— Тебе плохо? — её плеча осторожно коснулась рука. Рита подняла голову и увидела свою новую подружку Машу. — Я хочу домой. — Пойдём, тебя ведь тоже на процедуры пригласили? Тут всё будет хорошо. Это просто гормоны. Рита кивнула и, опираясь на Машину руку, всё-таки поднялась. Она не собиралась идти на процедуры, но говорить об этом вслух не стала. Рита собиралась подняться выше и посмотреть, что же всё-таки происходит на технических этажах. Будто бы там могли находиться ответы на все вопросы, а не только коммуникации. Глава 13 Я потерял счёт времени. Пребывая в вязкой и влажной темноте, я начал думать, будто бы всегда был здесь. А вся моя прежняя жизнь — невнятное видение, посетившее меня на границе сна и бодрствования, такое короткое, что и помнить о нём не стоит. А окутавшая меня тьма и есть вечность, холодная и беспощадная. Само небытие. И я даже не сразу понял, в какой момент тьма превратилась в полумрак. Даже не услышал, как распахнулась дверь, и очнулся, лишь тогда, когда надо мной склонилась фигура. — Светлицкий, на выход, — услышал я и вздрогнул. Встав со скамейки, на которой я всё же приспособился лежать, я обречённо побрёл за вошедшим. Выход из камеры всё равно ведь не сулил ничего хорошего. Мы долго блуждали по коридорам и лестницам. Я подумал, что если бы дверь камеры оказалась бы открытой, я всё равно бы не сумел выбраться отсюда. Заплутал бы в этом лабиринте. Меня привели в кабинет. Не в комнату допроса, как в кино показывают, а просто в кабинет со старой мебелью ещё советских времён, грязным оконцем и стопками бумаг, стоящими прямо на полу. На меня не стали надевать наручники, видимо, теперь я не выглядел опасным. Конвоир указал мне на стул и покинул кабинет, закрыв дверь. Я остался один, судорожно соображая, что всё это значит. Конечно, первой мыслью было желание сбежать. И окно без решётки, и дверь, кажется, никто не запер. Но не успел я об этом толком подумать, как в кабинет вошли трое. Двоих я видел впервые, оба в практически одинаковых серых костюмах, не в форме, даже лица какие-то одинаковые — безликие. Есть такой тип лиц, на улице увидишь — ни за что не вспомнишь. Идеальная внешность шпиона. А вот третий… Третьего я узнал сразу. Струнов. Поначалу я даже обрадовался, заметив знакомое лицо, но потом до меня дошло, что не просто так он с этими двумя явился. Этот парень явно не свидетельствовать за меня пришёл. Один из «костюмов» занял стул рядом со мной, другой сел за стол, а Струнов пристроился сбоку. — Вы только не волнуйтесь, Юрий Александрович, — произнёс тот, что сел рядом. — Это неофициальный допрос. Будто это что-то меняет. Вряд ли мы сейчас поговорим тут, и я поеду домой. — Хоть объяснили бы, за что меня задержали? — я адресовал выразительный взгляд Струнову. — Юрий Александрович, вы подозреваетесь в совершении преступления против человечества, — вдруг заявил младший научный сотрудник. — На вашем столе были обнаружены пробирки с археями, продуктом жизнедеятельности которых является этанол. Вы понимаете, к чем могло привести их попадание в водоёмы? — Чушь, — я едва на месте не подпрыгнул. — Эти археи даже грамма спирта не выработали бы. Их слишком мало и производительность слишком низкая. — Тем не менее, вы проводили эксперименты с материалами, которые так или иначе стали причиной катастрофы. — Да вы с ума сошли⁈ Хотите обвинить в алкокалипсисе меня⁈ Я даже не работал в НИИ, когда всё случилось! — Это уже не имеет значения, — произнёс Струнов. — Мы, конечно, сомневались, что довольно посредственный учёный смог бы устроить нечто подобное, долго собирали материалы, проверяли версии, однако пришли к выводу, что кроме вас, никто не работал над подобными экспериментами. Вывод напрашивается сам собой. Я медленно вдохнул и выдохнул. Постарался взять себя в руки. Мои археи никак не могли стать причиной алкокалипсиса. Даже если б я их вёдрами в канализацию сливал. Слишком низкая продуктивность. К тому же необходимы были особые условия, чтобы археи потребляли воду и вырабатывали этанол. И ещё куда-то нужно было бы девать остатки кислорода. Их версия была несостоятельна не с точки зрения криминалистики, а с точки зрения химии. И доказать это не проблема. — Любая экспертиза подтвердит, что мои археи тут не при чём. Даже если вы обнаружите подобные микроорганизмы в мировом океане, они будут другими. И я понятия не