Ну, с ней-то я разберусь. Похоже, она живет где-то неподалеку, раз бегает по утрам в этом парке. К тому же мне удалось хорошенько ее рассмотреть. Так что, теперь найти ее – дело техники и нашей службы безопасности. И я этим непременно займусь, как только вникну в дела. А, вот, и мой новый кабинет. Твою мать, - только и могу произнести я, открывая дверь в свой новый кабинет. А потом просто теряю дар речи. И не от красоты, а от ужаса. На окнах висят коричневые шторы. Бархатные. Лена! – кричу секретарю. Да, Кирилл Константинович, - тут же появляется она в дверях. Я не буду спрашивать, чей вкус и настроение отражает это коричневое убожество. Не хочу начинать свою трудовую деятельность с разборок. Лена, - уже спокойнее говорю я, - попроси, пожалуйста, снять эти шторы и заказать жалюзи. И сделать это сегодня. Хорошо, Кирилл Константинович. Не считая этого недоразумения в виде безвкусных штор, кабинет мне очень нравится. Сейчас еще повесят жалюзи и будет совсем хорошо. Сажусь в кресло и тут раздается телефонный звонок. Смотрю на экран. Лариса! В такой час? У них же там уже ночь. Что-то случилось? Или не спится без меня? Отвечаю. И понимаю, что Лариса, так скажем, слегка не трезвая. Она начинает обвинять меня в том, что я бросил ее одну на чужбине. Что она здесь совсем одна и что у нее не было секса со дня нашего прощания. Ну, в этом я с ней солидарен и сегодня вечером как раз собираюсь изменить эту ситуацию. Но об этом, конечно же, умалчиваю. На том конце слышу уже всхлипы. Так, следующая стадия. Сейчас она поплачет и заснет. Она всегда так себя ведет, когда выпьет. Есть женщины, которые, если выпьют, становятся веселее и раскованнее, совершают безумные поступки и с ними офигенный секс. А есть те, у которых алкоголь провоцирует лишь слезы и жалобы. И никакого секса. Даже с оттенком грусти. Лариса как раз из таких. И я не ошибаюсь в своих догадках. Спустя пару минут я слышу лишь сопение в трубку. Лариса? – зову я ее, но она уже не отзывается. Она спит. Я отключаю телефон. Главное, чтобы это не вошло у нее в привычку: звонить мне по пьяни, чтобы уснуть. Не хочу быть снотворным. Я еще слишком молод для этого. Кладу телефон на стол и разворачиваюсь в кресле. И замираю. Да, нет. Не может быть. Так не бывает. Судорожно начинаю вспоминать, что такого хорошего я сделал совсем недавно, что там наверху решили исполнять мои самые сокровенные желания. На моем окне стоит похитительница щитов и с сосредоточенным видом орудует рулеткой. Ага, она измеряет окна, чтобы заказать жалюзи! Я не только избранник судьбы, но еще и догадливый. Стоп! Она что, работает здесь? Вот это сюрприз, вот это от души. Эй, спасибо там наверху, кто бы там не был! Смотрю на нее и понимаю: вот, с кем я сегодня закрою это чертово воздержание, о котором так некстати напомнила Лариса. Тихо встаю с кресла и подхожу к окну. Девчонка не обращает на меня никакого внимания. А у меня, наконец, есть возможность рассмотреть ее. Сегодня она в джинсах, которые, наконец, позволяют оценить ее фигуру. Какая аппетитная попка! Так, сверху свободная блузка. Ну, ничего, с верхней частью разберемся, когда она окажется лицом ко мне. Опять опускаю взгляд и вижу, что девчонка стоит на подоконнике совсем босая. Ага, вон, и туфли ее стоят на ковре. Тонкие лодыжки сводят с ума, а когда она приподнимается на носках, чтобы достать до верха окна, а потом также изящно и медленно наклоняется, касаясь рулеткой подоконника, я чувствую, как брюки начинают жать и член рвется к своей повелительнице. Я сейчас ничего не вижу кроме тонких лодыжек и задранной