Атаман долго смотрел на Тимура, когда того привели в кабинет. Смотрел и молчал. Сначала у Ирода возникла примерно та же мысль, что и у Грека: «Ну и вырядился, блин! Илья Муромец отдыхает. Такого только в кино снимать». Но затем эту мысль сменила другая: «Нет, такого и в кино не увидишь». Дело было даже не в том, что Ирод уже знал со слов Митяя о подвигах чужака. Да даже если бы и не знал. «Фактура какая! Не человек, а памятник витязю. Никакой Сталлоне – тире – Терминатор и прочие ван даммы этому громиле в подметки не годятся. Это тебе не перед кинокамерой рожей торговать. Это, блин, натура! Подобное ни один гример не слепит. И ни в одном фитнес-центре таких мышц не накачаешь. Это только от природы дается. А еще ежедневным трудом до кровавого пота, когда двухпудовым молотом машешь. Или врагов двуручником в капусту крошишь. Вон, шрамов-то сколько – и старых, зарубцевавшихся уже, и свежих совсем. – Ирод, повидавший в жизни многое и многих, искренне восхищался бойцом, стоявшим перед ним. – Да, именно боец. Геракл, одним словом. Или Голиаф. Да только кто их живьем видел, мифология одна. А этот – вон он, в нескольких шагах красуется. Десятерых в клочья разметает и не вспотеет. Неужели и в самом деле через кротовину в Зону проник?» Атаман машинально покосился на пистолет, лежащий в приоткрытом ящике стола. Береженого бог бережет, особенно когда речь идет о чужаках. Правда, этот чужак по имени (или прозвищу?) Тимур вроде был безопасен. Относительно и пока безопасен. Потому что добровольно заявился в Логово, а ведь мог бы и сбежать. Хотя, это, разумеется, не являлось гарантией благонадежности. Ирод сызмальства никому полностью не доверял, а уж после недавнего покушения на свою жизнь и вовсе впал в подозрительность на грани паранойи. Чуйка подсказывала: кому-то он явно перешел дорогу, и этот «кто-то» не успокоится, пока не отправит его, Ирода, к праотцам. С другой стороны, было негласно известно, что в Зоне все руководствуются принципом «человек человеку волк». Ведь чем сильнее и богаче ты становишься, тем больше появляется вокруг тебя завистников и врагов. А как иначе? С друзьями удобно только водку пить и байки травить. Успех всегда достигается в конкурентной борьбе, поэтому конкурент не может быть другом. И тропа, которая ведет к успеху, – это всегда тропа войны. Встал на нее – пощады не жди. И сам не проявляй – тут же сожрут. Тимур по определению, по самому факту своего появления, не мог не вызывать подозрения. Вплоть до того, что мог оказаться засланным казачком. Хотя это предположение уж точно граничило с начальной стадией психоза. А вот почему чужак не сделал ноги, когда появилась возможность? Некуда бежать? Как версия – допустимо. А еще Митяй чего-то там ляпнул о Долге Жизни, который Тимур якобы задолжал Марусе. Та, конечно, любому лапшу на уши навешает, как-никак дочь Ирода, родная кровинушка, что называется. Но уж больно сомнительно, чтобы на такие сказки мог купиться крутой боец вроде чужака. Разве что он на голову совсем слаб. Ирод во всю эту романтическую сталкерскую муть о взаимовыручке и долгах жизни не верил и никогда ничего подобного не соблюдал. Отчасти именно поэтому получил говорящее прозвище Ирод. Но наверняка ведь были у Тимура какие-то весомые мотивы для его странноватого (мягко выражаясь) поведения? Оценку ситуации осложняло отсутствие Маруси и возможности переговорить с Греком, по крайней мере в ближайшее время. Митяй – это пустозвон, он и соврет – недорого возьмет. Вот Грек – он человек основательный и многократно проверенный. «Эх, не вовремя он под болт этого вонючего арбалетчика подвернулся, – подумал атаман, переживая о том, сумеет ли Кащей вернуть к жизни старого приятеля, подельника и сокамерника. – Мне Митяй сообщил, что ты из Москвы, – начал допрос Ирод. – Это правда? – Да, – ответил Тимур. – А из какой Москвы? – …Из обычной. Чужак отозвался с заминкой, после заметной паузы. – Из обычной, значит? И что, там все вот так ходят? В кольчугах, с мечом? – Нет, не все. С автоматами тоже ходят. Некоторые. И кольчуги не у всех есть. Кто как. – Вот оно что… Разговор не заладился с самого начала. Парень явно гнал пургу. «Сумасшедший? – размышлял бандит. – Не исключено. Но где он свою амуницию раздобыл? И меч? Митяй говорил, что он мечом орудует, как людоед вилкой. В наше время это огромная редкость, чтобы так мечом владеть. Завалил нескольких мутов. Троих, что ли…» – А какой