– Не мне вас осуждать. – Раскрыв сумку, он показал свою камеру, затем протянул руку. – Дамиан. – Кари. – Она пожала ему руку. – Итак, Кари, что вы здесь тайно записываете? Кари задумалась, мысленно перебирая всю ту ложь, которую можно было бы сказать. Ее уже тошнило от лжи. – Я ищу танцевальный зал, – сказала она. Произнесенные вслух, эти слова прозвучали очень странно. Дамиан тихо присвистнул. – Вы считаете, это хорошая затея? – Вам известно о нем? – В одно мгновение Кари вскочила на ноги, наэлектризованная любопытством. Ее новый знакомый просиял, очевидно, радуясь тому, что встретил родственную душу. – Нет. Но, наверное, я понимаю, что это для вас значит. Пожалуй, я мог бы вам сказать, как найти то, что вы ищете. Но, полагаю, на самом деле вы этого не хотите. – Как вы можете знать, чего я хочу? – ощетинилась Кари. – Вы правы, не могу. – Дамиан смерил ее оценивающим взглядом. – Но я могу вам сказать, что пока что, судя по всему, это здание вас еще не заметило. Однако если вы будете упорствовать… Возможно, все изменится. Поверьте, вы этого не хотите. Кари постаралась переварить его слова, понять их смысл. Наконец она кивнула. – С этим я согласна. – Она тщательно обдумала свои слова, сознавая, насколько они важны. – Но я должна знать. Дамиан вздохнул. – Ладно. * * * Следуй за музыкой. Вот что он сказал, когда она рассказала ему все, что знала. Пространства здесь преодолеваются не только ногами. Здесь есть направления, которые не покажет ни один компас. Вслушивайся в темноту и следуй за музыкой. И вот Кари сидела в темноте, напрягая слух. Она потеряла счет времени, но уже давно наступила ночь. На полу валялась забытая «История Уайтчепела». Ноутбук на столе был выключен. Статья отступила на второй план, по крайней мере на какое-то время. Можно будет найти какой-нибудь иной способ сделать себе имя. Это было нечто очень сильное. Жгучая потребность отыскать сердце этого места, пробраться сквозь туман истории к неприкрытой алчности и бесстрастной жестокости; мир, в котором людям позволяется страдать так, чтобы никто этого не видел, потому что так проще. Кари постоянно сталкивалась с этим, еще с детства. Может ли она быть лучше, или ей также уготована эта судьба? Возможно, сегодня ночью она это узнает. Вздохнув, Кари открыла глаза, хотя в комнате царил кромешный мрак. Ничего. Прошло уже почти полчаса, и она чувствовала себя полной дурой. Вытянув затекшие ноги, Кари встала и повернулась туда, где должен был быть выключатель. Подождите. Вот. Нота, такая отдаленная, что она могла приплыть из другого здания. Вот еще одна. Тихая мелодия далекой виолончели. Встав, Кари закрыла глаза и направилась в сторону звуков. Шаг, еще один. Она знала, что стоит прямо перед стеной, затем сделала третий шаг, ожидая налететь лицом на штукатурку, но там ничего не оказалось. Каждое движение казалось дольше предыдущего; Кари без всяких усилий плыла по пространствам, спрятанным в углах Баньян-Корта, по невидимым коридорам и обрушившимся лестницам, направляясь к голым кирпичным стенам Уэстерленд-Хауса. Кари узнала дверь, как только открыла глаза, хотя никогда прежде ее не видела. Внешне дверь выглядела ничем не примечательно, никаких золотых инкрустаций и затейливых узоров, но в ней чувствовалось качество. Дубовые панели, безукоризненно подогнанные друг к другу. Ручки и петли из кованого железа, смазанного, ухоженного. Замок выглядел устрашающе солидным. Тот, кто установил эту дверь, потратил уйму денег, чтобы сделать ее надежной. Но она была не заперта. По крайней мере для Кари. Почему-то ее это не удивило. Когда дверь распахнулась, музыка, которая вела Кари через все здание, разрослась до крещендо. Струнные