Тут надо, наверное, слегка пояснить, что представлял собою дом, в котором уже лет двести обитало семейство Верещагиных. Двухэтажный кирпичный особнячок стоял на углу переулков Селивёрстова и Костянского, и с давних времён был разделён на два апартамента; Верещагины, начиная с Алексеева прадеда, купившего когда-то дом у прежнего владельца, занимали второй этаж, а первый сдавали. Последний жилец выехал оттуда давно, лет десять назад, отправившись к детям в Нью-Зееланд. Другого Алекс не искал, сперва не до того было, потом стало некогда, а потом уже и привык как-то. Впрочем, управляющий, назначенный не так давно Драхтаугалергн-банком, очевидно, не только трубы чинил и дворников жучил, но и подыскал арендатора… «Надо будет с ним встретиться и поблагодарить» — подумал рассеянно Алекс, и в следующую минуту вздрогнул от резкого стука дверного молоточка. Мгновение назад сидевший на подоконнике домовой испарился, словно его тут никогда и не было, и Верещагин, криво усмехнувшись, спустился по лестнице к входной двери и распахнул её. На пороге — вот неожиданность! — стояли два сержанта городской стражи, и некто в штатском, тут же и представившийся: — Инспектор Никонов, райотдел. Имею честь говорить с господином Верещагиным Алексеем Станиславовичем? — Так точно, — хозяин дома посторонился. — Входите, господа, пойдёмте в приёмную. Приёмная, в сущности, была как бы вторым кабинетом. Или первым, это с какой стороны смотреть. Сразу после лестничной площадки дверь направо была украшена лаконичной надписью: «Частный детектив, приём по договорённости». Левая дверь вела в жилые комнаты, и пускать туда незваных гостей Верещагин не собирался. Усевшись за стол, он жестом предложить стражникам занять кресла напротив и с любопытством уставился на инспектора. Тот не смутился и спросил: — А что, вы дома один? Алекс пожал плечами: — Кроме меня здесь живут мои сыновья и их воспитатель. Сейчас все они уехали в Краков, племянница там учится. — А вы что же? — А я не смог. Дело заканчивал. — Серьёзное? — Это как посмотреть… — рассказывать подробности Верещагин не собирался. — Значит, сыновья и их гувернёр, — после некоторого молчания повторил гость. — А жены у вас что же, нету? — Нету. — И куда ж она делась? — Не вполне понимаю, чем вызваны эти вопросы? — начал сердиться частный сыщик. — Если вы пытаетесь меня в чём-то обвинить, так будьте любезны сделать всё по форме. А если я считаюсь свидетелем, так смените тон! Никонов откашлялся и сказал с некоторым смущением: — Ну, свидетель, конечно… Прошу прощения, очень меня там маги накрутили. Поскольку вы живете прямо напротив дома тринадцать, могли что-то видеть… — Ладно, — Алекс примирительно поднял ладони. — Начинаем сначала. Спрашивайте. Какое время вас интересует? — Да если б я знал! — с досадой ответил инспектор. — Найдены два тела… — Только два? — глупо переспросил Верещагин, и тут же понял, что сказал лишнее. — А что, — глаза инспектора превратились в нацеленные дула, — должно быть больше? За спиной что-то лязгнуло, и Алекс понял, что оба сержанта не только непонятным образом переместились ему за спину, но и приготовили, так сказать, оборудование: один держал его на прицеле, второй покачивал орихалковыми наручниками. — Так, инспектор, — частный детектив выложил ладони на стол и сказал максимально примирительно: — Сейчас разберёмся. Аркадий! Аркадий!! — Ну здесь я, хозяин, чего кричать-то? — раздался голос с подоконника. Инспектор подпрыгнул. — Эт-то кто? — Прошу любить и жаловать, мой домовой. Звать Аркадий Феофилактович, — усмехнулся Верещагин. Ситуация начинала его забавлять. — И, пожалуй что, вам следует начать с него, только не допрашивать, а попросить вежливо рассказать, что ему известно… Отставив четвёртый стакан из-под чая, инспектор Никонов спросил: — А скажи мне, Аркадий Феофилактович, соплеменники твои только в частных домах водятся… э-э-э, прошу прощения, пребывают… трудятся, вот! Только в особняках, или, может, в квартирах, что в доходных домах строят, или, например, на государственной площади? Домовой степенно отодвинул в сторону блюдечко, из которого пил чай, и столь же неторопливо ответил: — Это, господин инспектор, зависит! — и воздел к потолку палец, слегка испачканный черничным вареньем. Уехали два экипажа стражи, отбыли маги-медики. Инспектор проводил и тех, и других, после чего хмурый вернулся в дом Верещагина. — Женщина, лет тридцати восьми — сорока, блондинка, довольно ухоженная, — сообщил он, сильно затягиваясь сигаретой. — Убита между полуночью и тремя часами ночи сегодня, ударом ножа. Тело было на втором этаже, в одной из комнат в правом коридоре. — А второе? — спросил Алекс. — Мужчина, ближе к пятидесяти, в вечернем костюме. В смокинге, представляешь? Нашли в одном из конференц-холлов на первом этаже, под кафедрой лектора. Тело пролежало четыре дня… — Холодно было, потеплело-то только вчера. Должно было хорошо сохраниться. А как его?