Ее сестра была в другом конце комнаты перед разбитым зеркалом. Вокруг валялись куски стекла, а в руке Джесс держала острый осколок, врезавшийся ей в пальцы. — Семь лет счастья не видать, — пробормотала сестра так тихо, что ее едва можно было расслышать, прежде чем усмехнулась: — Какая ирония судьбы — еще семь? — Джесс? — Мия осторожно приблизилась к ней. — Что случилось? — Оказавшись рядом с сестрой, она потянулась к осколку и принялась мягко разжимать пальцы Джесс, пока не смогла взять его. — Это просто случайность! — резко сказала Джесс. — Я не нарочно! Я швырнула проклятое радио в зеркало. Я не хотела, чтобы оно было здесь. Это ты поставила эту штуку на туалетный столик. Мия никак не отреагировала на ее тон. — У тебя кровь, — сказала она. — Я принесу пластырь. Джесс опустила голову, разглядывая ярко-красную каплю крови, которая казалась слезинкой на кончике ее пальца. Она медленно поднесла его к губам и задержала там. — Все не так уж плохо — обойдусь. Мия опустилась на край кровати и осторожно развернула сестру лицом к себе. — Скажи мне, — тихо произнесла она, но Джесс покачала головой. — Нет. Лучше ты расскажи мне что-нибудь о своей жизни. Поговори со мной о чем-нибудь другом. О чем-то из внешнего мира. — Глаза сестры наполнились слезами, и Мия с трудом сдержалась, чтобы не протянуть руку и не вытереть их. Она улыбнулась. — Мне не о чем говорить, кроме работы. — Тогда расскажи о ней. Это было единственное, о чем Мия действительно не хотела говорить с Джесс, но сестра искала ее взгляда, умоляя вывести ее из состояния, в котором находилась, так что нужно было что-то сказать. — Да все нормально, — пожала она наконец плечами. — Некоторые женщины там смешные. — Ты до сих пор довольна, что тебя приняли постоянно? Мия кивнула. Да, она определенно радовалась этому. — Выходит, ты счастлива? Просто знаешь — тебе ведь не обязательно оставаться здесь. Никогда не предполагалось, что это так надолго. Мия не знала, что ответить: что она могла сказать сестре? Что, конечно же, она не хотела бы работать в «Моррис и Вуд» слишком долго; это далеко не работа ее мечты, Мию не волновали продажи оздоровительных напитков. Когда-то у нее была работа, которая что-то значила. То, чем она занималась, имело смысл, потому что благотворительные организации помогают людям. А затем пришлось все бросить и переехать обратно в Лимингтон, в дом детства. — Конечно, я счастлива! — улыбнулась Мия. Джесс медленно кивнула. Конечно, она не поверила. Сестра видела Мию насквозь. — Помнишь, когда была маленькой, ты хотела стать летчицей? — спросила Джесс. — Да! А потом я в первый раз полетела на самолете, и меня вырвало! — Я бы ни за что не села в самолет, который поведешь ты! — рассмеялась Джесс. — Я тебя не виню. А ты хотела… — Мия резко осеклась, проклиная себя за то, что так сглупила. — Все в порядке, можешь сказать. Глаза Джесс были напряженными, глубокими и не скрывали горечи, которой полнились. В жизни сестер было слишком много мрачных страниц, чтобы они могли радоваться вместе. Даже в их смехе всегда присутствовало напоминание. Когда Мия видела сестру такой, погружающейся в прежние времена, ее сердце будто разрывалось на части. Ей хотелось крепко обнять Джесс и отогнать прочь мысли, которые бередили душу сестры. Но иногда ей хотелось крикнуть сестре, что пора с этим что-то делать. Что она не должна жить в таких страданиях; что она может вытащить себя из темных глубин, в которых тонет. Мия знала, что это не вполне справедливо, и часто спрашивала себя: что сделала бы сама на ее месте? Если бы то, что случилось с Джесс, произошло с ней? И конечно, она не могла ответить с уверенностью, потому что у нее не отнимали всего, как у Джесс. — Я хочу, чтобы ты сказала! — настаивала Джесс с вызовом в голосе. — Ты хотела стать бегуньей, — ответила Мия. Джесс всегда бегала. Почти с тех пор, как начала ходить. Мама часто шутила, что она старается поспеть всюду сразу. В пятнадцать лет сестра стала капитаном школьной спортивной команды и бегала по пересеченной местности за Хэмпшир. В подростковом возрасте она вставала каждое утро еще до того, как Мия открывала глаза, и выбегала из дома мерить кроссовками тротуары и проселочные дороги. В те дни никого не беспокоило, что дети бегают сами по себе — по практически пустынным тропам, вдоль рек, по улицам — даже до восхода солнца. Мама и бровью не вела, видя пустую постель Джесс, когда вставала утром; она только надеялась, что та успеет домой прежде, чем отъедет школьный автобус. Так было всегда. Потому что Джесс такой же усердной была и в учебе. Самая многообещающая ученица, которую только можно представить; все ее отметки предсказывали, что она сможет