Я устало потерла лоб, впервые почувствовав легкую боль в глазах. Может быть, когда она пройдет, мои воспоминания полностью вернуться. Может быть, тогда я бы узнала, для какого существа плавание в океане так же естественно, как полет для птицы. Потому что, кем бы я ни была, я определенно не являлась человеком. Это убеждение, которое я почувствовала в своих костях, в глубине свой души. Но даже без воспоминаний одно было ясно. Я не могла стоять здесь обнаженная. Сам факт того, что кто-то проделал дыру в груди Игана, говорил, что кто-то скорее предпочел бы видеть нас мертвыми, чем свободными. И что в свою очередь означало, что они наверняка будут меня искать. Я обернулась. Скалистые утесы возвышались над нетронутыми песками и изолированным длинным изгибом берега. Там были тропы, протоптанные чьими-то ногами. Значит в это место, где бы оно ни было возможно добраться. И это означало несомненно, что неподалеку должен был быть какой-то город или жилье. Во-первых, одежда. Последнее, что мне нужно, так это привлекать внимание. Я оглянулась через плечо, недолго изучая волны, потом решительно направилась к скалам по ближайшей тропе. Никто, кроме чертовых горных козлов не использовал эту тропу, позвольте сказать вам. Я вся обливалась потом, дрожала и хрипела к тому времени, когда, наконец, добралась до вершины. Положив руки на ноющие колени, я жадно глотала воздух, пока изучала окрестности. У подножия склона виднелся небольшой коттедж. Территория вокруг него не была огорожена, синий автомобиль стоял рядом, указывая, что кто-то был дома. За домом склон снова поднимался. За ним виднелись вершины сосен. Я оглянулась на дом. Коттедж выглядел недостаточно большим, чтобы быть постоянным место жительства. Возможно, это было одно из тех мест, что отдыхающие берут в аренду на короткий срок. Я надеялась, что это так, потому что туристы могли выйти на целый день, оставив свои вещи – или, более конкретно, свою одежду – незащищенными. Конечно, чтобы украсть их одежду, я сначала должна добраться туда. Рухнуть на месте казалось гораздо лучшим вариантом. Я выдохнула и заставила ноги шагать вниз по травянистому склону. Мои нижние конечности протестовали против этого, и тепло начало распространятся не только по ноге, но и по щеке. Я провела по ней рукой, и она оказалась измазана в крови. Может быть, Иган был не единственным, кто получил серьезные травмы. И приличный удар в голову, определенно, мог объяснить пробелы в моей памяти. Я вытерла руку о бедро и продолжила идти. Что еще я могла сделать? Я была в середине проклятого нигде, не имея представления, кто я и как я попала сюда. И не знаю, кому я могу доверять. И могу ли. Вскоре склон стал не таким крутым, а трава стала доставать до моего зада, что заставило меня задуматься: была ли трава на самом деле высокой или это я была маленькой? Я чувствовала себя высокой и даже долговязой - но само восприятие — странная вещь, если память не дает подсказок. Я вытянула руки, критически изучая их. Покрытые грязью после карабканья по козьей тропе, они все еще выглядели почти элегантными – длинными и стройными. Ни на пальцах, ни на моих ладонях не было никаких мозолей, так что я, очевидно, не делала ничего тяжелого для добывания средств к существованию. Этот факт подкрепляла длина ногтей или, по крайней мере, то, что осталось от них после подъема. Я посмотрела на мои ноги. В них не было ничего элегантного. Учитывая их длину и ширину, они могут быть описаны только как плавники. Выбор туфель должен быть адом. Эта мысль почему-то заинтриговала меня, и я остановилась, чтобы поднять ногу. Толстые, закаленные подошвы. Судя по ногам я носила обувь не слишком часто. Хлопнула дверь, и зазвенел смех. Я упала на колени, моя левая нога в синяках ударилась о камень, заставив меня вздрогнуть. Два человека вышли из дома. Женщина, все еще смеясь, прикасалась к своему спутнику. Молодожены, подумал я, без особой причины. Они подошли к синей машине, стоящей на дорожке. Мужчина открыл и закрыл дверь перед женщиной, прежде чем залезть на водительское сидение и уехать по правой стороне дороги. И хотя три четверти мира ездят по этой стороне, я вдруг уверилась, что находилась в Америке. Что само по себе имело мало толку, потому что Америка была чертовски большой страной, но это было отправной точкой. Я подождала, пока они скроются из виду, потом поднялась и быстро пошла к дому. Передняя дверь была заперта, как и задняя. Но окно вдоль стены было достаточно