– Тогда в восемь. – Замечательно. – Ричард сделал большой глоток пива «Текате». – Я не взял с собой никаких материалов, потому что все у меня в голове. Но когда вы вернетесь домой, я отправлю вам все фотографии и примечания к ним. Если хотите, могу переслать их по электронной почте. – Отлично, – сказал Свэггер. – А между тем позвоню Дэйву Эронсу, который заведует зданием от имени его владельцев, «Гэлакси кэпитал лимитед». Дэйв – нормальный парень. Скажу ему, что вы мой старый друг, достойный абсолютного доверия, и он все организует. Он просто не любит осаждающих здание лунатиков в станиолевых шляпах. – Я оставил свою в Бойсе. Зал ресторана заполнял мерный гул голосов посетителей. Судя по всему, это место пользовалось популярностью – возможно, потому, что сальса здесь была хороша. Свэггер прихлебывал диетическую кока-колу. – Кстати, они всячески преуменьшают свою связь с убийством, хотя и открыли посвященный ему сувенирный магазин рядом со зданием, на углу Хьюстон-стрит и Элм-стрит. – Я обратил на него внимание, но не заходил, – сказал Боб. – Теперь они называют его «501, Элм-стрит», а не «Дал-Текс». – В этом есть определенный смысл. – Думаю, хороший маркетинговый ход. В настоящее время «Дал-Текс» фигурирует по меньшей мере в тридцати восьми из двухсот шестидесяти пяти официально признанных конспирологических версий. Оно обеспечивает нужные углы, и, как вы увидите, доступ в него и пути отхода были в то время более или менее легкими. Закрывалось здание поздно, и группа стрелков могла беспрепятственно покинуть его. Но вам, вероятно, известно, что Баглиози и Познер[13], два известных последователя версии Комиссии Уоррена, которые изучали все эти версии, даже не потрудились опровергнуть их. Такая операция потребовала бы немалой смелости: войти в общественное здание, проникнуть в офисное помещение, застрелить президента и выйти, насвистывая «Дикси», за десять секунд до появления полиции. Смелости и удачи. Между прочим, в здании в то время работали больше двухсот человек. – Наверное, большинство из них находилось на Дили-Плаза, подобно мистеру Запрудеру? – Там всегда околачиваются какие-нибудь ребята. – Может быть, они были переодеты. – Возможно. Но в кого? В гигантские браслеты с брелоками? Незнакомцы, в кого бы они ни переоделись, не способны внушить доверие. – Гигантские браслеты с брелоками? – Извините, это из фильма Вуди Аллена. Жалко, что вы его не любите. – Должно быть, я пропустил его, – сказал Свэггер. – Маскировка могла носить длительный характер. Группа сняла офисное помещение и после убийства оставалась там еще полгода, пока не закончился срок аренды… Хотя нет, подождите, черт возьми, ведь маршрут проезда президента не был известен до двадцатого числа! – Это дает вам возможность разработать грандиозную версию о том, как некая злая сила проникла в правительство и организовала заранее все так, как ей нужно. – Я инженер и не верю в грандиозные планы, поскольку зарабатывал деньги тем, что исправлял последствия их осуществления. Поверьте мне, ни один грандиозный план не выдерживает столкновения с реальностью. – Вы говорите как военный, Джек. Я служил в армии двадцать лет и видел, как они осуществляются. – Я служил в морской пехоте… – Во Вьетнаме? – перебил Ричард. – Потому и хромаете? – Нет, в Эквадоре. Там я кое-чему научился. С точки зрения инженерного дела план – это ряд предположений или диаграмм, которые неверны или неосуществимы. Все влияет на все, все меняется, и вы оказываетесь там, где никогда не предполагали оказаться. – Согласен. – И все же, черт возьми, расположение этих шести окон позволяет произвести выстрел в голову президента из любого из них. Это весьма привлекательный факт для теории заговора. – В самом деле. Говорите, вы разбираетесь в баллистике? – Да. Мне кажется, я понял, каким образом могла быть задействована еще одна винтовка, но никаких доказательств у меня нет. – Очаровательно. Но не говорите мне, иначе завтра будете кусать локти от злости на себя. – Я и не собирался. «Интеллектуальная собственность», как вы говорите. Для горного инженера мир ограничивается правами на добычу полезных ископаемых. То, что я выяснил, не дает мне покоя. – Замечательно. К сожалению, ничего не смыслю в оружии, так что все равно не смог бы оценить это. – При проведении расследования этого убийства была совершена традиционная ошибка, – сказал Боб, отхлебнув немного кока-колы. – Слишком много заключений об оружии, вынесенных людьми, ни черта в нем не смыслившими. Потрачена впустую уйма времени. – Я скажу вам, почему. Это слишком масштабное дело. Для того чтобы вникнуть в его суть и сделать правильные предположения, нужно обладать опытом в очень многих областях. Врачи ничего не знают об оружии, специалисты по оружию ничего не знают о мафии, мафиози