Пора уходить. Иду к двери. Ты босиком пойдешь? – в его голосе я слышу насмешку. Ну, вот, как у него это получается: я совершенно забыла про обувь. Так и пошла бы босиком. Так, Ксения, собралась! Не будь тряпкой! Обувай свои черевички и вон отсюда. Потому что что-то подсказывает мне, что добром это не кончится. И тут откуда-то из глубины я слышу внутренний голос: «А, может, мы и не хотим, чтобы это кончалось. Тем более добром». Кто это там еще? Кто это мы? Я разговариваю сама с собой. Бред. Я возвращаюсь на ковер и обуваюсь. Стараюсь сделать это быстро и поэтому получается плохо. Чувствую на себе пронзительный взгляд хозяина кабинета. Это, между прочим, не придает мне сил, а наоборот делает мою задачу по надеванию туфель практически невыполнимой. Наконец, я в туфлях и готова бежать, сломя голову. Как вдруг оказывается, что здесь есть еще какая-то потайная комната, а в ней окно. И его тоже надо измерить. Кирилл Константинович лично собирается показать мне пятое окно и берет меня за руку. И это его касание обжигает мою кожу. Я непроизвольно вздрагиваю. Он тянет меня куда-то вглубь кабинета и я на ватных ногах следую за ним. Ага, да тут и, правда, дверь. Ее не видно, потому что она между шкафами. Интересно, для чего эта комната. Кирилл Константинович открывает дверь, не отпуская мою руку, и мы оказываемся… ну, конечно же, в комнате отдыха. У каждого большого босса есть такая комната. Так, вот и окно. Блять, да оно высоко. Почти под самым потолком. Длинное такое, во всю стену. Тут без стула не обойтись. Я могу начинать? – интересуюсь я, намекая на то, что мою руку уже можно отпустить. «Барин» ухмыляется, расцепляет свои пальцы на моей руке, демонстративно садится на кресло напротив окна и благосклонно разрешает мне заняться делом: Вперед, покорительница вершин! Остряк. То есть он сейчас вот так и будет сидеть и глазеть на то, как я буду корячиться в попытках измерить это недоразумение на стене? Прекрасно. Значит, я правильно решила, что он извращенец. Ладно, Ксюша. Просто измерь это чертово окно и все. Представь, что здесь никого нет. Ага, легко сказать. Я же чувствую, как этот гад смотрит на меня. Ему не хватает только бокала с виски. Беру стул и ставлю его к стене, встаю на стул и начинаю замер. Чтобы снять верхнюю мерку, приходится тянуться, вставая на носочки. Я чувствую, как пылают мои щеки. Никогда не танцевала стриптиз, но сейчас чувствую себя на этом стуле, как на пилоне. Все. Измерила. Я заматываю рулетку, все еще стоя лицом к стене. Я боюсь повернуться. Но не отползать же, как рак, спиной вперед к двери. Я закончила, - я разворачиваюсь и вижу Кирилла Константиновича уже перед собой. Когда он успел подойти? 8.2. В его глазах уже нет усмешки. И меня это пугает еще больше. Он руками упирается в стену по обе стороны от меня так, что я оказываюсь между его рук. Дышать становится тяжело. Господи, откройте кто-нибудь это проклятое окно! Уже уходишь? – спрашивает он. А что, есть еще какая-нибудь потайная пыточная, где тоже надо измерить окно? Хм, а ты подкинула мне неплохую идею. Для некоторых беглянок пыточная не помешает. Я пытаюсь слиться со стеной в одно целое, наивно полагая, что таким образом увеличу расстояние между мной и «барином». Ну, не изнасилует же он меня здесь? Хотя от приемной нас отделяют уже две двери и хоть сколько не кричи, а никто не услышит. Но он ведь не такой? Успокаиваю я себя. А перед глазами предательски всплывает картинка у фонарного столба, когда он пытался залезть ко мне под толстовку. И, будто читая мои мысли, Кирилл Константинович произносит: Да, не бойся ты, никто тебя не собирается насиловать. Прямо от сердца отлегло. Я могу идти? – с надеждой спросила я. Ты забыла, что за тобой должок? – моя надежда умерла, так и не успев зародиться. А давайте я свой долг отработаю на своем рабочем месте? – предлагаю я. Ты должна мне и только я буду решать, где и как ты его отработаешь, - ух ты, глаза потемнели. Похоже, я разгневала «барина». Что за это полагается? Публичная порка? Его взгляд спускается с моих глаз на губы, а они у меня давно уже пересохли от недостатка кислорода и поэтому я машинально облизываю их, когда он своим взглядом напоминает мне об этом. В его глазах вспыхивает огонь и я слышу, как он сжимает пальцы правой руки в кулак и упирается им в стену. Он сокращает между нами расстояние, хотя я и так уже ощущаю его тепло, и почти касается моих губ. Я крепко зажмуриваю глаза и… слышу смех. Распахиваю глаза и вижу, что «барин» заливисто смеется, закинув голову. Это он надо мной смеется? Такой реакции на свой поцелуй я еще не видел, - выдает он. Ну, рада, что хоть как-то порадовала руководство. Ты боишься меня? – уже серьезно спрашивает он. Сказать правду? Или не стоит напоминать о нашем совместном прошлом? Меня спасает звонкий голос секретаря Кирилла Константиновича, доносящийся из селектора: Кирилл Константинович, к Вам Константин Михайлович. Вижу, что «барин» недоволен приходом родителя и бьет кулаком в стену. К Вам там папа, - улыбаюсь я, мысленно благодаря главного босса за столь своевременное проявление отцовской любви, и, не дожидаясь ответа, выскальзываю из-под рук «барина» и почти бегу на выход. В дверях сталкиваюсь с Константином Михайловичем, тихо здороваюсь, обещаю передать «привет» уже своему папе и чуть ли не бегу к лифту. 8.3 Уже в лифте дрожащими руками нажимаю на кнопку с цифрой «1». Ноги до сих пор подкашиваются. Что это было? Наваждение какое-то. И я даже не собираюсь анализировать его поведение – со своим бы разобраться. Я закрываю лицо руками и так и стою, когда двери лифта открываются на тринадцатом этаже и в лифт кто-то входит. С Вами все в порядке? – слышу я обеспокоенный голос. Ну, как в порядке? Если не считать того, что директор зажал меня несколькими минутами ранее, то я в ажуре. Убираю руки с лица и вижу перед собой молодого паренька с монитором в руках. Да, все в порядке, - рассеянно отвечаю я. Новенькая? – интересуется парень. Молча киваю. Мне не до разговоров сейчас и не до знакомств. А я на практике. Надеюсь, и остаться здесь работать. Хорошая компания, - не успокаивается мой спутник. – А тебе нравится? Опять киваю молча. Я – Самурай. Я удивленно вскидываю на него глаза. О чем он? Он, видимо, замечает мое удивление. Меня так зовут. Самурай. Да-да, я знаю, звучит необычно. Необычно? Ты шутишь, мальчик? Да, тебе удалось отвлечь меня от мыслей о приставаниях босса! Самурай... Интересно, это папа так оторвался? Это меня мама так назвала, - гордо заявляет Самурай. Мать-ехидна? Я глупо улыбаюсь. Я не знаю, что говорить в таких случаях. То, что я могу сказать, ему лучше не слышать. А врать сейчас настроения нет вообще. А тебя как зовут?