приоткрытым, чтобы просунуть туда руку и поднять жалюзи. После чего можно было просто открыть его и скользнуть внутрь. Что я и сделала. Неловко упала на пол, ударившись, и сидела там, прислушиваясь, есть ли кто еще в доме. И это я должна была сделать до того, как вламываться внутрь. Очевидно, я могла бы вычеркнуть пункт "вор" из моего списка возможных в прошлом профессий. Если только я не была очень плохим вором. Единственным звуком, который можно было услышать, было мягкое тиканье часов. Стояла тишина, и пахло старостью и лавандой. Эта комната создавалась как спальня, но кровать была только одна, и ей явно не пользовались. Что, вероятно, означало, что я ничего не найду в шкафу или небольшом комоде. Но все равно проверила их, на всякий случай. Ничего, кроме нафталина. Пока я шла к двери, мои шаги эхом отдавали по полу. Комната напротив была ванной комнатой со старой ванной и душем, достаточно большим для двоих. Главная спальня располагалась справа от меня, а кухня слева, в конце коридора. Я оглядела ванную комнату, задержавшись на душе. Интересно, сколько у меня есть времени? Вполне достаточно, чтобы помыться? Я не могу больше бегать голышом по округе как ундина. Если, конечно, не хочу чтобы меня обнаружили. Я не замечала потертостей от песка, когда сидела на нем, но вот сейчас я их нашла, и это было гадко. — Хватит искать оправдания, — пробормотала я, гадая, а моя ли это была привычка. Я прошла в ванную. После быстрого горячего душа, который, кажется, раскрыл более десятка порезов и синяков, я вытерлась и подошла к зеркалу. Это было странное ощущение. Я рассматривала свое лицо, знала, что оно принадлежало мне. Но не было воспоминаний, которые подтверждали бы этот факт. Потеря памяти была настолько полной, что часть меня гадала, а я ли это была в зеркале. Мое лицо было узким и угловатым. Нос казался почти слишком большим. От моей улыбки явно появлялись ямочки на щеках. Мои глаза были зеленые, цвета глубокого океана, обрамленные длинными ресницами, черными, как и мои волосы. Под ярким освещением они отливали темно-зеленым и синим. Цвета, казалось, играли на черном, как будто само море поцеловало их. Мой взгляд переместился на огромный черно-фиолетовый синяк, протянувшийся от моего виска к щеке. Кто-то ударил меня по-настоящему сильно. Достаточно сильно, чтобы расколоть мой череп. Синяк и почти зажившая трехдюймовая рана на голове доказывали это. Это могло также объяснить, почему моя память работает урывками. Но, что я же я такое сделала, чтобы заслужить подобное обращение? Впервые с момента пробуждения на пляже рядом с Иганом я почувствовала страх. Страх перед прошлым, которое я не могла вспомнить, и будущим, которое меня ждет. Страх перед яростью, которая поджидала глубоко внутри меня. Я потерла руки. В зеркале поблескивало кольцо Игана, рубины загорелись живым огнем, когда мои руки задвигались. Дрожь пробежала по моей спине. Мне не нравилось это кольцо, не нравились его прикосновения к моей коже. Казалось, что оно никогда не согреется, будто сердцевина металла была так же холодна, как воды под арктическим льдом. Я нахмурился от этой мысли, потом оттолкнула ее и отправилась в главную спальню. Быстрый осмотр женской одежды выявили склонность хозяйки к максимально открытой одежде и позерству. Она также была на несколько дюймов ниже меня, и юбки, которые выглядели бы на ней как мини, казались совершенно неприличными на мне. Я попробовала несколько комбинаций брюк и топов, но все они обтягивали слишком туго, заставляя меня чувствовать себя странно скованной. В конце концов, я остановилась на свободных черных брюках, которые выглядели на мне как капри из-за своей длины в три четверти и синей рубашке, открывавшей живот. И на этом закончила свое воровство. Отсутствие еще чего-нибудь могли заметить. Я прошла по коридору на кухню, которая оказалась скомбинированной кухней-гостиной. Взглянула в окно, чтобы убедиться, что я все еще в безопасности, включила телевизор и переключала каналы, пока не нашла новости. Потом подошла к холодильнику. Открыв дверь, обнаружила хороший выбор напитков, в том числе колу с лаймом. Очень холодную. Я схватила бутылку и достаточно продуктов, чтобы сделать здоровенный бутерброд, вывалила все это на кухонный стол и принялась складывать их вместе. Я, может быть, смогу жить в течение нескольких недель без пищи, но уже привыкла есть каждый день… Мысли перешли к пустоте, и я тихо выругалась. С несколько большей силой, чем требовалось, я