И пристально уставился на меня, а я почувствовала, как вспыхнули щеки. — Конечно нет! — ответила поспешно. — У Вилли слишком буйная фантазия. И вообще, он продолжает где-то бродить ночами. Вчера даже пыталась следить за его комнатой, но, когда вошла, его не было. — Я с ним поговорю, — пообещал Этьен. — И на этом хватит о делах! Давай насладимся теплым деньком. Что-то мне подсказывает, этим летом снова будет удушающий зной, ведь магистра света так и не нашли. Мы завернули в небольшую кондитерскую, немного посидели, болтая об успехах Вилли в учебе и проблемах Этьена на работе, а затем так же медленно пошли домой. Я улыбалась Этьену, но никак не могла перестать думать. И по всему выходило, что вопросов стало только больше. Получится ли хоть когда-нибудь найти на них ответы? Или убийство Таймуса так и останется нераскрытым? Пусть уже полно доказательств, что это не мог быть Анри, но и его невиновность не доказана. А шансов все меньше и меньше. ГЛАВА 19 Филипп Наконец-то выдался по-настоящему теплый вечер! В воздухе пахло весной, хотелось радоваться жизни и забыть обо всем на свете. Желательно не самому, а в хорошей компании, поэтому я отправился на поиски Лиз. В последнее время моя девушка постоянно где-то пропадала. Ей назначали катастрофическое количество дополнительных занятий. Такое огромное, что она за голову хваталась, а вместе с ней и я. Вот и сегодня зря прогулял по парку около получаса и уже шел обратно к общежитию, когда услышал из беседки знакомый голос. Без сомнения, это была Лиз. — Ты же сам этого хотел! — кричала она. — А теперь я во всем виновата? Даже слушать не желаю! Я уже собирался вмешаться, когда Лиз сама вылетела из беседки прямо в мои объятия. Увидела меня, всхлипнула, и я прижал ее к себе. — Что случилось? — спросил, горя желанием ворваться в беседку и разбить лицо тому, кто ее обидел. — Пойдем отсюда, Фил, — сквозь слезы ответила она. — Потом все объясню, не здесь. Было только одно место, где никто не стал бы подслушивать, — это наша башня. Я обнял Лиз за плечи и увлек за собой. Потом разберусь с ее обидчиком, он никуда не денется с закрытой территории, а Лиз надо было успокоиться и прийти в себя. Сам снял защитные заклинания — это стало таким же естественным, как и дышать. Мы поднялись по лестнице и забрались на кипу одеял. Я продолжал прижимать к себе Лиз, а она наконец-то вытерла слезы, и я понял, что моя возлюбленная не так расстроена, как зла. — Расскажешь? — спросил осторожно. — Ты на меня обидишься, — вздохнула она. — Обещаю, что нет. Что такого она могла мне рассказать? У нее есть другой? Нет, быть не может! — Что ты уже себе придумал? — От Лиз ничего нельзя было скрыть. — Хорошо, я расскажу, но хотя бы выслушай… — Хорошо. А внутри все сжалось от нехорошего предчувствия. — Там, в беседке… Я разговаривала с отцом. — Что? — Я замер на месте. — Отцом? Но откуда… — Мой отец — директор Рейдес. Я ошеломленно молчал. Видимо, Лиз поняла это по-своему, потому что схватила за руки: — Фил, пожалуйста, не злись. Я клялась не говорить тебе… После твоего поступления это он попросил меня присмотреть за тобой, и… — Завязать отношения? — понял я. — Да. Потому что твоя магия — особенная. Я не хотела, потом начала с тобой общаться, и… Я никогда тебе не лгала, Фил. Только не говорила, что он — мой отец. Лиз закрыла лицо ладонями, ее плечи вздрагивали. А я пытался осознать то, что услышал. Конечно, ведь мне тогда уже было ясно, что девчонка с третьей ступени не стала бы так настойчиво интересоваться новичком. Но я позволил себя обмануть, увлекся. Мне нужен был кто-то, хоть кто-то рядом. А потом симпатия переросла в любовь, и стало все равно. — Ну почему ты молчишь? — не выдержала Лиз, убирая от глаз мокрые ладошки. — Ты теперь меня ненавидишь? — Ты что, глупая? — Я обнял ее, осторожно поцеловал. — Думаешь, я не понимал? Никогда не верил в любовь с первого взгляда. — И зря! — чуть не подскочила Элизабет. — Между прочим, почти с первого и было! А я вспомнил, как из-за Роберта наступил на плащ Лиз и впервые встретился с ней глазами. У меня — точно с первого. — И чем теперь недоволен твой папа? — спросил ее. — В том-то и дело! Речь шла о дружбе, а не длительных отношениях. А теперь ему не нравится, что мы с тобой встречаемся. И… Он хочет, чтобы мы расстались. Вдруг стало холодно. — И ты согласилась? — спросил сипло. — С ума сошел? Ни за что на свете! Скорее бы получить диплом, но после твоего последнего экзамена на ступень я боюсь. Представляешь, Фил? Боюсь, что кто-то снова захочет на тебя напасть. Мы ведь так и не узнали, кто это был. — Не бойся. — Коснулся губами ее щеки. — Я справлюсь. Так что, подаем завтра прошение? От шестой до восьмой — совсем немного. Может, к осени управимся. — Думаю, теперь папа это прошение не утвердит. Он и с прошлым-то медлил. Лиз обиженно фыркнула и