имею, какими. Возможно, вообще не археями. Или же причина не в биологических системах, а в каких-то других. Я старался объяснять спокойно, чтобы мне поверили. Я был готов показать все расчёты, чтобы этот Струнов увидел, что моих архей было бы недостаточно для того, чтобы переделать весь мир. Да и вывел их не я, такие микроорганизмы существовали на земле с начала времён, и вода не превращалась в водку. Но Струнов только усмехнулся. — А кто будет проводить экспертизу? — Ну… учёные. Мировое сообщество… — я заткнулся. Что-то не так. Они не хотят знать причины алкокалипсиса. Они хотят найти виновного. И я их в этой роли вполне устраиваю. Меня не жалко. — Вы ведь всё понимаете, Юрий Александрович. Никто не станет проверять, хватило бы ваших архей или нет. Достаточно того, что они есть. Только теперь я заметил, что этот Струнов — вовсе не восторженный мальчик, который ещё вчера преданно заглядывал мне в глаза. Просто внешность у него такая, как у вчерашнего студента. Есть такой тип людей, они долго сохраняют юношескую свежесть, а годам к старости внезапно начинают выглядеть на свой возраст. Вот и Струнов меня провёл. Теперь же я заметил и едва различимую сеть морщин вокруг глаз, и складку у рта, которую он скрывал постоянной улыбкой, а волосы у него не просто светло-русые, а будто припорошённые пеплом, да и взгляд, когда он перестал смотреть на меня как ученик на учителя, я увидел усталый взгляд человека, которому уже хорошо за сорок. А, может, даже за пятьдесят — чем пластическая хирургия сейчас не шутит. — Что вы предлагаете? — спросил я. — Понимаете, — заговорил тот, что сидел за столом и ранее молчал, — это дело не нашей юрисдикции. Дело мирового масштаба. Конечно, для выявления такого опасного преступника были задействованы спецслужбы разных стран, но мы обязаны передать ваше дело Интерполу. — Какая прелесть! Вот уж не ожидал, что за мной будет гоняться Интерпол! — воскликнул я. — Мы предлагаем вам добровольное сотрудничество со следствием, — продолжил этот тип. — Здесь суда не будет. Мы проведём экстрадицию в США. — А я буду вашим адвокатом, — сообщил тот, что сидел рядом. — За границей хорошие тюрьма. Мы сможем добиться, чтобы у вас были лучшие условия содержания. Там отличное питание, у вас будет возможность заниматься любимым делом, в рамках дозволенного, разумеется. Это гораздо лучше, чем пребывание в местной тюрьме. — Вы мне предлагаете сесть в иностранную тюрьму, потому что там хорошее содержание? — я рассмеялся. — И на сколько лет? — Речь идёт о высшей мере, — совершенно спокойно заявил мой «адвокат». — У вас нет выбора, Юрий Александрович. Либо суд в России и всё тот же пожизненный срок, либо суд в США и тот же срок, но при этом вы ни в чём не будете нуждаться. Просто подпишите признание, и мы всё сделаем за вас. Я задумался. Конечно, я не собирался ничего подписывать. Если б они могли отправить меня здесь на пожизненный срок, то едва ли стали бы подсовывать всякие признания на подпись. А так я чувствовал, что здесь что-то не чисто, я могу выйти из этого дела иначе, но никак не мог сообразить, что нужно для этого предпринять. Может, дать им всем троим по морде и удрать? Нет, они наверняка вооружены. А в здании полно этих с автоматами. — А где гарантия, что в США мне дадут пожизненный срок, а не электрический стул? — спросил я. — Электрический стул уже давно не применяется, — произнёс тип за столом, которого я про себя обозвал «прокурором». Раз есть «адвокат», пусть будет и «прокурор». — А что применяется? Расстрел? Повешение? Четвертование? — Безболезненный укол, — пояснил «прокурор». — Но мы гарантируем, что смертная казнь применена не будет. Вы ведь гражданин Российской Федерации. Будто это что-то меняет. Я, конечно, не сведущ в этих законах, но что-то мне подсказывало, врут эти трое. — Вы голодны? — вдруг спросил «адвокат». — Вас ведь нормально не кормили, насколько понимаю? Вы пока вернётесь в камеру, сможете подумать обо всём. А я прослежу, чтоб вам приносили пищу и воду. Я кивнул. При этих людях вообще лучше лишних слов не говорить. Мне, в самом деле, требовалось подумать. Да и поесть не мешало бы. Меня сопроводили в ту же самую камеру. А потом, в самом деле, принесли довольно сносный обед и даже на какое-то время включили свет — тусклую лампочку над дверью. При свете я заметил, что ведро, которое служило сортиром, сменили на