бросила верхний ломтик хлеба на бутерброд, затем придавила его вниз и обрезала. Нашла тарелку, схватила Колу и подошла к телевизору, чтобы посмотреть новости. Черт, может, мне повезет выяснить, в какой части проклятой страны я нахожусь! — И из зарубежных новостей на этой неделе, — сказал диктор. Тон его был пропитан лживым очарованием. - Ученые из Лох-Несского Исследовательского Объединения сегодня опровергли доклады о том, что на прошлой неделе было замечено множество чудовищ. Доктор Джеймс Марстен сказал следующее по этому поводу… Картинка изменилась на резко-очерченное лицо седого мужчины, и что-то во мне шевельнулось. Это было нечто большее, чем узнавание. Что-то сильнее. Ненависть. Тип ненависти, который строится на страхе. Многих и многих годах страха. — Как бы мне не хотелось, чтобы это было иначе, — сказал он, — но наши исследования не засекли или подтвердили эти так называемые появления. Наоборот. Наши сонары и датчики не уловили никаких необычных движений в озере. Если что-нибудь большее, чем угорь проплыл через эти воды, поверьте мне, мы бы это записали. Вернулся ведущий, но я не слышала, что он сказал, потому что была слишком занята, глядя на портрет ученого, застывшее на экране у него за спиной. Ярость поднималась внутри, пока моя рука не задрожала так сильно, что пришлось поставить бутылку с колой вниз. Он был причиной всего этого. И я так сильно желала ему смерти, что могла даже почувствовать вкус этого желания. Где-то глубоко я чувствовала страх, но, по крайней мере, он дал мне какую-то отправную точку. Ты должен знать кого-то очень хорошо, чтобы так сильно ненавидеть и бояться, и это означало, что от Марстена – кем бы он ни был – я могла многое узнать. Пошли другие новости, и мой гнев начал угасать. Я жевала бутерброд, пялилась в экран, но не выяснила больше ничего, кроме того, что я определенно была в Америке. Я вздохнула и выпила последний глоток колы, опустошив бутылку. Просматривая новости в поисках информации, я стреляла вхолостую, но они дали мне информацию, с чего начать. Хотя как мне найти информацию о Мартенсе, да так чтобы он не обнаружил меня снова… Мысль исчезла. Разочарование проникло в душу, когда я взяла свою тарелку и направилась на кухню. Снаружи хлопнула дверь, и мое сердце бешено заколотилось в груди. Я бросила тарелки и бутылку колы в раковину, и кинулась к ближайшему окну и выглянула наружу. Молодожены вернулись домой. И вместе с ними пришел полицейский. Глава 2 Страх заставил меня застыть на месте и потерять слишком много ценных секунд. Но ключ в замке заставил мои большие ноги двигаться, и я, как сумасшедшая, понеслась ко второй спальне. — Дел, ты оставила телевизор включенным? – Голос был мужской, и он говорил медленно, растягивая слова, и я представила себе ковбоя. — Джек, ты же видел, как я его выключала, — ответила женщина. — А что? — Потому что сейчас он работает, а на кухонном столе беспорядок. — Человек, известный как Джек, замолчал. — Похоже, кто-то был здесь. Хочешь позвать офицера назад? Он пока еще не ушел далеко по пляжу. Я повернулась закрыть дверь спальни. Она заскрипела. Я затаила дыхание, но не смела остановиться, чтобы узнать, услышал ли кто меня. Сердце стучало как отбойный молоток. Я бросилась к окну, послужившему мне входом, выпрыгнула наружу и попыталась ухватиться за жалюзи и прикрыть их. — У вас неприятности, ребята? — новый голос. Я тихо выругалась, и, оставив свои попытки закрыть их, метнулась вместо этого вдоль дома, свернув за угол. Как раз вовремя. — Окна во второй спальне открыты, и жалюзи приподняты, — произнес хриплый голос. — Это не мог сделать ветер, — раздался другой голос. — Я проверил их, когда мы впервые приехали сюда. Все держалось крепко. — Вы посмотрите, пропало ли что-нибудь? Я осмотрюсь снаружи. Вот дерьмо. Я лихорадочно огляделась, ища место поблизости, где можно было спрятаться. Тут, похоже, их не очень много. Я вдохнула, потом побежала сломя голову к высокой траве и не столь отдаленному холму. Если бы я могла попасть на вершину, то пропала бы из поля зрения. Конечно, пробираясь сквозь высокую траву, я оставляю видимый для всех след, но сейчас ничего с этим не поделаешь. Последнее, что мне нужно, так это оказаться пойманной полицейским из маленького городка. И я понятия не имела, почему должна избегать полицейских или не быть пойманной. Это было просто чувство. Уверенность, что пленение в любой форме, это очень плохо. Из-за прошлого. Из-за этого ученого.