пели синкопы над ворчанием басов, переплетаясь с нежными нотами духовых, и все это струилось в идеальном темпе три четверти. Теплый свет сотен газовых рожков, отражающийся от сверкающих позолоченных стен, принял Кари в свои объятия. Она опустила взгляд на свои ноги, теперь обутые в мягкие атласные балетки, какие когда-то носила ее мать. Какие когда-то подарил ей отец. Впервые за долгое время балетки сидели у нее на ногах совершенно естественно, призывая ее кружиться на пуантах. Конечно, никакого оркестра не было. Ничья нога вот уже больше ста лет не ступала сюда. Дверь мягко закрылась у Кари за спиной, и она осталась одна. Здесь было очень светло, полированный мрамор у нее под ногами отзывался эхом, несмотря на то что обувь у нее на ногах была очень мягкая и звуки шагов смешивались с тонкой гармонией вальса, естественным образом попадая в нужный ритм. Все было покрыто искрящимися драгоценными камнями. Бриллианты, рубины и изумруды украшали каждый светильник, каждую стеновую панель, расставленные затейливыми линиями по всему залу. И из-под каждого захватывающего дух камня вытекала струйка крови. Кровь медленно стекала по стенам. Собиралась на полу. Заполняла светильники, и они один за другим гасли. Кари ощутила липкость на своих руках задолго до того, как неспешный поток добрался до ее дорогих балеток и промочил насквозь атлас, побуждая ее танцевать. Музыка продолжалась, теперь более быстрая, словно выражая презрение к происходящему. Она пульсировала сквозь тело Кари, задевая все струны ее души, требуя, чтобы она начала танец, заняла свое место в пропитанной кровью хореографии. Она никогда не представляла себе, сколько сил ей потребуется, чтобы стоять неподвижно, но она оставалась на месте, впитывая страдания и боль, пронизывающие все до последнего пенни богатство, которое построило это место. Место, которого никогда не существовало. Место, которому она идеально соответствовала. Музыка умоляла танцевать, но Каролина Фейрли, покачав головой, откинулась назад и рухнула на пол. Не издав ни звука, она упала в приливную волну и почувствовала, как груз истории накатывается на нее, увлекая в глубину. * * * Дамиан ждал возвращения Кари. Ему не нужно было спрашивать у нее, что произошло. Что она обнаружила. У него в лице что-то изменилось, с ним тоже что-то произошло. Дамиан не сказал, что, а Кари не спросила, но он крепче стиснул свою камеру, не желая ее выпускать. – Плакать не нужно, – сказал он, предлагая свою руку, чтобы Кари на нее оперлась. Та вежливо отказалась. – Да, – сказала она. – Он существует. – Тебе пришло приглашение, – с опаской сказал Дамиан, протягивая ей карточку из плотной бумаги. – Пока тебя не было. Кари чувствовала, что должна испытать удивление, недоумение. Но почему-то ей уже было известно, что в этом приглашении. Ей предстояло пойти на званый вечер. – Дамиан, а ты идешь? – Иду, – ответил он, заметно нервничая. – Но мне еще требуется кое в чем разобраться. Ночь будет длинная. Как ты себя чувствуешь? Это не… Ты по-прежнему ты? Пожав плечами, Кари направилась к дивану. – Кто может сказать это про любого из нас? Ноги у нее были ватными от увиденного. Она сядет и будет ждать, мечтая о том, в каком наряде пойдет на ужин к Тобиасу Феллу. Может быть, следует предупредить Дэвида. Его не пригласили, но, наверное, он должен знать. Что ей надеть? Вот в чем вопрос. Разумеется, платье значения не имело. Имело значение то, что она наденет драгоценности. Восьмая. Видеть существенное Лора Локвуд. В прошлом Хенли-стрит, 52 Лора терпеть не могла квартиру старика. Еще до того, как он умер, она оставалась для нее непроходящей головной болью. Но теперь, когда квартира стала