аналогичное, но пустое. Вонь едва уменьшилась, но всё же я сумел заставить себя поесть. И пища даже обратно не попросилась. Правда, потом свет всё-таки выключили. Или же лампочка перегорела. Она напоследок замерцала, а потом начала рывками тускнеть, и в скором времени камера вновь погрузилась во тьму. Я лёг на скамейку, стараясь устроиться поудобнее, если это вообще возможно. Будто курица на жёрдочке, ей-богу. И всё же я задремал. Сквозь сон я услышал, как скрипнула дверь. Затем раздались шаги, совсем близко, а я продолжал притворяться спящим. Я ждал, пока конвойный меня разбудит, но тот прошёлся по камере и снова хлопнул дверью. Когда я всё-таки открыл глаза, рядом никого не было. То ли привиделось мне всё, то ли конвойный проверял, не подох ли я часом. * * * В ожидании прибытия лифта в коридоре находилось ещё три женщины. Рита встала рядом, боль внизу живота не прекратилась совсем, но притупилась. Теперь её можно было игнорировать. Она знала, что это ещё не схватки, просто так иногда бывает, когда понервничаешь. — А вы все на процедуры? — поинтересовалась Маша. — В пятьсот пятый, — произнесла одна из женщин, а остальные закивали. Рита на глаз определила, что у них всех приблизительно один срок — не менее восьми месяцев. Как и у неё. Какие процедуры положены на этом сроке, она не знала. Обыкновенно назначения делаются индивидуально, кому-то актовегин назначают, кто-то борется с отёками, а кто-то спокойно дохаживает до назначенной даты. Но здесь ещё никого не обследовали, даже врач не осматривал, почему же этот экранный помощник направил сразу на процедуры? Когда двери лифта открылись, Рита вошла последней. Она не собиралась на процедуры, хотела лишь послушать, что расскажут женщины, когда будут покидать кабинет. Двери лифта распахнулись прямо напротив пятьсот пятого кабинета. Женщины и не думали, куда-либо сворачивать, они направились прямиком в кабинет. Только Рита замешкалась на пороге, она успела разглядеть вполне обычную обстановку внутри через открытую дверь — ширма, письменный стол, шкаф с медикаментами, ничего особенного. Но всё же она не стала входить, а свернула в коридор. Отчего-то ей не встретилось больше ни одного кабинета. Словно бы помещение с номером пятьсот пять занимало весь этаж. Рита сделала круг и вновь вернулась к тому же самому кабинету. Никаких лестниц, ведущих наверх, других дверей или ещё чего-либо ей обнаружить не удалось. Только коридор без окон и одна дверь. И ещё лифт. Именно им она и воспользовалась. Всего пять кнопок — пять этажей. Но раз лифт не везёт на технические этажи, должна быть и лестница. Рита спустилась на четвёртый, но и там не обнаружила ничего. Совсем ничего. Здесь даже дверей не было — только длинный коридор, выкрашенный в бледно-розовый цвет. Ни дверей, ни окон. Она спустилась на третий этаж, на котором сама жила. Здесь по-прежнему располагались двери комнат, но не имелось ни одной лестницы. Рита не стала заходить к себе, потому что не хотела спорить с экранным помощником, который снова начнёт гнать на процедуры. Второй этаж оказался так же пуст, как и четвёртый. Женщина не понимала, зачем понадобились целые этажи без дверей, даже простучала стены, но ничто не свидетельствовало о том, будто бы за стенами что-то есть. Звук шёл такой глухой, словно стучала она по сплошному камню. Первый этаж оказался куда более нормальным. Здесь имелись двери, правда, большая часть из них оказалась заперта, Рита обнаружила некое подобие столовой, правда, в настоящий момент она пустовала и даже запахами не радовала, а так же тут обнаружился спортзал и бассейн. И ни одного живого человека. Впрочем, мёртвых тут тоже не обнаружилось и то благо. Выход на улицу закрывал турникет. Рита приложила к нему руку с чипом, но тот не отреагировал. Однако даже беременной женщине не составило труда перелезть через низкое заграждение, а вот двери, ведущие на улицу, оказались открыты. Покинуть здание не составило труда. Оказавшись на улице, Рита тут же обошла здание. Раз уж лестницы, ведущей на верхние этажи нет внутри, вполне возможно, она обнаружится снаружи. Или же здесь есть ещё какой-то вход. Однако ни лестницы, ни дополнительных входов женщина так и не заметила. Но зато она точно увидела, что и на втором, и на четвёртом этажах есть окна. Более того, там были люди. Оставалось лишь совершенно неясным, как они туда попадали.