– А вы, девочки, бегите в столовую, – сказала нам директриса, – кухарка приготовила угощение для вернувшихся с каникул учениц. Мы с радостью прошли в столовую, где какая-то женщина расставляла на столе тарелки с маленькими закусочными бутербродами и тарты с малиновым джемом. На незнакомке была форма кухарки, пухлую талию плотно обхватывал фартук. – Добрый день, юные леди, – сказала женщина, – проголодались? – А вы кто такая? – выпалила я. – Мэйв… – одернула меня Алиса. Незнакомка улыбнулась. – Это важный вопрос. Меня зовут мисс Пламли, я ваша новая кухарка. Прежняя уволилась прямо перед Рождеством. – Миссис Грубойл уволилась? – недоверчиво покачала головой я. – Похоже, так, – кивнула она. – Для школы потеря, а мне – удача! – Не такая уж потеря, – хмыкнула я. – Не волнуйтесь. Алиса закрыла глаза рукой. – Мэйв! Мисс Пламли хохотнула. – Это ничего, мисс… – Алиса, – подсказала я. – Мисс Алиса. Очень мило. Не беспокойтесь о подруге, – она подмигнула мне, – думаю, мы с ней быстро поладим. Вдруг раздался какой-то негромкий звук. Повернувшись, я увидела, что поблизости застыла Виннифред Херциг. Она сжимала в руках бутерброд с маслом и встревоженно наблюдала за мной, то и дело переводя взгляд на мисс Пламли. Ох уж эта Виннифред! Я устала от того, что каждый раз, как мы встречались, она ходила вокруг меня на цыпочках, словно я была чудищем о трех головах. Но я обещала себе, что в наступившем году стану чуть добрее, поэтому лишь улыбнулась. – С Новым годом, Виннифред! Она заморгала, пошмыгала носом и выбежала вон, бросив недоеденный бутерброд с маслом прямо на пол. Говорю же, на Виннифред всегда старались не обращать внимания, и не без причины. * * * Между тем хорошая погода решила не баловать город. Весь следующий день по стеклам хлестал холодный зимний дождь. Лондонцы кутались в пальто и повыше поднимали воротники, стойко превозмогая страдания. Прямо как я терпеливо сносила долгие дни в пансионе мисс Саламанки. На занятиях рукоделием, стоило мисс Бикл отвернуться, Тереза наставила на меня острие иглы. Будто я забыла, как она меня ей уколола! Чудовище! Жеманное чудовище, злобная воровка. Похоже, почти все ее прыщи зажили, лишь на кончике носа остался один впечатляющий фурункул. И глядя на это позорище, превратившее нос Трезелтон в рог носорога, я твердо решила: любой ценой верну свою жестянку из-под сардин! Я понятия не имела, как пробраться в дом Терезы и выкрасть банку, но поклялась отыскать способ. У меня осталось одно желание, и я использую его на всю катушку. Пришлось напомнить Трезелтон, как выглядят мои кулаки. Тереза тяжело сглотнула и уткнулась в вышивку. То-то же, принцесска избалованная! Радуйся, что зубы уцелели. Бросив взгляд в окно, я увидела джентльмена, который вышел из Миссионерской ремесленной школы и приюта для мальчиков. Мужчина открыл зонт и торопливо зашагал вниз по улице. Я даже не поверила глазам, поэтому бочком подкралась к окну, чтобы рассмотреть получше. Но джентльмен и впрямь оказался мистером Пойндекстером из «Лавки чудес». Интересно, что он делал в приюте? Что за важное дело заставило владельца лавки выйти на улицу в такую погоду? Вид у него был явно сердитый и очень расстроенный. Я могла лишь надеяться, что Томми не вляпался ни в какие неприятности. Возможно, мистеру Пойндекстеру просто дрянная погода не по душе? В полдень после обеда, во время перерыва между занятиями, я сидела в общей комнате нашего этажа и читала книгу, которую одолжила мне Алиса: «Жизнь и приключения Николаса Никльби» Чарльза Диккенса. Потрясающая история! Я как раз дошла до того места, где Николас отходил палкой[9] мерзкого владельца школы, мистера Сквирса, за то, что тот избивал бедного юношу. С ума сойти! Я так увлеклась, что не услышала звонкого перестука каблуков мисс Саламанки, пока директриса не встала прямо передо мной. – Мисс Меррит, – провозгласила