– Видите ли, большинство людей предполагают, что, останься Кеннеди в живых, последствия были бы позитивными. Это предположение ни на чем не основано. В соответствии с этим чертовым законом неожиданных последствий, они могли быть негативными, трагическими и даже катастрофическими. Никто это знать не может. – Ричард, вы либо гений, либо безумец. Не знаю, кто именно. – Вы наверняка не удивитесь, узнав, что я уже несколько раз слышал нечто похожее прежде. Теперь переваривайте все это, а завтра к одиннадцати часам подходите в вестибюль «Дал-Текс», и Дэйв Эронс проведет вас по зданию. Свэггер вернулся в отель с головной болью, будто после попойки. Он и чувствовал себя как пьяный, после этой научно-фантастической истории Ричарда с путешествием во времени и прочей ерундой. Что за чертовщина? В истории имелся какой-то смысл, но какой именно, он не понимал. Боб чуть ли не жалел, что не выпил, и, как всегда, испытывал соблазн пойти в бар, чтобы осушить стаканчик, потом другой, потом третий и так далее. Ему следовало подумать и о кое-чем еще, отгородиться от безумных мыслей, сверливших мозг. Свэггер оделся, спустился вниз и быстро прошел двенадцать кварталов в темноте, прохладе и пустоте до Дили-Плаза, не обращая внимания на боль в бедре. Он хотел взглянуть на него еще раз, увидеть его в темноте – без деталей, одну лишь форму. Это кошмарное место стольких безумств: травянистый холм. Без деталей, в северной части площади он выглядел невзрачным. Боб приблизился, вскарабкался на него и бросил взгляд на проносившиеся по Элм-стрит автомобили. Он представил себя тем самым легендарным французским гангстером, кандидатом в киллеры в одной из первых версий, которая получила широкое распространение и бытовала довольно долгое время. Корсиканец, похожий на злодея из старого голливудского фильма, деградировал до такой степени, что был готов убить самого прекрасного, самого блестящего человека в мире. Он залег здесь со своим карабином М1 в тот день, в 12.30, прицелился в голову президента и нажал на спусковой крючок. Однако… Нет, это не так! Французский киллер не мог убить президента. Тот ехал с неопределенной скоростью, и французу пришлось бы держать под прицелом точку, находившуюся в пятнадцати сантиметрах перед его головой, чтобы попасть. Эта техника называется стрельбой с поправкой, и она требует определенного таланта и практики. Некоторые люди просто неспособны овладеть ею. Большинство людей полагают, что французу на холме стрелять было легче, чем Освальду, поскольку он находился ближе к автомобилю Кеннеди. По их мнению, ближе – значит легче. Освальд находился на расстоянии восемьдесят метров, француз – двадцать пять. Понятно, что эти люди никогда не стреляли по движущимся мишеням. Свэггер определил, что француз находился под углом девяносто градусов по отношению к автомобилю, который собирался прибавить в скорости. Для того чтобы выстрелить – а он мог произвести только один выстрел, дабы не разоблачить операцию прикрытия, – француз должен стрелять с поправкой. Это труднейший выстрел, называемый «кроссер». Чтобы овладеть им, нужно очень долго тренироваться, учась определять опережение в зависимости от скорости перемещения цели. Француз должен был поймать цель в прицел, сдвинуть винтовку вперед, дабы она опережала ее на определенное (неизвестное) расстояние, и нажать на спусковой крючок, не нарушая плавное перемещение ствола. Свэггер знал, что «кроссер» довольно трудно производить из автомата, очередь из которого поражает довольно широкую зону, и почти невозможно из винтовки, если стреляет не профессионал высочайшего класса. Результат такого выстрела без пристрелки совершенно непредсказуем. Теоретически он может оказаться успешным, но для группы профессионалов было бы неразумно полагаться на одного стрелка, стреляющего впервые в незнакомых условиях, если только это не гений винтовки, а такие люди большая редкость и их очень трудно найти. Что касается Освальда или кого бы то ни было, кто стрелял из здания Книгохранилища, он находился в совершенно иных условиях. Его выстрел, если пользоваться терминологией стрельбы по летящим целям, был исходящим. В нем нет ничего сложного. Когда лимузин ехал по Элм-стрит, стрелок находился по отношению к