год в твоей Москве, Тимур? Время какое? – Обычное время. А год… Год точно не скажу. Не помню. – Предположим. Ну а какой век? Век-то помнишь? Тимур снова замешкался. Век-то он помнил – двадцать третий, пусть и приблизительно. Но если сказать, что он из двадцать третьего века, не сочтут ли его психом? Ведь Грек четко заявил, что сейчас двадцать первый век. Грек, конечно, мог и приколоться. Но парень понимал, что явно очутился в прошлом времени. – Вроде бы двадцать первый век, – сказал Тимур. – Мне так кажется. Но у меня это – провалы в памяти. Очень плохо помню, что со мной было. По голове, видимо, очень сильно ударили. «Нет, он не сумасшедший, – подумал Ирод. – Иначе не сходится кое-что. Он много знает об этих мутантах – дампах. Откуда они появились в Зоне? Понятно, что через кротовину. И если он их знает, то, значит, обитал где-то вместе с ними. В Москве или не Москве, это уже другой вопрос. Но вместе. И в какой-то другой Зоне. Тогда все сходится. Даже кольчуга с мечом вполне вписывается. Ведь в этих Зонах чего только не творится». – Может, и ударили тебя по башке, – сказал Ирод. – Даже вполне возможно, что ударили. Только вот о дампах ты почему-то помнишь. А об остальном забыл. Не странно ли, парень? – Странно. Но мне кажется, я потихоньку начинаю кое-что вспоминать. Надо, наверное, подождать несколько дней. Атаман вздохнул. «Хм… Подождать ему, видишь ли, надо. С другой стороны, особой спешки и в самом деле нет. Как минимум можно подождать, пока вернется Маруся. Да и Грек, дай бог, очнется. Кстати, о Греке». – Митяй говорил, что Грека ранили отравленной стрелой. Это правда, Тимур? – Думаю, что да. – Смотри, парень, если врешь… Ты ему наконечник без наркоза удалял, как мясник. Моли бога, чтобы он выжил. И руку не потерял. А не то… – Он должен выжить. Я передал вашему знахарю название яда, которым дампы обмазывали наконечники. Точнее, название растения, из которого яд получали. Если он хороший знахарь, то найдет противоядие. – Вот как? Ирод по-настоящему удивился. Такого он не ожидал услышать от чужака. Оказывается, тот припас хорошую новость. Но не сразу выложил ее. Случайно? Или дожидался подходящего момента? Похоже, он куда умней, чем казался на первый взгляд. «Надо бы проверить его информацию по поводу яда, – решил атаман. – Мало ли чего можно наговорить, чтобы навести тень на плетень. Но тут уже Кащей пусть разбирается. Знахарь – в ядах дока, собаку съел. А этот Тимур – или кто он там – пока побудет под замком, типа как заложником. Если Грек оклемается и с Маруськой все будет нормально, значит, и с ним все чисто. Тогда решим, куда его пристроить. А вот ежели что не так пойдет, то… То тогда за все ответит». – Ладно, считай, что мы познакомились, – сказал Ирод. – До утра посидишь в подвале, дальше посмотрим. Мы должны тебя проверить со всех сторон. А пока будешь находиться под арестом. Понимаешь? – Понимаю. А Мару я когда увижу? Ирод снова удивился. Логика поведения чужака периодически ставила его в тупик. Тот взят в плен, должен думать о своем спасении – вот нормальная логика нормального парня. А он Маруськой интересуется. К чему бы это? – Соскучился, что ли? – с усмешкой спросил атаман. – Нет. Просто хотел узнать, в порядке ли она. – А тебе-то какое дело до нее? – Я должен вернуть ей долг. – Дальше не продолжай, я понял, – сказал Ирод. – Вернешь еще, не переживай. Уж что-что, а долги мы собирать умеем… * * * Ирод решил сам заглянуть к Кащею. Видимо, тот до сих пор возился с Греком. Дело, видать, было серьезное. Одна надежда, что кореш еще не помер, иначе бы знахарь уже доложил. Комната, где обитал Кащей, находилась на первом этаже рядом с лазаретом. Атаман сначала заглянул туда, но маленькое помещение, предназначенное исключительно для лежачих больных, пустовало. Тогда Ирод прошел дальше по коридору и распахнул следующую дверь. Комната Кащея по размеру была значительно больше лазарета, потому что выполняла одновременно функции операционной. Войдя, атаман увидел Грека. Тот лежал на мобильном операционном столе, полностью обнаженный. Рядом находилась стойка капельницы, на держателе которой висела пластиковая емкость с раствором. – Кровь ему очищаю, – скрипучим голосом произнес знахарь. – Жить будет. Но сутки-другие придется потерпеть. Он сидел на стуле спиной к двери и даже не обернулся к вошедшему атаману. Но Кащею этого и не требовалось. Он был псиоником, то есть обладал способностями