ничего не знают о ЦРУ, люди из ЦРУ ничего не знают о кубинцах. Рано или поздно наступает момент, когда вы делаете предположение о том, о чем ничего не знаете, и в результате получается ерунда. – Позвольте задать вам вопрос, Ричард, – сказал Боб. – У вас имеется собственная версия? – Моя беда в том, что я слишком много знаю. И уже не могу выносить суждения – во всем вижу изъяны и противоречия. Я мог бы в течение двадцати минут рассуждать о металлургическом анализе фрагментов пули, найденной на полу лимузина, или о версии второго стрелка. Но у меня нет своего мнения, и я не могу встать на чью-либо сторону и сказать, кто прав, а кто нет. Как я могу судить об этом? Мне бы хотелось забыть кое-что из того, что знаю, но это невозможно, и в этом мое проклятие. С другой стороны, благодаря этому я хороший аналитик, и это помогает мне в работе. – Понятно. – Поскольку вы платите, не возражаете, если я закажу еще пива? – Разумеется. – Поделюсь с вами одной версией, которая объясняет все. Я мог разработать ее сам, мог от кого-то услышать. Не знаю. Она просто однажды появилась в моем сознании. Возможно, ее внедрил туда Бог. Она учитывает каждый нюанс, каждую непоследовательность и путаницу в показаниях свидетелей – буквально все. Существует лишь одна проблема: как только я поделюсь ею с вами, мне придется вас убить. «Куда это он клонит?» – подумал Свэггер. – Я не собираюсь слишком долго задерживаться на этом свете, поэтому можете рассказывать. – Сделайте мне одно одолжение. Не перебивайте, когда я говорю что-то не согласующееся с тем, что мы, словно в насмешку, называем «историей». В конце все станет ясно. – Я вас внимательно слушаю. – Двадцать второго ноября 1963 года, – начал Ричард, – чокнутый марксист, неудачник по имени Ли Харви Освальд, по причинам слишком банальным, чтобы в них можно поверить, произвел три выстрела в президента Соединенных Штатов, который по чистой случайности проезжал под окном его офиса. Первый не достиг цели, потому что Освальд был идиотом. Второй выстрел поразил Кеннеди в верхнюю часть спины, под шею. Пуля прошла через его тело, отклонившись вследствие мощности шейной мускулатуры президента, впилась в спину губернатора Конналли, пронзила его запястье и наконец ударилась в бедро. Третий выстрел Освальда не достиг цели, потому что он был идиотом. Освальд не заслуживает внимания, но уделим его персоне немного времени. Его охватила паника, он бросился вниз и столкнулся с офицером полиции по имени Марион Бейкер, который приказал ему остановиться. Не подчинившись этому приказу, он пронесся мимо и выбежал из дверей Техасского книгохранилища. Бейкер выхватил пистолет и выстрелил. Освальду настал конец. Главное в нашей истории – то, что случилось с Кеннеди. Его водитель, агент спецслужб, меньше чем через пять минут примчался в «Паркленд Хоспитал», и бригада врачей высшей квалификации тут же приступила к работе. Утром состояние Кеннеди наконец стабилизировалось. Несмотря на страшную рану, благодаря невероятной воле к жизни, Кеннеди победил смерть – на радость миллионам людей во всем мире. Процесс выздоровления протекал медленно и мучительно. В его отсутствие Линдон Джонсон взял на себя функции президента, действовал осмотрительно, следуя рекомендациям советников Кеннеди и не допуская трагических ошибок. Никакого Вьетнама. Тем временем здоровье президента крепло день ото дня. Были опасения, что у него поврежден позвоночник и что он останется парализованным, но, к счастью, ему удалось этого избежать. Стоит ли говорить о том, что все это время Джеки порхала, словно ангел, вокруг его кровати, и, по всей вероятности, ее любовь сыграла не последнюю роль в его выздоровлении. В марте 1964 года он уже сидел, в мае сделал первые шаги, а в августе вернулся в Белый дом и приступил к выполнению своих обязанностей, хотя еще и не в полной мере. На съезде демократической партии в середине августа он уже смог выступить с речью, и его вновь единодушно выдвинули кандидатом на пост президента. Он практически не принимал участия в предвыборной кампании – у него не было в этом нужды. На выборах в ноябре его соперник Барри Голдуотер потерпел сокрушительное поражение. Меньше чем через год после трагедии в Далласе Кеннеди переизбрали на второй срок. Но он изменился. Первое время это являлось очевидным только для ближайшего окружения, но по мере того, как рассеивался возникший вокруг его фигуры ореол мученичества, они стали заметны сначала прессе, а затем и широкой публике. Сложилось впечатление, будто он, что называется, «увидел свет». То, что Кеннеди побывал на пороге смерти, оказало на него глубокое влияние. Долгие месяцы изоляции, когда он общался исключительно с врачами и близкими родственниками, тоже сделали свое дело. Не стало больше антикоммуниста, расчетливого