* * * – Что сказал Боб? Было уже девять часов, Мари опаздывала на работу, но, похоже, она не собиралась уходить до тех пор, пока Виолетта не выложит ей все подробности. – Да ты не беспокойся. – Послушай, раз ты звонишь с моего телефона, я должна знать, в чем дело, – настаивала Мари, стараясь изо всех сил скрыть беспокойство. Виолетта не отвечала. – Свой ты до сих пор не нашла? – Нет. Ничего страшного, мне он не нужен. – Какого черта ты хочешь сказать? Определенно, тебе нужен телефон. Ты только что позвонила на работу и сказала, что заболела. – Я могла бы и не звонить. Я могу пойти на работу. Я должна пойти на работу. – Я серьезно. Ты только посмотри на себя! – твердо произнесла Мари. – Когда ты в последний раз хорошенько высыпалась? Я хочу сказать, ты выглядела неважно еще до того, как твой знакомый умер рядом с нашим домом. Виолетта ответила не сразу. – Я его не знала. Совсем не знала. Просто он… – Какое это имеет значение! – взорвалась Мари. – Тебя это определенно здорово потрясло. Тебе нужно отдохнуть. – Ладно, я поняла, что ты хотела сказать. – И?.. – сказала Мари, указывая на телефон, по-прежнему зажатый у Виолетты в руке. – …Боб разрешил мне отдохнуть до конца недели. Итого получается три дня. Точнее, три ночи. – Отлично. Я же говорила тебе, что он отнесется к этому нормально. – Не совсем так. – Что он сказал? – В голосе Мари внезапно прозвучали материнские нотки. – Дело не в этом, – попыталась пожать плечами Виолетта. – Я хочу сказать, Боб не говорил… Он несколько раз повторил, что все в порядке, что это явилось для меня большим потрясением и мне нужно отдохнуть столько, сколько потребуется. – Но?.. – Я просто почувствовала. Я знаю, Боб думает, что я обленилась. И не хочу работать. Мари ничего не ответила. – В любом случае тебе пора уходить, – сказала Виолетта, прилагая все силы к тому, чтобы ее голос прозвучал нормально. – Ты же не хочешь получить очередную взбучку от Сандры. Ей даже не нужно было смотреть на Мари, чтобы понять, какое лицо та скорчила. Однако подруга не унималась. – Что сказала полиция? – Я не спрашивала. Я хочу сказать, мне бы все равно ничего не сообщили, ведь так? – Подожди, – выпучила глаза Мари. – Ты ведь не думаешь, что это он, да? Из соседней квартиры. Может быть, он… ну, сама знаешь. – Мари, пожалуйста! – Ну хорошо, хорошо. Извини, просто… прямо у нашего дома. Матерь божья! Нам нужно переезжать. Это место… я ведь тебе говорила, да? Виолетта промолчала. – Итак, чем ты собираешься заняться? – Ничем. Мне просто нужно нормально выспаться. Мари начала было кивать, но остановилась, уставившись на кружку Виолетты. – Ничего, что ты пьешь это перед сном? – Он без кофеина, – солгала Виолетта. – Тогда нормально, – сказала Мари. Смерив подругу долгим испытывающим взглядом, она наконец встала. Виолетте очень не хотелось задавать следующий вопрос. Она хотела, чтобы Мари ушла и закрыла за собой дверь, оставив ее со своим кофе и смутными тревогами, но не смогла удержаться. – Мари… – Да? – Ты… э… больше никого не видела в нашем доме? Кого-нибудь, кого не должно здесь быть? Взгляд, и сдержанное беспокойство, которое она так отчаянно старалась скрыть. – Что ты имеешь в виду? Кого, например? – Ну… людей. Шатающихся без дела. Группами. Стоящих неподвижно, словно… не знаю. – Виолетта едва удержалась, чтобы не сказать о шепоте. Мари помолчала. – Виолетта, опять ты за свои ужастики! – Твою мать, сама знаю! – На мгновение Виолетта отшатнулась назад, пораженная силой собственной реакции. – Я просто спросила. Не бери в голову. – Чудесно. – Определенно, Мари была встревожена. – И отвечая на твой вопрос – нет, не видела. Я хочу сказать, что я видела много разных людей, но ничего странного или… «неподвижного». – Хорошо. – Виолетта попыталась пожать плечами, не желая встречаться взглядом с Мари. Снова пауза. – Слушай, мне пора идти. А ты просто… отнесись ко всему проще, лады? Ложись, поспи. Виолетта ничего не ответила. * * * При свете дня здание выглядело странно, непривычно. Тишина, господствовавшая ночью, когда жильцы спят, сменилась непрерывным потоком слабых звуков. Разговоры, телевизоры, стиральные машины, крики. Все это нахлынуло сквозь тонкие стены, приглушенное и искаженное настолько, что невозможно было определить источник. Но никакого шепота. Виолетта встретила с полдюжины жильцов, идущих домой и выходящих из дома, но все двигались, перемещались, куда-то направлялись. Все, кроме слесаря-сантехника, который стоял и