попы, которую хочется шлепнуть и всадить-таки ей по самые помидоры. Наваждение какое-то. Девчонка тем временем начинает измерять ширину окна и, наконец, отрывается от столь волнующего занятия, как измерение окна, и встречается со мной взглядом. На лице ее я вижу ужас. Да-да, дорогая, я тоже рад видеть тебя. 7.2. Но тут она шепчет что-то там про мать и едва не падает с подоконника. Где-то я это уже видел. Я делаю шаг навстречу, чтобы поймать ее, но она цепко хватается за штору и виснет на ней как мартышка. И тут раздается хруст, штора начинает оседать: кольца не выдерживают веса похитительницы щитов. Я не могу сдержать улыбку, глядя на то, как она балансирует на шторе, с испугом глядя на оставшиеся кольца. Давай помогу, - протягиваю я ей руки. Я сама! – решительно отказывается от помощи она. Сама, значит? Хорошо. Я отступаю на шаг и кладу руки в карманы брюк. Жду, что же будет дальше. Девчонка аккуратно сползает по шторе вниз, стараясь не делать резких движений. Но этого оказывается недостаточно. Она почти касается пола, когда последнее кольцо отрывается и массивная бархатная штора падает ей на голову, накрывая ее почти полностью. Я уже смеюсь в голос. Давно я так не веселился. Она начинает лихорадочно перебирать складки шторы, пытаясь вырваться наружу. Но штора-то тяжелая и это не так легко сделать. Не в силах больше наблюдать за ее страданиями, я подхожу и помогаю ей снять штору. Ее волосы растрепаны, в глазах – испуг. Я, едва касаясь ее, приглаживаю волосы и не отвожу взгляда от зеленых глаз. И замечаю, как постепенно в ее глазах испуг меняется на любопытство. Спасибо, - чуть слышно произносит она, отводит взгляд и отступает от меня на шаг. Я тоже беру себя в руки. Скажи, что же тебя все время наверх тянет? – искренне интересуюсь я. – Тебе нравится быть сверху? Сказав это, понимаю, как двусмысленно это звучит. Девчонка краснеет, но отвечает смело: Я вообще-то выполняла свою работу! Балансируя на шторе, – уточняю я. – Я надеюсь, в твои обязанности не входит все крушить и ломать? Потому что пока я вижу только это. А я надеюсь, что Вы не заставите меня вешать этот театральный шик назад? Как ты его назвала? – я начинаю хохотать. Девчонка недоуменно смотрит на меня. Я пошла, - вдруг заявляет она. Куда? Работать. Вам же нужны жалюзи? О, нет, детка, мне нужна ты! Но она идет к двери, не дождавшись моего ответа. Ты босиком пойдешь? – спрашиваю я. Ой, - восклицает она. От счастья встречи со мной она забыла про обувь. Смешная. Она возвращается к окну и надевает свои туфельки. Прямо скажем, получается это у нее не с первой попытки. Сначала она упорно тычет левой ногой в правую туфлю, чертыхается, пробует правильно, спотыкается. Наклоняется, чтобы помочь себе руками. Бинго! Она справилась! И я рад за нее, за исключением одного. Это зрелище доставляет мне еще больше дискомфорта в паху. Просто наблюдать за ней становится мало. И невыносимо. Но она как будто не замечает моего взгляда или делает вид, что не замечает, - опять идет к двери, даже не посмотрев на меня. Ты не все окна замерила, - останавливаю ее я. Она оглядывается по сторонам и недоуменно смотрит на меня: У Вас в кабинете четыре окна. Я сняла мерки со всех. Кабинет состоит из двух комнат. В этой комнате – четыре окна, но есть еще одна комната и там тоже есть окно. Пойдем, я покажу. Я беру ее за руку и тяну ее за собой. Она нерешительно перебирает ногами, повинуясь мне. 8.1. Ксюша Эти его намеки и двусмысленные фразы сбивают меня с толку. Его взгляд пронзает насквозь. Он смотрит на меня так, что я теряю нить нашего разговора.