— Чего он хотел? Неужели думал, что ты уже раскрыл дело? — Если бы он так думал, я бы не руки перед обедом мыл, а вокруг места преступления круги нарезал, ища следы. — Ну, а кто нам помешает сделать это после обеда? — резонно спросил Верещагин, укладывая на ломоть свежевыпеченного хлеба ещё один кусочек селёдки и надкусывая это сооружение. — Темно. Да и не сумею я, у меня магического резерва едва на один фонарик хватает, — невнятно проговорил стражник сквозь громадный кусок тёплого капустного пирога. — Ты бы поел сперва, а потом разговоры разговаривал, — посоветовал с подоконника домовой. — А то подавишься ещё, пришлют из твоей управы другого кого, а тот ещё хуже будет. — Угум, — ответил инспектор, после чего и в самом деле не произнёс более ни слова до тех пор, пока Аркадий Феофилактович подал каждому по громадной кружке свежезаваренного чая с румяным яблочным пирогом. Оба детектива перешли в кабинет, Никонов сел в кресло и спросил, помолчав: — Так ты хочешь пойти со мной вместе и ещё раз осмотреть места нахождения тел? — Почему нет? Разумеется, я не могу полноценно участвовать в следствии, но могу, так сказать, консультировать. Уже приходилось… — Ладно… — задумчиво проговорил инспектор. — Помощник мне нужен. Пойдём. Не говоря ни слова, Алекс поднялся и стал доставать из стола и с полок разнообразные предметы, коротко поясняя: — Поляризатор света, выявляет скрытые следы крови, затёртые надписи и многое другое; защитные очки к нему. Регистратор остатков магических полей. Анализатор запахов. Универсальный растворитель, перчатки, диктофон… Аркадий! — Да, хозяин! — домовой так неожиданно возник на подоконнике, что инспектор даже вздрогнул. — Пока я собираюсь, расскажи нам, что ты знаешь о доме номер тринадцать? — Дык я ж тебе уже рассказал всё! — Повтори. — Повтори… — пробурчал Аркадий Феофилактович, устраиваясь на подоконнике поудобнее. Никонову даже показалось, что домовой, щёлкнув пальцами, сотворил себе подушечку под то место, на котором сидят. — Значит, подвалы там старые-престарые, лет триста назад заложены, а то и поболе. В самом старом, на первом ярусе, закладная жертва под дальним углом. — Дальним — это юго-западным? — переспросил инспектор, помечая что-то в блокноте. — Наверное. Ну вот, а сто двадцать два года назад тогдашний хозяин участка, купец Селивёрстов… его именем и переулок назван, кстати! Вот он старый дом решил снести, и на его месте построил новый, шестиэтажный, и квартиры стал сдавать. — Я так понимаю, тогда в этом доходном доме твои собратья были? — А как же, хозяин, конечно были! Ну, не в каждой квартире, столько домовых и в целом мире не наберётся, чтобы в Москве в каждую квартиру приспособить. Их двое было, Игнатий Поликарпович и супруга его, Авдотья Варсонофьевна. За всем хозяйством они и смотрели. — Скажи, Аркадий, а откуда ты это знаешь? — встрял с вопросом Никонов. — Ты же вроде бы недавно тут живешь? Верещагин и его домовой переглянулись. «Не зря ли ты ему помогать собрался, хозяин?» — читался в глазах Аркадия молчаливый вопрос. «Может, и зря, так ведь обратного хода нету…» — безмолвно отвечал Алекс. — Видишь ли, господин сыщик, — осторожно проговорил домовой. — Мы летописей не ведём, паспортов не имеем и того… гражданства нет у нас. Просто я знаю, кто тут жил, и всё. Вот про экипаж твой ничего не могу сказать, кроме того, что колёса у него есть. И про новые здания, свежепостроенные, тоже чаще всего ничего не увижу. А ежели дом старый, давнишний, я гляжу на него и вижу, только вот как — не знаю. — Я понял, — инспектор захлопнул блокнот. — Прости, больше не буду задавать дурацкие вопросы, рассказывай дальше. — Так почти всё и обсказал уже! Квартиры там были по старой моде, неудобные, жильцы и стали съезжать. Последним уехал двадцать лет назад гном один, ну, у него было там оборудовано на их, гномий, лад, всё ж не как у людей. Но его призвали в Подгорное царство, вот бросил всё и отбыл. — А домовые? — Ну, с ними всё честь по чести. Приехал купец Селивёрстов… — Неужели тот, который строил? — Тю на тебя, господин сыщик! Опять перебил! Не тот, а внук его приехал, но сделал всё как положено: наговор прочитал, старый вымытый башмак поставил, пряник в него положил… В общем, перевёз Игнатия Поликарповича с супругой на новое место. А в доме номер тринадцать сделал офисный центр. — Ну, понятно, домовые в офисном центре вроде как и без надобности, — кивнул Алекс, всё это время с большим интересом слушавший разговор. Он смотрел на круг света от настольной лампы, освещавший блокнот и ручку на столе. Лица собеседников оставались в тени, и это отчего-то делало