сосредоточенно стучал разводным ключом по трубе. И молодого парня в линялой футболке, ходившего взад и вперед по коридору, который остановился и бросил на Виолетту любопытный взгляд, отчего та почему-то смутилась. Но не было никаких смутных фигур, собравшихся вместе, никаких силуэтов, прижавшихся к окну, словно в ожидании чего-то. Ближе к вечеру, когда Виолетта наконец заползла в кровать, она успела побывать практически во всех коридорах и на всех лестницах убогого старого корпуса Баньян-Корта. Ей было странно бродить по зданию при свете дня, а освещенные солнцем стены, которые она привыкла видеть в свете люминесцентных ламп, казались ненастоящими. Их прохладный уют сменился удушливой жарой. И все же даже Виолетта не могла отрицать, что дневной свет поднял ей настроение, и под конец ей удалось почти полностью прогнать гнетущее ощущение чего-то плохого – или же она просто смогла запихнуть его под толстые слои усталости, спрятать в ноющих мышцах и онемевших заскорузлых пальцах. * * * Открыв глаза, она увидела темноту. Неужели она заснула? Рука автоматически потянулась в поисках выключателя, но она отдернула ее, прежде чем его нашла. В одно мгновение сон как рукой сняло: она напрягла слух, прислушиваясь. Шепот был тихий, но настойчивый, и на какую-то долю секунды она испытала жуткую уверенность в том, что он исходит из кухни. Пальцы Виолетты нащупали выключатель, и комната залилась искусственным светом. Страх молниеносно распалил злость, и она не теряя времени вбежала в соседнее помещение, которое, разумеется, оказалось пустым, а шепот по-прежнему звучал где-то рядом, но теперь приглушенный, отдаленный. Где Мари? Ну конечно, сегодня пятница, и она, вероятно, заглянула в бар. Подождите, сегодня точно пятница? Не важно, подруги дома нет. Виолетта без спешки осмотрела каждый дюйм своей крошечной квартиры. Дверь в комнату Мари была закрыта. Возможно, шепот доносился из нее. Она заперта на ключ? А может быть, Мари дома, отдыхает в тишине и не слышит, что происходит вокруг. Неприкосновенность их комнат была одним из краеугольных камней их совместного проживания. Но Виолетте требовалась полная уверенность. Схватившись за ручку, она ощутила прилив облегчения, так как дверь была не заперта, затем взрыв ужаса при мысли о том, что могло ждать ее внутри. Она открыла дверь. Комната была пуста. Обстановка в ней была минимальная, практичная, отражающая жизнь преимущественно не дома. Но что самое главное, спрятаться здесь было негде. Виолетта выдохнула, казалось, впервые с тех пор, как проснулась. Дома шепчущих фигур нет. Пока что нет. Поймав себя на этой мысли, Виолетта попыталась сосредоточиться: нет оснований полагать, что они смогут сюда проникнуть. Здесь ей ничто не угрожает. Быстро одевшись, Виолетта натянула ботинки и, не теряя времени на то, чтобы зашнуровать их надлежащим образом, вышла из квартиры. Окно в конце коридора было темным, огни города почти не проникали в него. Сегодня она не чувствовала себя в безопасности. Мысль эта непрошеной явилась в ее сознание, и у нее не хватило сил прогнать ее прочь. Возможно, мать права и никакой безопасности никогда и не было. Но в ее рассказах ничего подобного не происходило, и Виолетта начала поиски. Она обнаружила троих на лестнице у площадки пятого этажа. Развернувшись, она быстро пошла в обратную сторону. В конце коридора на восьмом этаже их собралось человек шесть или семь, и опять же она не смогла заставить себя приблизиться к ним. Перед лифтом на десятом этаже стояли всего двое, но когда она развернулась, стало ясно, что за углом есть еще кто-то. До сих пор она их не считала, но теперь, когда начала, она быстро сбилась со счета. Ей хотелось подойти к ним, спросить, что происходит. Это ее дом, ее город, они не имеют права здесь находиться. Ее не запугать. Но она не нашла в себе сил на ту дерзкую походку, которой прошла по Огюстин-стрит. Вместо этого она побежала. Виолетта остановилась у окна, чтобы перевести дыхание. Посмотрев вниз на убогий заасфальтированный внутренний двор, она разглядела еще пятерых под тусклой лампой дежурного освещения. Неизменно лицом друг к другу, ни разу так, чтобы их можно было отчетливо рассмотреть, грубая практичная одежда грязная и поношенная. Виолетта стояла у окна пятого этажа и минут двадцать смотрела на них. Они не двигались с места. Даже на таком расстоянии она слышала их шепот. Почему они тут стоят? Разве у них нет никаких дел? Все дело в ней? Они о ней шепчутся?