Вдруг что-то привлекло мое внимание. Я сел, стараясь справиться с головокружением. Что это? А затем мимо промчалось нечто белое, весело вздымая клубы тумана. Очередное видение от Пустоты? Решила убедить, что я сошел с ума? Не дождется! А белое пятно метнулось назад, и удалось разглядеть очертания… волка? Белый волк, точнее, волчонок радостно возился с серыми клочьями тумана, подбрасывал их носом, забавно морщился и тряс ушастой головой. И он был живой! — Эй, малыш, — позвал я. Волк сначала дернулся в сторону, но затем остановился, принюхался — и вильнул пушистым хвостом. — Привет. — Я поднялся и шагнул навстречу, вытянув вперед ладонь. Волчонок понюхал протянутую руку — и подошел ближе. «Привет. Как тебя зовут?» Вопрос не прозвучал вслух, но я его услышал! Как это может быть? Волчонок обладает телепатией? Нет, не волчонок, а… оборотень? Только они почти вымерли, и я никогда не слышал о белых оборотнях. — Меня зовут Анри. А тебя? «Вилли. Что это за место, Анри?» — Это пустота. Как ты здесь очутился? Я ласково потрепал волчонка по голове, а он довольно прикрыл глаза и подставил уши. Маленький совсем. «А серые облака по всему городу, — доверчиво сообщил тот. — Я сначала боялся в них заходить, но оказалось, что ничего страшного. Тут весело». — Тут опасно, сюда нельзя заходить. Тебе сколько лет? «Двенадцать», — с гордостью сообщил волк. — Подожди, а как ты будешь отсюда выбираться? — поинтересовался я. «Так через облачка же. А почему ты здесь, Анри?» — Так… получилось. Вилли, тебе нельзя здесь находиться! Давай ты поищешь выход, хорошо? «А ты почему не выходишь?» — Не могу найти, — ответил я. «Так давай я поищу? Что именно нужно? Тут много разных ходов». Ходов? Которые я не видел! А этот маленький волчонок — видел. — Послушай, — наклонился я к нему, — мне нужно найти дверь! Обычную дверь, может быть, с символами, но я ее не могу разглядеть. «Я поищу. Идем, Анри. А от тебя знакомо пахнет». Пахнет? Откуда в пустоте запахи? Или же оборотни не боятся пустоты? Куда смотрят родители волчонка? Он ведь не может гулять сам по себе. А мой новый друг обнюхивал все вокруг, смешно фыркал и водил большим мокрым носом. Что ж, когда ты в пустоте не один, становится не так скверно. «Сюда». — Волчонок рванул в сторону к той самой поляне, на которой я искал выход в реальный мир. — Сколько дверей ты видишь? — взволнованно спросил я. «Одну. Смотри, она прямо перед тобой». И волчонок ткнулся носом в невидимую преграду. Я протянул руку, но вместо воздуха пальцы коснулись дерева, и в пустоте проступила дверь, изрезанная символами. Вот она! — Спасибо, — сказал я волку. — Теперь тебе нужно уходить. Давай, малыш! Быстрее. Волчонок звонко тявкнул — и прыгнул в серое облачко. Может, он и вовсе мне привиделся? Но дверь была настоящей! Я уже коснулся ручки, когда раздался голос Пустоты: — Вот ты где, Анри Вейран. А я-то думаю, что за возмущения пространства. Пока тебя не было, никто себе такого не позволял! — Я нашел дверь, — обернулся к хозяйке этого жуткого места. — Я могу выйти? — Можешь, — кивнула она. — Только сначала придется сразиться со мной. Победишь — я выпущу тебя. Проиграешь — останешься навсегда. Хорошо подумай, Анри, нужно ли тебе выходить. Ведь выход всегда там же, где вход. Помнишь предыдущие двери? Эта страшнее, разве не чувствуешь? Я чувствовал. Стоило коснуться двери, как все внутри сводило от ужаса, и я едва сдерживался, чтобы не бежать прочь. Но пришли мысли о Филе, о Полли. Они ждут меня. И трусость — не оправдание. — Я готов, — ответил Пустоте. — Готов сразиться с тобой за право выхода. Выпусти меня! — Хорошо, — жутко улыбнулась она. — Тогда собирайся с силами, Анри. Сейчас я уйду, а когда вернусь, дам тебе бой. И моя собеседница растаяла, а я остался перед последней дверью. Той самой дверью, которую ищу почти год. ГЛАВА 17 Филипп Неделя в лазарете — то еще удовольствие. Днем было еще ничего. Мои однокурсники находились на парах, и у меня бывала разве что Лиз, забегавшая каждую свободную минуту, да Роберт, которого поместили за соседней перегородкой. А он вообще долго молчать не мог, но к жужжанию соседа по комнате я привык. Зато