разговор между домовым и сыщиком городской стражи чуть менее абсурдным. — Получается, Аркадий Феофилактович, в офисный центр ты не заглядывал, и что там происходило, не знаешь, так? — На вопрос инспектора домовой только кивнул. — А про третий труп… то есть, первый, выражаясь хронологически, ты знал? — Нет, конечно. Ты пойми, господин сыщик, это ж закладная жертва! Эти останки никто не может увидеть, если жертва правильно принесена, до тех пор, пока обережный круг не разомкнут. А когда дом начали сносить, его и разомкнули, тут-то и видно стало… — Ладно, это я понял. А тот, что неделю пролежал — тоже обережным кругом закрыт был? Аркадий Феофилактович насупился: — Ну, видел я его, и что? Хозяину не до того было, он дело заканчивал… В городе, небось, не один и не два смертоубийства в день происходит, что ж, ему по всем случаям и кидаться? Верещагин откашлялся: — Глеб, мы вроде собирались осмотреть место преступления. Может, пойдём? Время уже позднее… Инспектор поперхнулся на полуслове. Всё, подготовленное Алексом, компактно уложилось в небольшой чемоданчик с длинной ручкой. Фонарик он сунул в левый карман лёгкой куртки, а в правый, поколебавшись, положил парализатор. Заметивший это Глеб Никонов ухмыльнулся, но промолчал. Наполовину снесённый дом номер тринадцать был тёмен и молчалив. Ворота в ограде закрывала магическая печать городской стражи, которую инспектор дезактивировал, пропуская коллегу, а потом снова поставил на место. Опечатан был и вход в здание, уже лишенный двери, просто тёмный проём на фоне светлой стены. — Думаешь, убийца может вернуться? — поинтересовался Алекс из-за спины возящегося с амулетом Никонова. — Вряд ли. Должен понимать, что, ежели уж дом начали сносить, тела будут обнаружены сразу. Скорее всего, он рассчитывал, что здание ещё какое-то время простоит пустующим, отсюда же все давно выехали, только охранник оставался, — он распрямился и приглашающе повёл рукой. — Прошу вас, сударь, следуйте за мной. Луч фонарика казался слишком ярким в темноте холла, и в то же время слишком слабым. Жёлтый круг выхватывал то чёрно-белые мраморные плиты пола, то сломанный стул у стены, то дверной проём, не давая взгляду на чём-то сосредоточиться. Видимо, почувствовал это и инспектор, потому что Алекс расслышал, как тот пробормотал: — Дурацкая была идея, идти сюда ночью… — Ерунда! — громко ответил Верещагин, и эхо раскатилось под высоким потолком. — Ну-ка, давай, гасим фонари и надеваем вот это… Амулеты ночного видения, очень удобно. Он надел очки и протянул вторую пару Никонову. Через пару минут, когда глаза привыкли, инспектор сказал: — Отличная штука, только зелёное всё. — Зато видно! Откуда начнём? Конференц-зал был небольшим: шесть рядов кресел, половина с выломанными сиденьями, возвышение в две ступеньки, лекторская кафедра на нём, доска на стене. — Ага, вот под этой кафедрой тело и лежало? — поинтересовался Алекс. — Смотри, а записывающие кристаллы на доске ещё сохраняют последние капли заряда… — Как ты это определил? — Так видно же сквозь эти очки! После последней зарядки с течением времени меняется цвет и интенсивность свечения, — ответил он, вспоминая лекцию по курсу артефакторики. — Причём завязано всё на лунный цикл. До первого полнолуния амулеты сохраняют довольно яркое жёлтое свечение, потом оно переходит в оранжевое, красное, фиолетовое и сиреневое, потом гаснет. Видишь, если присмотреться, края доски светятся светло-сиреневым? — Надо же, — хмыкнул, присмотревшись, Никонов. — А почему я этого не знаю? — Так это в основном магбезопасности нужно, и окуляры такие — это их оборудование. — А тебе, значит, закон не писан? — Не-а! Вон смотри, над дверью справа и слева тоже светящиеся точки — это вели запись лекций, или что здесь проходило. — А можно их снять и посмотреть записи? — Попробовать можно, но вряд ли амулету хватало энергии, чтобы продолжать писать… Сиреневый — значит, с последней подзарядки прошло примерно пять месяцев. Инспектор покивал и пошёл по комнате, внимательно осматриваясь. Подойдя к сцене, он остановился и сказал чуть дрогнувшим голосом: — Алекс, а подойди-ка сюда! Загляни под кафедру… — Вот тьма! — Верещагин явственно увидел там, в глубине, возле самой передней стенки деревянного сооружения, слабый жёлтый огонёк. — Там что-то свежее! — Погоди-ка… — Глеб встал на колени и долго шарил в темноте, наконец, разогнулся. — Не пойму, пуговица? Ладно, на свету разглядим. Он аккуратно опустил небольшой округлый предмет в бумажный пакетик для сбора улик, содрал с правой руки перчатку и предложил, стараясь не показать азарта: — Пошли на второй этаж?