– Ну, наверное, завтра тебя начнут обследовать, – сообразила Маша. – В воскресенье-то у нас не лечат, а так… Ты ела? – Ела. – Лариса с трудом повернулась на бок, устало прикрыла веки. – Ничего она не ела! – вдруг влезла одна из теток. – В столовую не ходила, а мы принесли суп и второе, так она и не копнула даже! – Она с победным видом посмотрела на Ларису. – А доктор говорит, ей есть надо, ослабла очень. Чего она не ест-то? Желудок больной? Здесь же не гастроэнтерология, а кардиология! – Я буду, буду, только сегодня не хочется, – примирительно прошептала Лариса, видно, энергичная тетка ее уже достала. – А я вот тебе соку принесла, апельсинов, яблок свежих, этого года уже. – Маша начала суетливо вынимать пакеты. – Ты давай ешь, а то не поправишься! Эти слова были лишними, Маша и сама понимала. Из-под век Ларисы показались слезы, но она справилась, не заплакала. – На что мне поправляться, Маш? – Она скорбно сжала губы. – Мне теперь все равно. – Да ты что! – горячо зашептала Маша. – Ты не раскисай! Завтра мы пойдем в МИД, в Интерпол я схожу, все узнаю. Мы ее найдем, понимаешь, обязательно найдем! Я с Ильей… – Нет! – Лариса открыла глаза, – Ты Илье ничего не говори, прошу тебя. Он и так много для меня сделал. У него работы много, пусть… – Она не договорила, горло перехватило. – Ну, так я ему уже позвонила, – виновато сказала Маша. – Я же не знала… Он хотел к тебе приехать сюда… – Нет! – еще громче сказала Лариса. – Я не могу, не хочу… Ты скажи ему, пусть не приезжает, я не хочу! – Она открыла запавшие глаза, умоляюще посмотрела на Машу: – Я не могу, чтобы он меня видел в таком состоянии, понимаешь? – Она отвернулась к стенке. Маша посидела молча. Она прекрасно понимала чувства подруги. И сама не хотела бы показаться на глаза Андреасу слабой, раздавленной несчастьем. Хотя им вместе пришлось побывать в непростых передрягах и даже угодить в почти детективную историю на далеких Курилах, но там она ни разу не почувствовала себя беспомощной. Впрочем, может, именно потому, что он был рядом, – эта мысль пришла в голову только что, и Маша даже обрадовалась ей. Она точно знала, что рядом с мужем ощущает себя увереннее и сильнее, но кто его знает, этого Илью, может, он совсем другой человек… – А что тебе принести? – спросила она обычным тоном, пытаясь как-то ободрить подругу. – Может, книжки, журналы? Или поесть что-нибудь домашнего? Ты скажи, я приготовлю. – Ничего не нужно, Мань, спасибо тебе. – Лариса повернулась к ней, попыталась улыбнуться. От стола раздался взрыв смеха – тетки, похоже, рассказывали друг другу анекдоты. Маша растерянно обернулась на них – по контрасту с Ларисой обе выглядели совсем здоровыми, крепкими, но, может, она ничего не смыслит в сердечных болезнях? – Я пойду, Лар. – Она наклонилась, поцеловала подругу. – Ты если надумаешь чего, позвони, ладно? А с доктором я завтра поговорю… Пока! – Пока, – прошелестела Лариса и снова закрыла глаза. За дверью Маша остановилась, растерянно посмотрела в большое окно. По улице несся поток машин, люди сновали по тротуарам, перебегали проезжую часть. Скорость обычной жизни казалась особенно странной сейчас. Неужели Ларка сломается, не выдержит? Мучительный вопрос не давал ей покоя уже не первый день. И что можно сделать, чтобы помочь ей? 25 августа 2008 года, понедельник, утро Ханна и Кристина убежали на занятия еще в половине восьмого. Аня встала вместе с ними, застелила свой побитый жизнью и поколениями постояльцев диван, послонялась по мансарде. Запоздало подумала, что надо было попросить у хозяек разрешения воспользоваться ноутбуком и попытаться связаться с подружками. Но сразу эта мысль в голову как-то не пришла, а теперь ноутбуки девушки унесли с собой. Она включила старенький телевизор, но ни на одном канале не нашла ничего интересного – либо какие-то дурацкие мультики, либо информационные программы, по мнению Ани, не менее дурацкие – все что-то про деньги, индекс Доу – Джонса и курс какой-то унции золота… Она выглянула в скошенное окно. В мансарде напротив пожилая азиатка поливала горшки с цветами, выставленные на смешной крошечный балкончик, и приветливо закивала