– Владимир Петрович, а вы знаете, что у вашего любимого и уважаемого адвоката не совсем чистое прошлое? – Да, знаю, – ответил Милехин. – Он сам мне обо всем рассказал. То было давно и по глупости. Сейчас Привольнов совсем другой человек. У меня нет оснований не доверять ему. – Какие взаимоотношения у Привольнова с вашей супругой Кристиной? Губы Милехина дрогнули в улыбке: – Они много лет знают друг друга. Я подозреваю, что Кристина даже влюблена в Привольнова. Правда, она делает вид, будто без ума от меня. Но я же не вчера родился. – И вас это устраивает? – удивилась я. – Давайте не будем об этом, – попросил Милехин. – Еще раз повторяю – этот файл лживый, насквозь лживый! – Владимир Петрович, скажите, как велико ваше состояние? – перевела я разговор на другую тему, тоже весьма важную и пока что не затронутую мною. – Немаленькое по современным меркам, но и не такое большое, как думают многие, – ответил Милехин. – У вас имеется завещание? – Да, имеется. – Кто все унаследует в случае вашей смерти? – Мой сын Никита. – А до смерти Олеси кто должен был все унаследовать? – Поровну Олеся и сын. – И еще, самое последнее… Владимир Петрович, с чем связаны ваши последние трудности в бизнесе? – Кто вам рассказал? – быстро и резко спросил Милехин. – Неважно, – тут же парировала я, не давая привыкшему к жесткому общению бизнесмену перехватить инициативу. – Это не имеет никакого отношения к убийству Олеси, – упрямо заявил Милехин. – Ну, ладно, – тут же согласилась я. – Я оставлю вас. Выздоравливайте. Я почувствовала, что должна переварить полученную информацию. Пора оставлять Милехина в покое. Тем более что в таком состоянии ему противопоказано нервничать. Вряд ли он станет откровенничать со мной по поводу своих рабочих проблем: он ясно дал понять, что не станет распространяться. И насчет неполадок в бизнесе, видимо, придется выяснить у Привольнова. А учитывая, что Милехин не хочет говорить на эту тему, узнать нужно обязательно. * * * Когда Милехин заснул, я попала в цепкие объятия Кристины. Конечно, в фигуральном смысле. Молодая жена бизнесмена настойчиво пригласила меня поговорить. Я, разумеется, согласилась. Черноволосая красавица была последним фигурантом этого дела, с которым я еще не имела беседу. – Итак, Татьяна, рассказывай, что ты раскопала, – достаточно бесцеремонно начала Кристина. – С какой стати? – любезно улыбнулась я. – Ведь не ты меня наняла. Я решила тут же перейти с Кристиной на «ты», поскольку, во-первых, та себе позволила это первой, а во-вторых, нужно поставить задравшую нос соплячку на место. Разумеется, я не собиралась опускаться до ее дворового сленга. Вежливая твердость и спокойная уверенность – вот главные инструменты в поведении с подобными людьми. – Дело касается всех, – отрезала Кристина. – То, что я прочитала там, для меня, конечно, не такая уж новость, но… – То есть ты знала обо всем этом? – Догадывалась. – По каким признакам? – Скорее даже подозревала, – поправилась моя собеседница. – Мне мать Олеси об этом говорила под большим секретом. Когда пьяная была… Я тогда не поверила. – А с мужем на эту тему ты не говорила? – Зачем старика травмировать? – цинично усмехнулась Кристина. – Было – не было, теперь никто не узнает. Милехин все равно не признается. Вот только кто Олеську грохнул – непонятно. – Да, – согласилась я. – Пока. – Конечно, вы можете меня подозревать сколько угодно, – смело взглянула Кристина в мои глаза, неожиданно переходя на «вы». – Только все это ерунда. Никто из семьи ее не убивал, – она подчеркнула слово «семья». Затем перешла на доверительный тон, склонилась ко мне и продолжила: – Вообще, Олеська была скрытная, не от мира сего. Героином вполне могла баловаться. И нет тут ни фига никакого убийства. Да и вообще, нужно проверить этого ее летчика Елисея. Ты с ним встречалась, разрабатывала, как у вас говорят, версию? – Встречалась. – И что? – Ничего, – так же спокойно и коротко ответила я. – Что значит ничего? – раздражилась