картины. Вашу музыку. Но до сих пор не знаю, для чего людям это касание губ. Облегчить физическую боль? Нет. Душевную? Тоже не то. Это что-то больше. Но я не понимаю… Могла ли Эви еще месяц назад, засыпая в своем уютном, защищенном стенами дворца домике, представить, что будет ночью в лесу объяснять демону смысл поцелуев! Причем объяснять, сидя у него на коленях. – Во-первых, поцелуи бывают разные. И означать могут что угодно. Приветствие, когда встречаются друзья. Ласку, когда мать целует своего малыша. Или… любовь, – протараторила Эви, решив раз и навсегда покончить с этим сомнительным делом, споткнулась только перед словом «любовь». – Если целуются мужчина и женщина, значит, они полностью доверяют друг другу и готовы открыться для чего-то большего. Это тоже вызов. Только обычно бросает его мужчина. Настало время Дегару удивляться. Он несколько секунд не моргая глядел в пустоту и вдруг принялся хохотать своим скрипучим громким смехом. – Так вот что у нас получилось. Ты бросила вызов мне. Я бросил вызов тебе. И мы оба не знали об этом. Эвелина прыснула вослед: да уж, ситуация! – Если я тебя еще раз стукну, это вовсе не означает, что я хочу вызвать тебя на состязание! – Если я тебя поцелую… – А вот этого делать не стоит! Костерок почти прогорел, и Дегар осторожно пересадил Эви на землю, чтобы подбросить хвороста в огонь. Эвелина улыбалась, но улыбка резко погасла, когда она увидела руку демона. За разговором она и думать забыла о плесени, которая никуда не делась. Кисть Дегара покрылась грубой и сухой кожей, и зелень заползла вверх по запястью на предплечье. Эви взглянула на свою ладонь – ее отметина тоже увеличивалась, но медленно. – Я думала, проклятие работает быстрее, – тихо произнесла она. – Прошли сутки. Разве мы не должны были за это время превратиться в живых мертвецов? – Должны были, – ответил Дегар, не оборачиваясь. Он не прервался и все так же подкладывал в костер ветки одну за другой. – Арканар тормозит проклятие. Арканар! Артефакт, спасающий даже от неизлечимых болезней. От проклятия не спасет, но из-за рубина плесень разрастается медленее. Эви выпутала вторую руку из складок плаща, чтобы полюбоваться на перстень. Рубин засиял алым, засверкал в отсветах огня, внутри переливались две яркие искры. Одна – клятва Эвелины. Вторая… Тоже чья-то клятва? – Кто-то поклялся на этом артефакте, – прошептала Эви. – Что? – Искры внутри. Одна – мое обещание Гизелле. А другая чья?