Ане. Она тоже покивала. Выпила воды из-под крана, помыла тарелки и кружки, оставшиеся от завтрака… «Что я здесь сижу? – вдруг подумала она. – Дорогу знаю, вполне могу сама до посольства дойти. А там уж расскажу все, как было». И девушек с Диди ждать не надо. Только вот ключ… А, можно же оставить его консьержке, как это вчера делала Кристина, вспомнила Аня. Повеселев, она оделась, перекинула сумку через плечо и бегом сбежала по полутемной лестнице. Дорогу от дома она запомнила, пока Дидье медленно вез их, рассказывая обо всем, что встречалось на пути. Конечно, доехали они за двадцать минут, а шла она уже почти час, но шевелящуюся зеленую массу Булонского леса узнала издалека. Прохожих снова почти не было, несколько автомобилей были припаркованы у обочины бульвара. Легкий ветерок дул ей в лицо, сбоку чирикали совсем свойские воробьи… До здания посольства оставалось метров триста, когда ее нагнала летящая в том же направлении большая черная машина. Взвизгнув тормозами, она резко остановилась чуть впереди, из машины выскочили двое мужчин в деловых костюмах, при галстуках и, мгновенно подхватив Аню под локти, впихнули ее в распахнутое нутро автомобиля. Она даже вскрикнуть не успела, мужчина справа зажал ей рот ладонью. Он его руки пахло дешевыми сигаретами и каким-то противным одеколоном или лосьоном. В салоне, напротив, пахло дорогим табаком и тонким парфюмом. Мужчины ловко втиснули ее в середину заднего сиденья и сели рядом. Сквозь ткань костюмов Аня чувствовала жар, исходящий от их тел, и это было особенно противно. – Что вам надо? Кто вы такие? – закричала она, как только правый отнял ладонь от ее лица. Мужчина бесстрастно смотрел вперед, ни на градус не повернув голову в ее сторону. Зато человек, сидевший впереди рядом с водителем, обернулся. На нее с улыбкой смотрел Павел, «представитель страховой компании», как он тогда, сто лет назад, представился. – Здравствуйте, Анечка! Как вы себя чувствуете? – Никакая я вам не Анечка! – огрызнулась Аня. – Кто вы такой, почему хватаете меня? Имейте в виду, мои друзья знают, что я пошла в посольство, и если через час я им не позвоню, они обратятся в полицию! И они знают, где находится клиника доктора Дюпре, вот! – А-а, так это ваша подруга напугала бедную мадам Дюпре? – еще шире заулыбался Павел. – Ну, напрасно, бедная старуха совсем не в курсе ваших дел! – Каких моих дел? Где моя мама? Что вы с ней сделали? – Аня почувствовала, что еще секунда – и она зарыдает в голос. Но каким-то чудом удержалась. Наверное, потому, что широкая и наглая улыбка на лице Павла вызывала настоящую злость. – Вы обманывали меня с самого начала! Кто вы такой? – Да я здесь вовсе ни при чем. – Улыбка вдруг пропала с правильного лица, глаза словно подернулись льдом. – Я просто делаю свою работу. Сейчас мы приедем на место, и вы все узнаете. Может быть… – Что значит «может быть»? – взвизгнула Аня. – Куда вы меня везете? Имейте в виду, я позвонила домой, в Москву, и там в милиции уже все знают про вас. – Да-а? – Павел отвернулся и равнодушно уставился в лобовое стекло. – Это, конечно, ужасно страшно здесь, в Париже. Ну вот вы сейчас все и расскажете. – Кому? – не вытерпела Аня через пять секунд. – Кому я расскажу? Он не ответил, пожав широкими плечами. Аня смотрела в окно: мимо проносились незнакомые улицы, старинные дома сменились обычными «панельками», похожими на московские окраины. Мелькали вывески магазинчиков, ресторанов, несколько бензоколонок, какие-то чахлые скверики, на скамейках сидели парни и девчонки, в основном темнокожие, в рэперских огромных штанах, черных кожаных куртках, некоторые – в намотанных на шею палестинских платках… Потом домов стало меньше, они ехали мимо парка или леса, но очень ухоженного, с чистыми аллеями, ровной травой в просветах между деревьями. Наконец автомобиль свернул направо и покатил сквозь колоннаду высоких деревьев. Через автоматические ворота въехал на большую лужайку, на краю которой стояла стильная вилла с огромными, прямо от земли, зеркальными окнами, большой боковой террасой. Справа от нее голубело зеркало большого бассейна, но зонты на его берегу были сложены, а