– Подарок. – Нынче девушкам стало принято винтовки дарить? – Девушкам – нет, им по-прежнему актуальны цветы и дорогие побрякушки, – доставая коробку с патронами, проконсультировала я. – Со мной же чуть сложнее – цветов не люблю, к побрякушкам равнодушна. Как думаешь – велик ли выбор у ухажера? Никита захохотал: – А что – в городе завелся смертник, готовый поспорить за вас с самим Акелой? – Все возможно. Или ты считаешь, что я недостаточно весомый трофей? – Нет, я считаю, что Акела – достаточно весомый противник, с которым заведомо невозможно справиться, – веселился телохранитель, чувствуя, что я не возражаю против подобного тона. – Слушай, Никс, а ты всерьез думаешь, что он стал бы за меня как-то... хм.. бороться? Никита моментально оборвал смех и серьезно сказал: – Вы эти глупости даже из головы выкиньте, Александра Ефимовна. И не пробуйте проверить – пожалейте потенциального противника. – То есть? – А вот то есть – с Акелой один на один еще никто не справился. – Ты-то откуда это знаешь? – Я рассматривала в прицел верхушку молодой березы на самом краю оврага. – А вы не знаете, что ли? – Ну, знать-то я много чего знаю, да вдруг не то, что ты? – Меня почему-то насторожили слова Никиты, даже не знаю, с чего вдруг это неприятное ощущение холода по спине. – Умеете вы к стене припереть, – вздохнул Никита. – Я скажу, только вы уж меня не сдайте случайно... – Ты меня обидел, – перебила я. – Хоть раз я подводила тебя? – Нет, но... мало ли... В общем, вы-то никогда не видели, как ваш муж дела делает, а я имел счастье пару раз убедиться. Он же больше одного предупреждения не делает никому. Раз сказал – на второй раз голову снес. Беззвучно. – Не поняла... – Да что непонятного? Мало желающих наступить Акеле на мозоль, он не потерпит. А дальше сами думайте – станет за вас бороться, если что, или нет. Никита высказался, вытер вспотевший от волнения лоб и ушел куда-то в сторону. Мне показалось, он пожалел, что открыл рот и сказал мне это. Я же испытала двойственное чувство – с одной стороны, было приятно, что муж внушил всем, что он – тот единственный мужчина, с которым я буду, а с другой – как-то не укладывались слова Никиты в образ моего холодного и спокойного самурая. Особенно вот это уточнение про снесенную голову... Хотя я и раньше знала, что в молодости Сашка был фактически наемником, и у отца моего оказался по той же надобности – помогал устранить конкурента. Он и не скрывал своего прошлого. Но почему тогда сейчас мне так неприятно слышать об этом? Что изменилось во мне? Черт... Зря я затеяла этот глупый разговор о соперничестве... Настроение испортилось, и даже новая винтовка в руках уже не радовала так, как утром дома. Ну, вот как одним словом можно угробить все? И ведь сама начала – к чему дурацкое кокетство перед телохранителем? К чему этот дешевый фарс с намеками на ухажера? Почему было не сказать, что винтовка – отцовский подарок? Нет же – захотела повысить собственную ценность в глазах телохранителя! А к чему, зачем? Неужели мне так не хватает мужского внимания? Тьфу... Я прицелилась и выстрелила в ветку на самой макушке березы. Та надломилась у самого основания, повисла безвольно, поддерживаемая снизу другими ветвями. Плечо чуть заныло от отдачи, но вполне терпимо. Ко мне постепенно возвращался азарт стрелка – хотелось еще и еще, и это желание вытеснило мысли о муже. Никита находил в карьере все новые мишени, расставлял их все дальше от места парковки машины, но эти расстояния были совершенно недостаточны для такой мощной оптики. Однако представление о возможностях папиного подарка я вполне составила и была полностью удовлетворена тем, что получила. По дороге домой я вдруг сказала, глядя в окно: – А винтовку-то мне папа подарил. – А я так и понял, – откликнулся Никита. – Кому еще пришло бы в голову сделать такой подарок женщине? – Тогда зачем... – Мне показалось, вам нравится этот разговор, и я его просто поддержал. Я просто не думал, что вы сомневаетесь в своем муже. В нем никто не сомневается. Никогда. Что-то в тоне телохранителя сказало мне о безмерном уважении, которое Никита испытывал к моему мужу – и, по всей видимости, не только он один. – Никс, ты Акеле про винтовку не говори, хорошо? Мы с папой так договорились. Ни к чему ему это знать – он очень против, чтобы я занималась стрельбой, к чему нервировать? А я с детства без оружия не могу. – Это не мое дело, Александра Ефимовна. Захотите – сами расскажете. Его суховатый тон очень удивил меня – в нем явно сквозило разочарование. Неужели мой телохранитель так странно реагирует на мои сомнения в муже? Странно. Я не замечала, чтобы они с Сашкой когда-то хоть парой слов перекинулись – и вдруг такая реакция. Дома, полежав в теплой ванне и пообедав, я вдруг поняла, что Никита на самом деле обиделся за Акелу – я просто сопоставила все свои наблюдения за охраной и поняла, что мой муж являлся для них кем-то вроде бога, непогрешимого и безукоризненного. А я посмела при Никите высказать сомнения, запятнать, так сказать, светлый