она, – к вам посетитель. И пошла прочь, не успела я задать ей вопроса. Или отходить ее палкой. Мисс Саламанка проводила меня к себе в кабинет, где дожидался посетитель. Это оказался Альфред П. Трезелтон. Судоходный магнат, промышленный гигант, известный филантроп, отец и вор. Черствый, бездушный, опасный вор. Без сомнений, он вызвал меня сюда, чтобы насладиться победой и похвастаться великолепными чудесами, которые Мермер для него сотворил. И возможно, продолжал творить прямо сейчас. Поднявшись, мистер Трезелтон пожал мне руку. – Мисс Меррит. Счастлив видеть вас в добром здравии. Я сделала книксен, но не ответила, однако мисс Саламанка, которая стояла позади щедрого филантропа, махнула головой в его сторону и наградила меня злобным взглядом. – Тоже рада видеть вас, мистер Трезелтон, – ответила я, спасая директрису от спазма в шее, хоть она его вполне заслуживала. Господин Трезелтон повернулся к Старухе Салли, и гнев в ее взгляде сменился лучащимся спокойствием быстрее, чем вы бы успели произнести «благодетель школы». – Мисс Саламанка, не будете ли так добры позволить мне побеседовать с юной леди в частном порядке? Это продолжение нашего разговора, что мы вели до каникул, но погода сегодня слишком неприветлива для прогулки. Остаться наедине с этим господином почти стоило того удовольствия, которое я получила, наблюдая, как корчится Старуха Салли, разрываясь между приличиями, любопытством и незыблемым правилом: мистер Трезелтон всегда добивается желаемого. И он победил. Разумеется, победил. Когда дверь плотно закрылась, мистер Трезелтон положил обе руки на набалдашник трости и навалился на нее всем весом – его любимая поза. Что будет, если я выбью у него трость?.. Он грохнется на пол? Вот это было бы зрелище! – Чему вы улыбаетесь, мисс Мэйв? Пришлось прикусить щеку изнутри. – И вовсе я не улыбаюсь. – Должно быть, возомнили, что одержали надо мной верх? Я сильнее прикусила щеку. О чем это он? Шестое чувство подсказывало сохранять спокойствие и ничего не отвечать, пока не узнаю больше. – Перейду прямо к делу, – заявил мистер Трезелтон. – Вы умная девочка, на свою же беду – слишком умная. Мне довелось убедиться, что умные женщины, хоть поначалу и кажутся очаровательными, впоследствии превращаются в несчастных, разочарованных и нервных созданий. О, что за дьявол! – Это все потому, что их душат тесными платьями, заставляют присутствовать на званых вечерах и запрещают пользоваться мозгами, – возразила я, – вот они и вынуждены подчиняться какому-нибудь свинтусу-мужу. Мистер Трезелтон издал сухой смешок. – По крайней мере, вы понимаете, в чем состоит предназначение женщины. Похоже, внимательно слушали уроки мисс Розуотер, хотя по вашим манерам этого не скажешь. Что, черт подери, ему от меня нужно? Позабавиться со мной, точно кот с пойманной мышкой? – Вы обещали перейти прямо к делу. Однако едва ли выполнили обещание. Он снова хохотнул. – Какая жалость, что вы не мальчик, мисс Меррит. В следующем году я бы взял вас к себе в фирму и сделал бы из вас превосходного мужчину. Я увидела дыру в его доспехах и немедленно ею воспользовалась, дважды провернув клинок. – Так вот какого вы мнения о своей дочери? Жалеете, что вместо мальчика родилась Тереза? Мистер Трезелтон сурово поджал губы. – Буду благодарен, если вы придержите язык за зубами. Сразу же захотелось продемонстрировать ему упомянутый язык, но для этого я уже немного старовата, полагаю. – Так зачем вы пожаловали, мистер Трезелтон? Мне пора возвращаться в класс. Он наградил меня испепеляющим взглядом. – Давайте не будем притворяться, что вы ничего не знаете, хорошо? – Нет уж, давайте притворимся. Что вам нужно? Мистер Трезелтон вонзил трость в пол с такой силой, что я чуть не подпрыгнула. – Мне нужен… – Он понял, что говорит слишком громко, и напряженно прошептал: – Мне нужен джинн! Притом немедленно!