шезлонги составлены в стопки. – Выходи, приехали, – грубым басом сказал правый охранник. Аню вытащили из машины и провели в холл, быстро запихнули в зеркальный лифт. Через секунду его двери открылись прямо в огромном зале со стеклянной стеной, через которую была видна и лужайка, и бассейн с пиками свернутых зонтов. В зале стояло много низких белых диванов, перед ними полыхал ковер винного цвета. Повсюду расставлены какие-то металлические предметы необычных форм – скульп тура такая, наверное, подумала Аня. В углу одного из диванов она увидела скорчившуюся женскую фигуру. Женщина порывисто встала и быстро подошла к Ане и ее провожатым. – Спасибо, Павел! – срывающимся голосом проговорила она. – Вы свободны. Скажите Сергею Петровичу, что мы здесь. Аня, простите, что так получилось, но мы не знали, где вас искать. – Женщина дотронулась до ее руки, Аня мгновенно отдернула ее. – Кто это мы и почему вы должны меня искать? – независимо вскинула она подбородок. – Имейте в виду, мои друзья знают, где я и что со мной. – Друзья? – Женщина устало улыбнулась. – Это замечательно, что у вас уже появились друзья в Париже. У меня вот их здесь нет. Но поверьте, и я вам не враг. – Да? – Аня неуступчиво покачала головой. – Мне врали с самого начала, меня похитили, притащили сюда. Зачем? Где моя мама, отвечайте немедленно! Вы преступница, если это все ваших рук дело! Женщина сжала худые пальцы. На одном снова блеснул крупный бриллиант, и Аня мгновенно вспомнила, как ночью она проснулась от светлячка, а это оказались блики от серьги этой странной женщины. Только тогда она была вся в черном, а сейчас на ней было какое-то необыкновенное одеяние из серого шелка – широкие легкие брюки и что-то вроде легкого пальто с мягким кожаным поясом. – Анечка, вы присядьте, я сейчас все вам объясню… – Она подошла к диванам, села сама и жестом пригласила сесть Аню. – Хотите чай, кофе, может быть, колы? – Ничего я не хочу, давайте рассказывайте, где моя мама, что с ней? – Мама твоя дома, в Москве! – раздался за спиной резкий мужской голос. – С ней все в порядке, немного нездорова, но врачи сделают все как надо, не беспокойся. Аня обернулась и настороженно смотрела на подошедшего к ним мужчину. Она узнала его: квадратная фигура, выбритый до блеска череп, прорезанное четкими морщинами лицо… Это он вывел из палаты женщину той ночью, а потом ругал Павла и его спутников. Он посылал их следить за ней, когда она вернулась за своей сумкой, открыв, что попала вовсе не в Турцию, а в Париж. – Вы кто? – Голос у Ани дрожал, но она справилась. – Ведь это вы тут главный, да? Вы зачем меня похитили? – Ты сядь, сядь! – Он властно усадил Аню, сам сел напротив. – Я уже сам жалею, надо было тебе все рассказать с самого начала, может, и не получилось бы так глупо… Аня выжидательно посмотрела на женщину: та прижала к губам ладонь. Глаза ее горели страшным сухим огнем. – Мадина, успокойся! – Мужчина дотронулся до ее плеча. – Я сам все расскажу. Она мелко закивала, не произнося ни слова. – Аня, прости меня, я виноват, очень виноват и перед тобой, и перед твоей матерью… – Мужчина покрутил бритой головой. – В общем… я твой отец… Ну вот так получилось… – К-какой отец? – Аня во все глаза смотрела на дядьку, ей казалось, что она внезапно заснула, и ей снится какая-то чушь, как перед экзаменом. – Во-первых, у меня нет отца, а во-вторых… мама говорила, вы погибли. И я видела некролог в газете, она показывала… – Ну да, некролог… – Он встал, походил по красному ковру. – Так получилось. У меня был большой бизнес. Ну, и большие враги, конечно. Моя служба безопасности выяснила, что готовится… ну, в общем, меня хотят убить. Пришлось инсценировать автокатастрофу, ну и… Бежать, в общем. – А кого же убили вместо вас? – растерянно спросила Аня. – Да никого не убили, – досадливо махнул он рукой. – Труп бесхозный купили в морге, одели-обули и в мою машину сунули… В общем, никто не пострадал, кроме трупа месячной давности… Но я не об этом хотел… – А-а-а… как вас зовут? – спросила Аня. – Сергей Петрович Терновой меня зовут. Разве мать не говорила? – Он остановился перед Аней, покачался с носка на пятку.