уставилась в окно. Что ж, если вдруг директор Рейдес действительно откажет, я сам к нему пойду и спрошу прямо, чем его не устраивают мои отношения с его дочерью. Боится, что ей может угрожать опасность из-за меня? Но мы — на закрытой территории. Или не хочет, чтобы на Лиз потом косо смотрели в обществе? Да мы уедем из столицы, и дело с концом! Подальше, в наше родовое поместье. Если Лиз захочет, конечно. — Фил, ты правда не злишься? — взглянула она на меня. — Нет, — ответил искренне. — Наоборот, я благодарен твоему отцу. Ты не представляешь, из какой ямы меня вытащила. Я думал, сойду с ума. Элизабет вздохнула и опустила голову мне на плечо. Я обнял ее, сидел и думал, что было бы, если бы добрый директор Рейдес не приставил свою дочь присматривать за мной. Надолго бы меня хватило? Я ведь был совсем один. Без Лиз не справился бы. — Люблю тебя, — шепнул в рыжую макушку. — И я тебя, Фил, — ответила Лизи. — Ты даже не представляешь, насколько. Иногда мне так страшно. Кажется, что ты получишь диплом и забудешь обо мне, а отец хочет, чтобы я осталась преподавать в гимназии. И что тогда? — Я заберу тебя далеко-далеко, — пообещал Лиз. — Где ни твой папа, ни мои враги не будут нам страшны. — Спасибо. Она снова вздохнула. Мы посидели еще какое-то время. Говорить не хотелось. Слишком много мыслей было в голове. — Мне пора. — Лиз высвободилась из моих объятий. — Уверена, папочка явится проверить, в котором часу я вернулась в общежитие, и задали много. Давай завтра встретимся пораньше, хорошо? — Хорошо, я приду сразу после ужина. Еще один поцелуй — и Лиз первой пошла к выходу. — Выходи через пару минут, ладно? — обернулась у двери на лестницу. — Чтобы отцу не доложили. Пусть утихомирится. И почему я тогда ее послушал? Почему? Это «почему» въелось под кожу, стало частью меня на долгое время. Я с ним просыпался и засыпал. Но в тот момент казалось, что Лиз права. Я услышал, как хлопнула входная дверь, и только тогда пошел следом. Снаружи уже было темно. И вдруг яркая вспышка озарила парк. Стало светло, будто днем. Взметнулись щиты, вот только в меня никто не целился. Я рванулся вперед. Бежал так, что прервалось дыхание, к черным вспышкам магии впереди. Лиз лежала на земле. Я кинулся к ней, чтобы увидеть струйку крови у губ. Нет. Нет! С пальцев сорвался свет, окутывая хрупкую фигурку. Только живи, Лиз. Не оставляй меня! Рывком поднялся на ноги. Мой враг не успел далеко уйти. Точнее, и не собирался уходить. — Извини, промахнулся, — раздался приглушенный голос, и меня атаковали. Я уклонился, прикрыл от атаки себя и Лиз, а затем кинулся вперед, призывая сильнейшие заклинания из своего арсенала. Сейчас в голове не было ничего! Только чистая ярость. Я бил и бил, не замечая, что заклинания рассеиваются о чужой щит. Удар, удар, удар. Больше, больше! Миг — и щит противника ярко вспыхнул, осыпался пеплом на землю. Удар! Он сдавленно застонал, я сделал еще шаг — и ощутил, как спину пронзает боль. Темно… Так глупо. В детстве я боялся темноты, еще и Анри всегда пугал меня. Говорил, что, если не буду слушаться, придут чудовища и заберут меня с собой. Только оказалось, что чудовища — это люди, а тьма дарила покой. Я плыл в ней, как по волнам. Вверх, к свету — и вниз. Вверх — и вниз. Иногда во тьму долетали голоса: директора Рейдеса, куратора Синтера, целительницы из гимназии. Но не было одного голоса, который так хотелось услышать. Я пытался позвать Лиз, но с губ не слетало ни звука. Во тьме царила полная тишина. Иногда я будто слышал голос мамы. Умом понимал, что она умерла, но слух улавливал обрывки фраз: — Сыночек мой дорогой, хороший, потерпи. Скоро все пройдет. Родной мой, любимый. А потом она напевала колыбельные из детства, и даже казалось, будто ощущаю ее прикосновения. Снова тянулся ввысь, к свету — и падал во тьму. Временами свет окутывал мои ладони. Я смотрел на него — и не понимал. С каких это пор я могу применять заклинания исцеления? Или мне это приснилось? Все приснилось: гибель родителей, гимназия, Лиз, а я сейчас дома, подхватил какую-то болезнь и мечусь в бреду? Больно… — Давай, парень, — уговаривал куратор Синтер. — Ты же сильный. Выкарабкивайся! Да не хочу я выкарабкиваться, куратор. Не хочу. Лучше буду вот так плыть, ничего не ощущая, и слушать мамин голос. А она упрашивала: — Мальчик мой хороший, надо выздоравливать. Не пугай так маму. Мама, чем я могу тебя напугать, если тебя нет? И меня… нет больше. — Оставьте мальчишку в покое! — требовала целительница. — Дайте отдохнуть. Что вы за люди такие? Лучше системой безопасности займитесь. И голоса отступили, я остался один в темноте. Почему не в пустоте? Тогда мы могли бы встретиться с Анри. Я звал брата — беззвучно, потому что голоса не было, но снова и снова умолял, чтобы он вернулся, потому что я больше один не справлюсь. — Филипп, — звала мама.