к телепатии и гипнозу. И являлся выразительным примером избирательного подхода Ирода к мутантам. Кащея он не стал продавать в подпольную лабораторию, хотя и мог выручить большие деньги. Однако атаман счел, что мутант с медицинскими навыками и опытом в знахарском деле принесет ему куда больше пользы в роли лекаря и специалиста по чтению мыслей. Правда, с последним у Кащея имелись существенные проблемы из-за тяжелого ранения головы. Оставшийся неизвестным враг однажды прострелил мутанту башку, задев мозг. С тех пор Кащей утратил часть своих паранормальных дарований, которые, к тому же, зависели от внешних факторов вроде атмосферного давления, геомагнитных бурь и прочих природных пертурбаций. А те в Зоне – явление, как известно, частое, если не сказать обычное. Тем не менее часть телепатических способностей псионик все же сохранил. Был очень проницателен, обладал даром внушения и умением подавлять волю. А еще он на уровне интуиции ощущал различные заболевания, иногда ставя диагноз буквально с первого взгляда. Потому и прижился в Логове. – То есть он выкарабкается? – с недоверием спросил Ирод. – Я когда-то давал пустые обещания? – с ноткой высокомерия отозвался Кащей. – Подойди, сам глянь на своего дружка закадычного. Чего пялишься от порога? Он не заразный. Атаман послушно приблизился к операционному столу. Он и не думал обижаться на дерзкого мутанта. Привык к его закидонам и терпел даже хамские выходки, потому что имелись основания для терпения. Авторитет Кащея стал непререкаем, а положение в банде – незыблемым, после двух особых случаев. В первом случае он за два дня поставил на ноги Ирода, схлопотавшего после нечаянного купания в ледяной воде Припяти двустороннее воспаление легких. И это в ситуации, когда Ирод при температуре тела выше сорока одного градуса уже бредил в бессознательном состоянии, а его верный соратник Грек прикидывал, как провести церемонию похорон. Атаман ведь все-таки, а не хвост крысособачий, хоронить требуется по понятиям. Что существенно – знахарь умудрился обойтись вовсе без антибиотиков, использовав из всех медикаментов две таблетки давным-давно просроченного пирамидона. Завалялись в тумбочке со времен аварии на Чернобыльской АЭС, а ничего более действенного под рукой не нашлось в тот момент. Затем псионик записал в свой послужной лекарский список и вовсе уникальное достижение – привел в норму (пусть и относительную) Марусю, страдавшую серьезным психическим расстройством. До того серьезным, что атаман держал дочь в комнате под замком. Однако Кощей сумел подобрать ключик к сознанию буйной пациентки, не иначе как покопавшись в ее мозгах своим телепатическим инструментарием. И посрамив маститых профессоров от психиатрии, заявлявших, что девочка неизлечимо больна – мол, неполные временные ремиссии возможны, но на большее не рассчитывайте. Короче говоря, поставили «кандидаты в доктора» на Марусе крест. И тут вдруг Кащей – простой мутант-псионик, не закончивший даже церковно-приходской школы, не говоря уже о медицинских академиях, – взял да и опроверг утверждения светил психиатрии. Хотя, конечно, какой уж тут простой мутант… Псионик – он и в Африке псионик, даже с частично атрофированным головным мозгом. Вот тогда Ирод окончательно зауважал Кащея. В той, разумеется, степени, насколько уважение к кому-либо было вообще свойственно Ироду. Правда, даже уникальных способностей Кащея не хватило, когда во время покушения атаман схлопотал несколько тяжелых ранений в грудь и живот. Тут бы и Склифосовский не справился, пусть и с применением самых передовых технологий современной медицины. А вот псионик вроде бы справился. Но когда уже казалось, что самое сложное позади, начался сепсис. Вскоре он перешел в септический шок, и атаман впал в кому. Стоя в операционной над бездыханным телом Ирода, знахарь так и сказал Греку: «Традиционная медицина здесь бессильна. Увы, я умываю руки». «Понимаю, – уныло кивнул Грек. – Песец, значит, нашему атаману. – И вдруг встрепенулся: – Погоди, Кащей. Ты сказал – традиционная? А-а-а… я не понял…» «Традиционная – то и значит, что традиционная, – проскрипел псионик. И почесал оттопыренное ухо, напоминающее крыло огромной бабочки. – По всем ее меркам к Ироду и вправду подкрался песец. Больше суток не протянет. Хотя, есть один способ… Вернее, остался только один способ, который, возможно, сработает». «Так чего ты чешешь удильщика за хвост?! Говори!»