… — Тоже удар ножом, и такое впечатление — тем же самым. Ну, насколько можно было судить визуально. Документов ни у одного нет. — Аура женщины могла сохраниться, иной раз до двадцати четырёх часов держится, — проговорил Верещагин, разыскивая что-то в ящике стола. — А, вот оно! Лови! Через стол он кинул Никонову какой-то небольшой предмет. Тот поймал, повертел в руках: круглый экран, картонный белый диск за ним, несколько самописцев, необычной шароообразной формы антенна… — Это что? — Счетчик аурограммы, новейший и самый чувствительный. Подарок от коллег из галльской Службы магбезопасности, пользуйся! — Вернусь! — донеслось уже из-за двери, куда инспектор вылетел, на ходу надевая ветровку. Аркадий Феофилактович и Верещагин переглянулись, и домовой протянул: — Ты ж к мальчикам ехать собирался, хозяин? В Краков? — Что-то кажется мне, Аркадий, что история эта нас коснётся самым непосредственным образом… — задумчиво проговорил детектив. — Да? Ну, коли так, надо обед приготовить побольше да посытнее! — и домовой исчез, словно и не сидел только что на подоконнике… Вскоре по второму этажу поползли аппетитные запахи свежего хлеба, жареного лука, печеных яблок. Алекс повёл носом и почёл за благо прогуляться: как ни крути, время подкатывало к восьми вечера, а чай с вареньем за нормальную еду считать не приходится. Он спустился по лестнице, с усилием открыл тяжёлую входную дверь и вышел во двор. Уже смеркалось, гоблин-дворник из дома двенадцать по Костянскому переулку вышел, чтобы зажечь магические фонари. Верещагин усмехнулся: почему-то эта обязанность считалась среди местных дворников очень почётной, за неё интриговали и боролись. Аркадий Феофилактович, пока ещё считавшийся чужаком в Устретенской слободе, ни разу не удостаивался права подержать в руках артефакт — зажигательную палочку. Почесав в затылке, он решил, что беспокоить управляющего сейчас ни к чему, лучше зайти к нему завтра, в рабочее время, а вот познакомиться с новой соседкой вполне удобно. Поэтому он повернул за угол и, пройдя несколько шагов, оказался возле такой же точно двери, как вела в его собственные апартаменты. Только у входа с Костянского висела табличка, сообщавшая, что на втором этаже находится приёмная частного детектива, а здесь на почтовом ящике умостилась жёлтая бумажка, приклеенная липкой лентой. Написаны на этой импровизированной табличке были только имя и фамилия: Софья Полянская. Разглядев новый дверной молоток в форме изогнутого дельфина с бронзовым кольцом в пасти, Алекс хмыкнул и решительно постучал. Какое-то время за дверью было тихо, потом она распахнулась, и на пороге Верещагин увидел высокую тонкую фигуру, тёмный силуэт, освещённый сзади. — Добрый вечер, — он вежливо склонил голову. — Мне хотелось бы увидеть госпожу Полянскую. — Вообще-то мы только что въехали и ещё не работаем… — фигура шагнула назад, свет от лампы в коридоре упал на неё и осветил совсем юное лицо, голубые глаза и чуть пробивающиеся усы. — Но проходите, мама сейчас выйдет. Сразу же справа от входа Алекс увидел распахнутую дверь в комнату, где женщина, стоя на двухступенчатой этажерке, расставляла книги на верхней полке шкафа. — Добрый вечер! — снова сказал он. — Добрый! — голос у неё оказался приятным, довольно низким, но каким-то усталым. Впрочем, люди только что переехали, конечно, утомились… — Собственно, я ваш сосед сверху и некоторым образом домовладелец, Алексей Верещагин. Я зашёл познакомиться, но, вижу, попал не вовремя? — Домовладелец, хм… — женщина легко спрыгнула на пол и оказалась такой же высокой, как её сын, и тоже голубоглазой. — Рада знакомству, меня зовут Софья. Это мой сын Максим. — Очень приятно, — поклонился он сразу обоим. — Не буду вас больше отвлекать от дел, если что — мой вход за углом, с Костянского переулка. Ну, или вот… Белая визитная карточка, номер коммуникатора, чёткие тёмно-синие буквы. «Частный детектив». Однако! Софья закрыла дверь за неожиданным гостем, хмыкнула, и, пройдя через приёмную, открыла дверь в кабинет. Будущий. От настоящего кабинета здесь были только старинный письменный стол и спрятанный за картиной сейф, куда она и убрала визитку. Никогда не знаешь, что тебе пригодится в жизни. В дверь постучали ровно в тот момент, когда Аркадий Феофилактович потащил из духовки пирог с капустой, поэтому хозяину дома снова пришлось самому спускаться и открывать дверь. На пороге стоял инспектор Никонов, и по его виду сразу стало понятно, что даже с самым навороченным прибором считать аурограмму не удалось. — Проходи, — посторонился Алекс. — После обеда сразу почувствуешь, что жизнь налаживается. — Не уверен, — мрачно ответствовал инспектор, поднимаясь по лестнице. — По дороге в морг меня отловил шеф и вставил таких пистонов, что я себя почувствовал игрушечным бластером.