образ Акелы черными мыслями. Н-да... * * * Решать вопрос с задушевной подругой моего братца Сережей Козельским я решила радикально. Либо этот крашеный красавчик сдает мне своих хозяев – либо ему придется иметь дело уже не со мной. Сведения, добытые братом Никиты Саввой, оказались весьма кстати. Жил наш приятель один, в небольшой квартирке на самой окраине города, имел хорошую, хоть и подержанную, машину, а в свободное от моего дражайшего братца Саймона время любил полежать в сауне, располагавшейся в небольшом отдельном помещении прямо около дома. – Я только вот что не понял... Семен Ефимович... он каким боком связан с этим доном педро, а? – спросил Никита, и я безапелляционно заявила: – Ты дурак?! Они в покер вместе играют! Ну, подумаешь, Сереженька малость не того... ну, с ориентацией не дружит. Так что у него от этого – мозги отсохли? Савва их что – в постели видел? – Нет, не видел... просто странно... хотя в покер – да, играли, даже как-то в покерный клуб ходили. Я перевела дух. Про покер я сказала вполне обдуманно. Во-первых, Семен действительно хорошо играл, а во-вторых, под покерный клуб было как раз и замаскировано одно специфическое местечко, горячо любимое моим братцем. Так что с этой стороны было не придраться – посторонних туда не пускали и никакой информации не давали. Съездив с Никитой к любимой Сереженькиной сауне, я осмотрелась и поняла, что это идеальное место для реализации моего плана. И даже прекрасная заброшенная голубятня на противоположной стороне улицы имеется. – Смотри, Никс. В сауну он ходит строго по четвергам, следовательно, послезавтра тоже отправится. Сделаем так. Я сяду в голубятню и дождусь, пока он в предбаннике разденется. Твое дело – перед этим как-то отвлечь администраторшу и чуть раздвинуть жалюзи, так, чтобы мне был виден этот предбанник. Остальное – дело техники. Я стреляю – вы с Саввой ловите. Никита, однако, не был доволен. Сморщившись, он проговорил: – Неймется вам? Хочется СВД в деле посмотреть? К чему сложности? Мы с Савкой в сауну зайдем и вынесем красавца под белы руки. И потом допрашивайте, расспрашивайте – что угодно. – Не-ет! Ты не понимаешь! – горячо убеждала я, не соглашаясь, что он прав. – Ты просто прикинь, как он испугается выстрела, как рванет голяком на улицу – соображать-то от страха перестанет, это ж ясно. И потом его, деморализованного стрельбой и бегами в стиле ню, проще будет разговорить. Никита почесал рыжий затылок и хмыкнул: – Резон есть, конечно. Но все-таки... – Никит, ну что ты, как маленький? Давай развлечемся заодно, а? – Любите вы до абсурда довести, Александра Ефимовна. – Есть такое, – удовлетворенно кивнула я, поняв, что победила. * * * В четверг вечером, убедившись предварительно, что братец мой дома и пьян, я собралась в город. Папа был у Бесо, Акела еще не вернулся из банка, потому я уехала спокойно, решив, что «легенду» придумаю на обратном пути. По дороге мы подобрали Савву, ждавшего нас у большого супермаркета. Я не встречалась с ним прежде и теперь с удивлением отмечала, насколько могут быть не похожи близнецы. Разве что цвет волос напоминает о родстве – а в остальном совершенно разные люди. Савва и ростом меньше, и в плечах уже, и голос у него тоньше. Но вот в глазах мелькало что-то схожее с Никитой, какая-то озорная искорка, и это мгновенно расположило меня к новому знакомому. – Я вас иначе представлял, – признался Савва. – Ну, неудивительно! Меня все иначе представляют – то роковой брюнеткой с красным маникюром, то сексапильной блондинкой с приоткрытым ртом, – хохотнула я. – А на деле оказывается, что я метр с кепкой и брита чуть не наголо. – А вам идет, кстати. И это была не лесть – я сама прекрасно видела, рассматривая себя в зеркале, что такая стрижка куда как более подходит мне, чем прежние кудри. Мы подъехали к голубятне, и Никита уже выпрыгнул из машины, чтобы помочь мне выйти и достать из-под сиденья чемоданчик с винтовкой, как вдруг Савва, открыв окно, проговорил: – А похоже, что мы тут не первые в очереди. – В смысле? – дернулся Никита. – А глянь, – и Савва указал рукой в сторону сауны. Мы повернулись туда и увидели черный «Мерседес» с заляпанными грязью номерами. Около прохаживался какой-то парень в кожаной жилетке поверх белой майки, а в машине угадывались силуэты еще двоих. Никита протянул недоверчиво: – Может, кто-то приехал сауну заказать на ночь. – Ага – заодно и тачку в ней же помоют, да? – с сарказмом откликнулся Савва. – Грязь-то на номере – еще не просохла даже, а дождя не было. Это просто разведенная в воде глина, скорее всего, и номера художественно заляпаны буквально за поворотом. Я только глаза таращила, переводя взгляд с Никиты на Савву и обратно – вот это дедукция... Хватило одного взгляда в бинокль, чтобы рассмотреть! Мне бы и в голову не пришло заострить внимание на такой ерунде, как заляпанный грязью номер. – Хреново дело, граждане, – констатировал мой телохранитель, закрывая дверку с моей стороны. – Валим отсюда по-хорошему, пока не стало по-плохому.