нему под углом меньше пяти градусов и в его прицеле медленно перемещался справа налево – возможно, даже незаметно для него. По мере удаления автомобиль уменьшался в размерах. Эти условия не требовали стрельбы с поправкой, требующей навыка определения опережения. Он имел возможность точно прицелиться, сконцентрироваться на спусковом крючке и произвести точный выстрел. Если прицел отрегулирован должным образом, такой выстрел не представляет никакой сложности. Разница в дистанции не имеет особого значения. Для Боба, с его снайперскими мозгами, выстрел сзади и сверху гораздо легче выстрела под углом девяносто градусов в автомобиль, ускоряющийся до неизвестной скорости. «Выстрел должны были произвести сзади», – подумал Свэггер. Глава 05 Душ, гардероб, кофе, газета. Тот же мешковатый костюм цвета хаки. Тот же красный галстук. Он вышел из номера. «Дал-Текс» находился примерно в восьми кварталах, и он проделал тот же путь до Дили-Плаза, что и вчерашним вечером. Такие прогулки шли на пользу его бедру. Он сразу обратил на них внимание. Их было двое. Один стоял, другой сидел за рулем автомобиля, похожего на «Шевроле ’09». Автомобиль подъехал к обочине тротуара, и первый сменил на водительском месте второго. Один из них был черным, в черном костюме, без галстука, в мягкой шляпе с загнутыми краями и темных очках. Другой – полный, с угрюмым выражением лица, в клетчатом пальто и слаксах, без галстука, шляпы и очков. Это явно не любители. Боб шел по Мейн-стрит, мимо высоких зданий из стали и стекла, которых здесь не было сорок девять лет назад. Прошлым вечером он прошел по маршруту, остро ощутив, как кондиционеры вытеснили культуру открытых окон. На фасадах сорокаэтажных гигантов Свэггер не увидел ни единого открытого окна. В эпоху Кеннеди все было иначе. Дома, построенные главным образом в двадцатые и тридцатые годы, приземистее и тучнее, украшенные многочисленными декоративными элементами, всевозможными арками и куполами, искусно выполненными из кирпича и камня. И окна. Кеннеди проехал мимо пятидесяти тысяч открытых окон, и стрелок мог затаиться в любом из них. Президент сам не раз шутил по этому поводу, вызывая натянутые улыбки, поскольку такой исход был более чем вероятен. Окна заканчивались. За зданием Книгохранилища тянулось открытое пространство, вплоть до Трейд-Март, где он собирался произнести речь. В пятьдесят тысяч первом окне затаился стрелок. Конец истории. Как когда-то Кеннеди, Свэггер достиг Дили-Плаза, но вместо того, чтобы повернуть влево и продолжить путь по Мейн-стрит, повернул вправо, на Хьюстон-стрит. Пройдя квартал, оказался на пересечении Хьюстон– и Элм-стрит, где рядом друг с другом, словно два близнеца, стояли два кирпичных здания – Техасское книгохранилище и «Дал-Текс». Он принялся внимательно изучать последнее. Высокое семиэтажное офисное здание из красного кирпича с плоской крышей и арками, большие, заглубленные открытые окна, толстые каменные плиты по периметру крыши. В угловой части здания заметны новые, более светлые, оранжевые кирпичи, к которым прикреплена табличка с новым адресом – 501, Элм-стрит. Там же размещались кафе и сувенирный магазин «Музей седьмого этажа», хотя неясно, имеет ли он отношение к музею в здании «Ти-Би-Ди», расположенном через улицу, и не использовалось ли это название просто в качестве маркетинговой уловки. Свэггер отметил, что пожарная лестница, которая в 1963 году простиралась на всю высоту здания, сейчас отсутствовала. Взгляд Боба сместился влево, через оживленную Хьюстон-стрит, и уперся в снайперское гнездо Освальда на седьмом этаже. С перекрестка двух улиц окно казалось огромным. Отсюда до него не больше тридцати метров, и величина угла никак не влияла бы на траекторию вследствие малого расстояния. Ничто не мешало всадить пулю в тело президента, целясь в белую рубашку – ветер отсутствовал, спусковой крючок функционировал нормально. Свэггер стоял на углу, вновь представляя, как большой автомобиль совершал медленный поворот под углом сто двадцать градусов. Визуально он почти не двигался, а в окне засел стрелок. И опять: почему он тогда не выстрелил? Цель прекрасно видна, грудь располагалась под прямым углом, Конналли сидел впереди и не мог загородить Кеннеди, как и сидевшая