свободной, казалось, старик из могилы продолжал разыгрывать с Лорой какую-то безвкусную шутку всякий раз, когда та пыталась сдать ее в аренду. – А здесь мы видим ванную комнату. Оснащенную полноразмерной ванной и отделанную красивой плиткой. В ванне оставались царапины от специального стульчика, на котором мылся старик, а плитка была испещрена оспинами дырок под поручни, установленные им. Лора постоянно предлагала хозяевам сделать ремонт, изгнать последние свидетельства пребывания предыдущего жильца, но те неизменно отказывались, предлагая Лоре и ее агентству сдать квартиру в ее нынешнем состоянии. – Как с напором воды? Потенциальными арендаторами была молодая пара, одежду которой можно было бы назвать убогой, если не знать, какой дом моделей ее предлагает. Когда пара только обратилась в агентство, Лора мысленно предположила, что мужчина работает в медиа-компании, принадлежащей его близкому родственнику, а женщина делает карьеру в преуспевающей рекламной фирме. – Предложение практически идеальное. – Улыбнувшись, Лора взяла душ и повернула кран, выпуская мощный каскад воды. – Именно то, что нужно после напряженного рабочего дня в офисе… Где они работали (если вообще где-нибудь работали), они не говорили. К счастью, они также ничего не говорили про различный ущерб, нанесенный квартире приспособлениями, посредством которых старик повышал свою мобильность. Справедливости ради нужно было сказать, что он был не таким уж и значительным: дырка тут, полоса содранной штукатурки там, кое-где царапины на бамбуковом полу. Вся беда заключалась в том, что речь шла о квартире по адресу Баньян-Корт, 21, а те, кто смотрел такие квартиры, хотели совершенства. – Можно нам взглянуть на спальню? – спросил молодой мужчина, выразительно подмигнув своей спутнице с искренней верой в то, что Лора ничего не заметит. Та, разумеется, заметила, но у нее были очень большие надежды относительно этой пары. Они не только ни словом не пожаловались на мелкие недочеты, которые неизменно запарывали все предыдущие просмотры; у них не было ни намека на то, что Лора уже начинала считать «истерикой 21-й квартиры». Возможно, ей наконец удастся снять со своей шеи этот риелторский камень. Спальня была, по крайней мере, оформлена со вкусом, с широкими окнами от пола до потолка, выходящими на центр Лондона. Лора тщательно избегала привлекать внимание к открывающемуся виду, поскольку прекрасно сознавала, что в такой день, как сегодня, серые миазмы выхлопных газов образовывали отчетливо видимую ауру вокруг небоскребов «квадратной мили» [14]. Хотя сама она уже давно привыкла к этому зрелищу, по собственному опыту она знала, что потенциальных арендаторов, представляющих себе Лондон более привлекательным, от него может стошнить. Однако на этот раз Лора могла не беспокоиться, поскольку ее потенциальные клиенты прошли прямиком к двуспальной кровати и плюхнулись на нее, проверяя матрас. – Да, я могу представить нас здесь. – Парень снова подмигнул своей спутнице, и та игриво хлопнула его по руке. Лора старалась не обращать внимания на неприятное чувство, неизменно возникавшее у нее в спальне. Она только что не умоляла хозяев сменить кровать после смерти старика. Но приличные кровати стоят дорого, и, по-видимому, матрас класса люкс обойдется в такие деньги, какие ей не заработать и за целый год. Да, конечно, пусть лучше такая квартира пустует! Подобная ложная экономия действовала Лоре на нервы. Пара лежала совершенно неподвижно, притворно закрыв глаза, изображая сон. В комнате стояла полная тишина, и Лора остро чувствовала звуки своего собственного дыхания. Секунды складывались в минуты. – Итак, – нарушила молчание она, – что мы…