вечером начиналось настоящее паломничество! Обо мне вспоминали все, кому не лень. Однокурсники таскали с ужина особо лакомые кусочки, будто нас с Гейленом тут не кормят. Приносили конспекты, переписать которые все равно не было сил. Рассказывали последние новости. Так я узнал, что тренировочный зал на трое суток закрыли и проводили там какие-то исследования. Еще — что наши с Робом противники пустили слух, будто мы использовали запрещенную магию для победы над ними. Кураторы услышали и на первый раз на неделю посадили обоих под замок и назначили отработки. Предупредили, если не угомонятся, вылетят из гимназии. У меня возникло ощущение, что за эту неделю в лазарете перебывали все. Даже явился знаменитый Железный Эш, дабы убедиться, что мы живы, а не превратились в зомби. Увы, куратор Синтер заглядывал только справиться о нашем здоровье и ничего не желал объяснять. Наши общие с Робом умозаключения дали крайне мало. Во-первых, было очередное покушение. На кого из нас — неясно. Скорее всего, на обоих. Во-вторых, наш противник использовал светлую магию в темной гимназии. Это могло значить только одно. Он находился здесь, внутри, потому что снаружи до нас никто бы не добрался. Мы перебрали в уме всех недоброжелателей. Список получился более чем внушительный. Нет, так ничего не добиться. Когда же нас выпустили из больничного крыла, я испытал высшее счастье. Практические нам запретили еще на две недели, а вот на лекциях чувствовал себя, как на небесах, в обители светлых богов. Правда, косились на меня как-то странно, но мне не привыкать, а Роберта раздражало, и он в первую же неделю вызвал двоих на дуэль. Жаль, что из-за предписаний целительницы дуэли пришлось отложить до лучших времен. Так и началась для меня весна. А вместе с нею — дурные вести. Я как раз вернулся к магическим тренировкам, когда куратор Синтер ворвался прямо на практикум и потащил меня за собой. Зашвырнул в кабинет директора, как котенка. Рейдес тоже казался бледным, как призрак. — Что? — только и спросил я. — Сегодня ночью было покушение на магистра пустоты Эйлеана, — ответил директор. — Ты знаешь что-то об этом, Фил? — Откуда мне знать? Куратор и директор переглянулись, а я замер от ужаса. Кто-то покушался на Пьера? Кто? Почему? — Он ведь приходил к тебе, — вздохнул Синтер. — Я узнал его, потому что мы встречались еще до того, как Пьер стал магистром пустоты. Он, конечно, вряд ли об этом помнит, зато помню я. Зачем вы виделись, Филипп? Я молчал. Кому какое дело? Это наши с Пьером тайны, и они не касаются тех, кто присутствует в этом кабинете, как бы я ни уважал их. — Фил, ты знаешь, кто мог желать смерти магистру Эйлеану? — спросил директор Рейдес. — Тот же, кто убил магистра Таймуса, — тихо ответил я. — Пьер жив? — Жив. Но, говорят, состояние тяжелое. По всему городу клубится серый туман. Я молчал. Ведь стоит сказать хоть слово, из меня вытащат все: и о пустоте, и о светлой магии, и о предложении магистра Кернера. — Дерек, дай я сам с ним поговорю, — приказал Рейдес. — Хорошо. — Куратор склонил голову. — Только не перегибай палку, это все-таки мой курсант. Дверь закрылась за его спиной. Я смотрел на директора Рейдеса, но страха не было. Он ничего плохого мне не делал и не желал. Иначе давно бы избавился от сомнительного подарочка в моем лице. — Послушай, Фил, — начал он тихо, — я знаю, у тебя нет причин мне доверять. Не только мне, но и кому бы то ни было. Но давай поговорим прямо. Зачем ты проникал в мой кабинет? Я закусил губу. Он знал — и молчал? Но почему? — За списками студентов, — лгать не было смысла. — Это Пьер попросил их достать? — Да. Директор смотрел на меня пристально. Я бы не удивился, если бы узнал, что он использует заклинание правды. Но чужая магия не ощущалась. Значит, мы действительно просто разговариваем. — И что же он там нашел? — продолжил Рейдес. — Имя моего отца. Скажите, директор Рейдес, вы знали, что мой отец учился в «Черной звезде»? Эдуард украдкой вздохнул. Видимо, решал что-то для себя. — Да, знал, Филипп. Более того, я учился вместе с ним. Мы жили в одной комнате, как вы с Гейленом, и дружили. После гимназии тоже.