справа Джеки. Любой бойскаут мог бы произвести точный выстрел. Что же происходило с Освальдом в его гнезде? Еще одна неразрешимая тайна, которая умерла вместе с Джеком Руби, всадившим в Освальда пулю из своего.38 «спешл». Свэггер дождался зеленого света, перешел улицу, преодолел четыре ступеньки и вошел в «Дал-Текс». Он очутился в просторном помещении. Атриум обнажал внутренности нескольких этажей с балконами. Стоявший возле вахтерской кабинки хорошо одетый человек приятной наружности, лет сорока с небольшим, поприветствовал Свэггера. – Мистер Эронс? Меня зовут Джек Брофи. Полагаю, мой друг Ричард Монк звонил вам по поводу меня? Они обменялись рукопожатием, и Эронс сказал: – Да, звонил, мистер Брофи… – Пожалуйста, зовите меня Джек. – Хорошо. Я отлично отношусь к Ричарду, поэтому с удовольствием проведу вас по зданию и отвечу на все ваши вопросы. Свэггер постарался. Первый касался атриума, которого в 1963 году еще не было. Он появился после реконструкции, осуществленной в девяностых годах. Боб обратил внимание на то, что общая стилистика здания выдержана в модернистском духе. Старые элементы подверглись облагораживанию. Дизайнер оставил, где возможно, грубую кирпичную кладку. В здании царила атмосфера сдержанной элегантности, которую подчеркивали присутствовавшие всюду элементы из структурного дерева. Потолки покрытые штукатуркой, обнажали толстые железобетонные балки, служившие каркасом здания наряду с все еще прочными деревянными брусьями. – Полагаю, эти три лифта были и до реконструкции? – спросил Свэггер, когда они поднимались вверх. – Да, с самого начала, – ответил Эронс. – Разумеется, их переоборудовали. Кабину изготовили из нержавеющей стали, отделали тиковым деревом и снабдили зеркалом. Но шахта всегда находилась здесь. – Понятно. А имелись ли здесь когда-нибудь лифтеры? Конкретно, в 1963 году? – Лифтеров не было никогда. – А охрана? – Охраны тоже. То есть до последнего времени. Свэггер понял, что внутри здание меньше, нежели снаружи, несмотря на атриум. Кроме того, внутри оно выглядело квадратным за счет идеальной симметрии, тогда как снаружи – несколько продолговатым. Они поднялись на восьмой этаж, и Эронс провел его по пустовавшим офисным помещениям, выходившим окнами на запад, на Хьюстон-стрит, и располагавшимся напротив Техасского книгохранилища. Его крыша виднелась в семи с половиной метрах, но лучше всего просматривался угол с Элм-стрит, за которым полностью открывалась улица с меткой Х, обозначающей место выстрела в голову. Не требовалось быть гением, чтобы заметить, насколько легко можно поразить отсюда президента в голову или в спину. Кроме того, широкий подоконник обеспечивал прекрасную опорную поверхность, и, поскольку окно являлось заглубленным в охватывавшую его арку, дуло винтовки нельзя увидеть с улицы даже из здания «Ти-Би-Ди», расположенного напротив, на другой стороне Хьюстон-стрит. Угол по отношению к автомобилю и телам его пассажиров отсюда почти идентичен углу из окна Освальда и зависел от нюансов поворота туловища и головы президента и губернатора. – А окна? Они всегда открывались сверху вниз, как эти, а не распахивались наружу? – Всегда сверху вниз. – А полы? Деревянные, как сейчас? И всегда покрыты коврами? – Они были точно такими, какими вы их видите, за исключением того, что в то время кирпичную кладку покрывал слой сухой штукатурки. Тогда, как и сейчас, в здании размещались офисные и складские помещения. В 1963 году здесь было значительно больше людей – в основном оптовых торговцев одеждой. Они использовали его в качестве распределительного центра, и, в определенном смысле, оно выполняло функции склада, особенно нижние этажи. Офисы размещались на верхних четырех. Боб хотел определить угол из окон фасада, то есть тех, что выходили на Элм-стрит. Устроить это оказалось делом простым, и в скором времени он смотрел на улицу под более сложным углом. И все же если бы стрелок стоял слева от окна, то выстрел не представлял бы никаких затруднений. Кроме того, он был бы невидим с улицы, если бы стоял или сидел слева от окна, и угол при этом составлял бы примерно сорок пять градусов. Свэггер также заметил одного из наблюдателей, который сидел на скамейке на углу Элм– и Хьюстон-стрит, в верхней