Кристина. – А то, что он, похоже, ни в чем не виноват. Он любил Олесю, искренне любил. – Наркоманы вообще искренне любят, – ехидно возразила Кристина. – «Хочешь, я убью са-седей, что ме-шают спать?» – пропела она неожиданно. – Знаете такую песню? Между прочим, тоже о любви, и та, которая ее поет, посвятила песню своему парню-наркоше. Я не стала возражать, хотя на этот счет у меня было вполне определенное мнение. Не стала говорить Кристине и о том, что в деле имеется свидетель, который видел некую блондинку в квартире Олеси в день убийства. – И потом, Татьяна, – продолжила Кристина. – У меня нет, как это говорят, мотива. – Это насчет Олеси? – уточнила я. – Да. Зачем мне ее убивать? Наследство все равно достанется не мне – это, я думаю, ты уже у Милехина узнала. Я кивнула. – Так что… – развела руками Кристина. – У меня, правда, нет алиби. Когда я узнала время смерти Олеси, то боялась, что меня будут подозревать в первую очередь. Сама понимаешь, отношения у нас сложились своеобразные. Она вздохнула и усмехнулась краешками губ. – Да я и не ставлю тебя на первое место в списке подозреваемых, – постаралась развеять ее сомнения я. – А отношения у вас действительно своеобразные. Кристина, похоже, успокоилась и даже улыбнулась. – То, что Милехин спал со своей дочерью, – мне сейчас, откровенно говоря, безразлично, – махнула она рукой. – Лишь бы мой Вовчик не отправился вслед за ней туда. Кристина красноречиво показала рукой на небо. – Горе-то, сама понимаешь, немалое, – заключила она. – Дочь потерять. А мне его терять – совершенно не резон. Понимаешь, я здесь живу и все имею, лишь пока он жив. В завещании я даже не упоминаюсь! И поэтому должна его холить и обихаживать, трястись над ним и в попу ему дуть, чтобы он подольше прожил! А тут такое волнение – смерть единственной дочери! – Но у него же есть еще сын, Никита, – напомнила я. – Есть, – кивнула Кристина. – Только это не то. Олеську-то он с пеленок, считай, один тянул, с горшка поднимал. А Никиту толком и не воспитывал – он с мамашей отдельно живет. – Кристина, а ты не заговаривала с мужем насчет завещания? – осторожно спросила я, прекрасно понимая, что правду мне девушка вряд ли скажет в столь щепетильном вопросе: мне нужно было лишь проследить за ее реакцией. – Почему бы ему не включить тебя в число наследников? Ты же законная жена. – Говорила, – с мрачным вздохом ответила Кристина, и я поняла, что это правда – наверняка говорила, и не раз. Причем, скорее всего, с нажимом и вызовом. – И что же? – Ничего хорошего! – буркнула Кристина. – Он каждый раз спрашивал в ответ: «А ты что, смерти моей ждешь?» А я как дура каждый раз отвечала – нет, мол, не жду! Он мне: «А что тогда беспокоишься?» Тут я вообще как дура глазами хлопаю! А он мне: «У меня дети есть, я должен об их будущем думать. А ты и так все имеешь!» А у меня, значит, нет будущего? – Кристина уставилась на меня, но тут же спохватилась. – То есть ты свое будущее рассматриваешь отдельно от Милехина? – чуть усмехнувшись, уточнила я. Кристина слегка смутилась, но быстро овладела собой и продолжила немного вызывающим тоном: – А что, я не права, да? Мне разве не надо об этом думать? Слушай, Татьяна, давай начистоту, а? – Она пристально посмотрела мне в глаза. – Давай, – пожала я плечами. – Только рада буду. – Так вот… – Кристина покачала длинной ножкой. – Положа руку на сердце: понятно же, что Милехин умрет раньше меня! Ему же уже под пятьдесят! И что я буду делать? Это сейчас мне двадцать три, а если тогда будет сорок? Кому я буду нужна? И если Милехин не собирается думать обо мне, приходится самой! – И что же ты надумала? – осторожно полюбопытствовала я. – Думаю, надо потихоньку деньги копить, – призналась Кристина. – Шмоток и цацек у меня в принципе достаточно. Тачка новая. Правда, устареет, но это не страшно – новую купит. Так что можно бы потихоньку откладывать. Я с Лешкой хотела посоветоваться по этому поводу, но он, гад, мямлит только, не хочет помогать!