Малика пересекла спальню, возле двери споткнулась. Что она делает? Не в халате же идти. Как перед вечеринкой в замке Зервана, она перемерила все платья. Это ужасно! Шифоньер ломится от нарядов, а надеть нечего. Хорошо хоть не выбросила старое платье, а ведь хотела отдать Муну на половую тряпку. Оно из домотканого полотна (сносу нет), серое (практичный цвет), свободного покроя. И плевать, что под ним что-то уменьшилось. Малика дошла до конца длинного коридора и поняла, что устала идти. Ноги двигались с трудом, совсем как у Сирмы. Руки висели как плети. На плечи, казалось, давили пудовые гири. Малика спустилась с лестницы, с трудом перевела дыхание. Прижимая ладонь к груди, добрела до приёмной Адэра. Отдышалась и переступила порог. Гюст вскочил из-за стола, услужливо распахнул двери. Малика вошла в кабинет. На подобающий этикету поклон у неё не хватило сил. — Добрый день, мой правитель, — промолвила Малика и опешила. Это сказала она? Голос чужой — тоненький, блеющий. Не отрываясь от бумаг, Адэр кивнул. Из-под стола выполз моранда. Ткнулся мокрым носом Малике в руку и вернулся на место. Она цеплялась взглядом за напольные часы в углу комнаты. Маятник с тихими щелчками качался из стороны в сторону. Затошнило. Лоб покрылся холодной испариной, затряслись пальцы, задрожали колени. Судорожно сглотнув слюну, Малика уставилась в пол. Стало чуть легче. Рассматривая рисунок на паркете, мысленно просила Адэра отпустить её поскорее. А он шелестел бумагами, скрипел кожаным сиденьем кресла и не обращал на неё внимания. Из приёмной донёсся приглушённый разговор. Пришёл её неизвестный спаситель. Сейчас Гюст сообщит о госте, и Адэр будет вынужден выпроводить забытого и бесполезного тайного советника. В изнеможении Малика повернулась к двери, но створка, как заколдованная, не двигалась с места. Взгляд перекочевал на карту, пришпиленную к стене. Малика видела её впервые — как же долго она не была в кабинете Адэра… Она не знала, что рассматривание и доработка карты превратилось для советников в некий ритуал. На бумаге появились разноцветные квадратики школ и больниц, прямоугольники полей и садов, треугольники приисков и заводов, нити автомобильных и железных дорог, ромбы вокзалов и станций. Игра в мечту оказалась заразительной. Малика глянула через плечо на заваленный бумагами стол. Посмотрела на Адэра, уткнувшегося в документы. — Я могу… Адэр поднял голову. Малика быстро отвернулась к карте: — Можно мне кое-что нарисовать? Послышался звук выдвигаемого из стола ящика, слабый скрип кресла, мягкие шаги. Адэр встал сзади, протянул коробку с карандашами: — Что ты хочешь нарисовать? Малика взяла коробку. Почувствовала, как в шею впился взгляд. Повела плечами, и взгляд исчез. — Причал. Адэр не сказал ни слова, но в воздухе ощутимо повис его вопрос. — Для шхуны ориентов, — добавила Малика. — Как там было? На шхуне. — Не помню. — Малика вытащила из коробки карандаш. — Может, когда-нибудь у вас получится побывать в Ориентале. Посмотрите, как ориенты ловят жемчуг. — Жемчуг? Они ловцы жемчуга? — Адэр вынырнул из-за её спины, упёрся рукой в стену. — А я всё думал: откуда у твоего отца жемчуг? — Могли бы спросить. Я бы ответила. — Хотел спросить, но боялся поставить тебя в неловкое положение. — Какое? — Ну мало ли. Вдруг твой отец был вором или… — Он был рыбаком, — перебила Малика. — Простите. — Ориенталь — это название жемчуга. Точно! — проговорил Адэр, глядя на карту. — Я это знал. Но почему-то решил, что ориенты так назвали свой остров без всякого умысла. Покажи, где он. Малика провела пальцем по Тайному морю, указала на безымянную точку, которая находилась на одинаковом расстоянии от берегов Ракшады и Грасс-Дэмора. — Далеко, — сказал Адэр. — Далеко. На шхуне не доплыть. Раньше у ориентов был фрегат — большой корабль с тремя мачтами. Его сожгли ветоны, хотя я этому не верю. — Почему? — Почему сожгли? — Почему не веришь? — Можно я не буду отвечать? Адэр прислонился спиной к стене, скрестил на груди руки: — Если ты считаешь, что тайный советник имеет право игнорировать вопросы правителя, не отвечай. — Фрегат сгорел в первый год правления Могана, — сказала Малика, упорно глядя в сторону. — Точнее, после того, как Порубежье стало колонией Тезара. — Ты думаешь, его сожгли по приказу моего отца? Зачем? — Корабль сгорел. Народы рассорились. Появились резервации. Слишком много совпадений. — Поменяй слагаемые местами, итог будет тот же, — заметил Адэр. — Корабль и народы стоят на своих местах. — Я бы не был столь категоричен. — Простите. Вы спросили — я ответила, хотя не надо было. — Ты хочешь побывать в Ориентале? Совсем некстати появилось полузабытое волнение. Малика быстро нарисовала на побережье кружок, затолкала карандаш в коробку: — Это случится не скоро. Я… меня здесь уже не будет. — Почему ты не смотришь на меня, Эйра? — Меня всю жизнь учили смотреть в пол. — Ты говорила. Но это не вошло в привычку. Малика выдавила из себя улыбку: — Не вошло. — Покрутила коробку в руках, положила на стул. — Как ты себя чувствуешь? — Спасибо, хорошо. — Эйра. Малика устремила взор на Адэра: — Слушаю, мой правитель. — Посмотри в зеркало. — Зачем? — Пожалуйста, посмотри. Малика окинула кабинет взглядом: — Здесь нет зеркала. Адэр распахнул дверь: — Иди за мной. Пересёк приемную, открыл дверь в боковой стене: — Проходи. Гюст поднялся из-за стола: — У меня там не прибрано. Адэр жестом приказал ему оставаться на месте. Малика вошла внутрь. За спиной щёлкнул дверной замок. — Это комната секретаря, — сказал Адэр. — Гюст называет её «склад».