части Дили-Плаза, на которой на днях сидели они с Ником. Это был черный. Он делал вид, будто читает газету, но в действительности пристально смотрел на входные двери «Дал-Текс» через щель между нижней кромкой шляпы и верхним краем газеты. Грубая работа. Лучше бы ему было пройти дальше по улице и расположиться у «Даллас рекордс билдинг», на другой стороне Элм-стрит, где он не так бросался бы в глаза. Затем настала очередь крыши. Доступ к ней осуществлялся по узкой лестнице, заканчивавшейся площадкой, и через горизонтальную дверь. На крыше человек оказывался невидимым, поскольку в непосредственной близости не было ни одного более высокого здания. Там находилось лишь одно строение – лифтовая будка, представлявшая собой свободно стоящую кирпичную коробку в задней части здания. Она явно подвергалась переоборудованию во время одной из реконструкций. Ее интерьер был на удивление минималистическим. Будка содержала три больших блока для подъема, каждый из которых подключался к электронной плате, управляемой, по очевидности, компьютером. На этом экскурсия завершилась. Ни одна из загадок не нашла разрешения, но и ни одна из возможностей не стала исключенной. Когда они спустились в вестибюль, Свэггер поблагодарил Дэйва, пожал ему руку и вышел на улицу. Он ждал звонка от Ника, и тот застал его на полпути к отелю. – Ты заметил их? – Да, черный парень в шляпе, костюме, без галстука. Белый парень, тучный, без шляпы, в клетчатом пальто. Приехали на красном «Шевроле ’09». Мне следует их опасаться? – Нет. Это местные хрены. Бывшие детективы. Работают на «Джексон-Барнс», детективное агентство. Как правило, следят за неверными мужьями и собирают компромат. Чем пикантнее фотоснимок, тем выше сумма откупа. Сцена с оральным сексом может стоить какой-нибудь шишке миллиона два. Невероятно. Эти ребята хороши только в слежке за программистами, миллионерами и нефтяными магнатами. Тебе они не ровня. – Кто их нанял? Неужели Ричард? – Да. Один из наших агентов имеет в их офисе источник информации. – Вот уж не думал, что Ричард способен на это. – Весьма интересный тип. Живет скромно, одевается скромно, полностью поглощен преступлением века, но стоит свыше пяти миллионов. Дважды в год ездит в отпуск – в Бангкок. – Что-нибудь противозаконное? – Выясняем. Пятьдесят два года. Диплом Университета Брауна. Двадцать лет прослужил в военной разведке. Прекрасные отзывы. Несколько удачных секретных операций, главным образом в Германии. Фотографическая память, за что очень ценился. Шустрее компьютера. Женился на немке, развелся. Вышел в отставку в 2004 году в звании майора. В Далласе появился в 2005 году. Основал институт. Свел знакомство со всеми экспертами, завоевал их доверие и симпатию. Убедил всех в том, что является безобидным полупомешанным. Судя по всему, грешит порнографией. Дело нешуточное. Он покупает множество DVD из Японии и состоит членом нескольких чатов «Япорн», где пользуется большим авторитетом. – У каждого свои маленькие слабости. Кто платит за «институт»? – Он существует на ежегодный грант от Фонда Томпсона из округа Колумбия, учредители которого исповедуют левые взгляды и поддерживают учреждения, ратующие за усиление контроля над оружием и защиту окружающей среды. Проследить дальше у нас не получается, поэтому я не могу сказать, от кого исходит инициатива слежки за тобой. – Не пора ли мне собирать вещи? – Нет. Эти два типа, как я уже говорил, не представляют никакой опасности. Оба они занимаются исключительно выявлением порока, никогда не принимали участия в силовых акциях, работают строго с девяти до пяти и после окончания рабочего дня спешат домой, чтобы поиграть с детьми. – Хорошо. Тогда они мне не помешают. – «Джексон-Барнс» почти наверняка собирает информацию о «Джеке Брофи», но Департамент юстиции может легко воспрепятствовать этому. Ты съедешь из отеля. Ричард поверит, что ты тот, за кого себя выдаешь. Так что с того? – Сегодня, когда Тупой и Еще Тупее отправятся домой, я съеду из отеля и исчезну. Пусть Ричард погадает, остался я или нет. Через пару дней я неожиданно встречусь с ним и начну задавать прямые вопросы. Если он не просто параноик, то непременно предпримет в отношении меня какие-то действия. Тогда и посмотрим, что произойдет.