добиться всего, чего захочет. Так с чего матери было о ней беспокоиться? Вовсе не Джесс вызывала у нее тревогу; если кто и вызывал — то она, Мия. Дочь, которую приходилось вытаскивать из постели; которая прогуливала школу и курила на полянке с мальчиками. — Да, я хотела стать бегуньей! — рассмеялась Джесс, но прозвучало это совсем не весело. Взгляд Мии скользнул вниз — к бессильным ногам сестры в выцветших голубых пижамных штанах, обтягивающих хрупкие кости под ними. Она видела сестру обнаженной каждое утро, когда помогала ей принимать душ и одеваться, и каждый день ощущала боль от того, что эти когда-то атлетические ноги превратились в ничто. Джесс больше не могла бегать. Она не могла даже ходить. И каждый день Мия чувствовала ярость, что кое-кто виноват в том, что случилось с ее сестрой. И до сих пор за это не заплатил. Мия и сейчас почувствовала, как в ней закипает гнев. Именно он всегда вытеснял жалость, чувство вины и печаль. Это он гнал Мию дальше, и если бы она остановилась, то могла бы согласиться, что это нездорово. Но она не останавливалась. Еще не время. Глубоко вздохнув, она протянула руки к сестре и взяла ее ладони в свои. — Я люблю тебя, ты ведь знаешь? — Конечно, знаю. — Глаза Джесс снова наполнились слезами, и она отняла одну руку, чтобы вытереть лицо. — И я люблю тебя. Я так горжусь тобой. — За что? — спросила Мия, прищурив глаза. — За то, что ты делаешь то, что делаешь. Какое-то мгновение Мия молча изучала сестру, гадая — что же та на самом деле знает. — За то, что бросила все и вернулась сюда, я имею в виду, — пояснила Джесс. — Ах, ну да, конечно. — Мия выдохнула и улыбнулась. Иногда Мия думала, что бог допустил ошибку. Это не должно было случиться с Джесс. Это она, Мия, была ленивой; она могла целыми днями сидеть в пижаме, тратить время впустую и ничего не делать. Мия часто задумывалась, не приходили ли подобные мысли в голову их матери. В первый раз она подумала об этом год назад, когда они обе стояли в Саутгемптонской больнице, глядя через стеклянное окно на сестру, подключенную к аппаратам, и никто не знал — выживет Джесс или нет. Мия вспомнила слова доктора, адресованные ей, пока она стояла рядом с мамой. «Вашей сестре очень повезло, что она осталась жива», — сказал он. Мия смотрела в окно, мимо трубок, пищащих мониторов и медсестер, суетящихся вокруг с виду безжизненного тела, которому полагалось быть ее сестрой. «Однако, — продолжал доктор, — если она выкарабкается, есть все шансы, что она больше не сможет ходить. Ее ноги раздавлены весом машины». Он продолжал разговаривать с ними, но его слова будто уплывали и возвращались короткими всплесками; Мия могла уловить только некоторые: авария на трассе по направлению к Лимингтону… машина Джесс вылетела с дороги и врезалась в дерево… полагаю, причиной могло быть вождение в нетрезвом виде… Их мир рухнул в одночасье. Мия угадывала некоторые картины будущего сестры, но все же никак не могла предвидеть, как сильно это повлияет на них всех. И что всего через неделю она заберет вещи из своей прежней жизни и вернется в дом детства, потому что мама и Джесс не справятся без нее. Но на этом все не должно закончиться. Мия в этом уверена. Кое-кому придется заплатить за то, что случилось с ее сестрой. Вторник, 14 мая Первичный опрос детективом-констеблем Эмили Марлоу сотрудников «Моррис и Вуд» после пожара, произошедшего в понедельник, 13 мая. Патрик Картер, старший директор по работе с клиентами Патрик. Как только я приехал на вечеринку, сразу почувствовал, что там царит странная атмосфера. Марлоу. Какая именно атмосфера? Патрик. Джейни… она казалась немного… не такой, как всегда. Она обычно очень внимательная, замечательная хозяйка, но в прошлую пятницу что-то было не так. Марлоу. Не могли бы вы пояснить, что конкретно имеете в виду? Патрик. Я немного опоздал, и Джейни открыла дверь, но мыслями она была далеко. Я спросил ее, где Гарри, и она только молча смотрела на меня, а потом наконец улыбнулась и сказала: «Если ты его найдешь, дай мне знать». Она постаралась, чтобы это прозвучало как шутка, но у меня не было ощущения, что ей весело. Марлоу. И вы нашли Гарри? Патрик. О да, он оказался в саду — разговаривал с ребятами-айтишниками. Марлоу. Вы сказали, что вечеринка превратилась в катастрофу. Патрик. Да, так и случилось. Из-за ссоры. По крайней мере, с нее все началось. Марлоу. Для ясности — вы имеете в виду ту, которая произошла между Лорой и Мией? Патрик (кивает). Да. К этому давно шло. К тому времени они обе были на взводе. Полагаю, это было неизбежно — если смешать офисные интриги с алкоголем, то что-то должно начаться. Я не уверен, что Гарри выбрал удачное время для вечеринки.