воина «холодной войны», прожженного политика, способного на всяческие грязные делишки. Не было больше и интрижек, злоупотреблений наркотиками, игр с прессой в стиле кнута и пряника, роскошных вечеринок и ауры Камелота. Он стал аскетом. – Кем? – переспросил Свэггер. – Человеком с большой самодисциплиной и четкими моральными принципами. Истинно верующим. – Понятно. – Ощутив дыхание смерти, он возненавидел ее и делал все, чтобы та не напоминала о себе. Ощущение хрупкости и недолговечности жизни, осознание того, что она может прерваться в результате малейшего акта насилия, превратили его в пацифиста. Теперь он понимал, что война – это зло, и как абстрактное, и как конкретное понятие, что сила – это жалкая маскировка страха, что миролюбие и сдержанность могут добиться гораздо большего. Он вывел десять тысяч американских солдат из Вьетнама, сократил бюджет Министерства обороны на сто миллионов долларов, начал переговоры с Кастро. Приказал ЦРУ прекратить подрывную деятельность против Кубы и вмешательство во внутренние дела латиноамериканских и африканских стран, во многих из которых в скором времени установились коммунистические режимы, как это случилось с республикой Южный Вьетнам, который без сопротивления захватили коммунисты с севера. Для него не имело значения, что мы «потеряли» эти страны. Мы «выиграли», избежав войны и сохранив драгоценные жизни наших парней. Его главной целью было прекращение гонки ядерных вооружений с русскими. У него вызывала ужас и отвращение мысль о том, что миллионы людей во всем мире боятся, как бы какой-нибудь безумный генерал, руководствуясь собственной прихотью, не нажал кнопку, после чего наша планета погрузится в бездну атомной катастрофы. В 1967 и 1968 годах его основные усилия стали направлены против эскалации гонки вооружений и накопления ядерных устройств и средств доставки, поскольку угроза их случайного срабатывания становилась все более и более реальной. Он призывал русских сделать все, чтобы как можно дальше отойти от края пропасти безумия взаимного уничтожения. Мир содрогался от страха, наблюдая за тем, как «Атласы» и «Посейдоны», СС-12 и СС-14 размещались в шахтах на Американском Западе и в Сибири, а B-52 и «Туполевы» разрисовывали небо пушистыми инверсионными следами вблизи границ воздушного пространства двух сверхдержав по двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Все это постоянно напоминало нам о том, как близки мы к катастрофе и насколько ненадежны механизмы обеспечения нашей безопасности. Что касается русских, они не реагировали на инициативы Кеннеди. Да, либералы в Политбюро ратовали за смягчение подходов, но сторонники жесткой линии, изумленные готовностью президента идти на односторонние уступки, отстаивали принцип бескомпромиссности и хотели увидеть, что еще можно получить от этого парня, которого они считали сумасшедшим, хотя и не говорили об этом вслух. Второй срок Кеннеди близился к концу. Пресса стран Восточного блока превозносила его за стремление снять взрыватели с бомб, угрожавших миру, и перейти от воинственности к взаимопониманию. И тут президент совершил немыслимое. Он объявил об одностороннем отказе от ядерного оружия. Распорядился посадить на аэродромы В-52, отключить компьютеры Командования воздушно-космической обороны Северной Америки и радары линии DEW, слить топливо из ракет «Минитмен» и приступить к нейтрализации и уничтожению боеголовок. Он распорядился приостановить осуществление экспериментальной программы МХ. В конце концов он добился мира, лишив Соединенные Штаты статуса ядерной державы. В двенадцать минут первого ночи, во вторник, 5 ноября 1968 года, русские произвели пуск ракет с ядерными боеголовками. – Вот это да! – произнес Свэггер. – Ричард, это уже слишком, вам не кажется? – Джек, вы обещали не перебивать меня. – Хорошо, что я уже давно бросил пить, а то сейчас набрался бы «бурбона», да еще начал бы приставать к молодым женщинам и полез бы в драку, как пьяный матрос. – У меня пересохло во рту. Мне нужен еще бокал пива. – Еще бы, после того, как вы уничтожили мир. – Боб подозвал официанта. – Принесите еще один «текате» и еще один бокал диетической кока-колы. – Хорошо. Вы не хотите посмотреть меню десертов? – Поскольку меня испепеляет ядерный пожар, мороженое – неплохая идея, – отозвался Боб. Ричард рассмеялся. – Это уже лучше. Официант принес пиво, и Ричард вознаградил себя большим глотком за уничтожение западного полушария, в то время как Свэггер осушил свой бокал в память о горящих городах и миллионах людей, погибших во сне. – Ладно, Ричард, – нарушил паузу Боб. – По-моему, я достаточно подготовлен, чтобы пройти через это. – Вам только кажется, что правда невыносима, – сказал Ричард. Он перевел дыхание и продолжил: – Кто может винить их? Вероятно, это даже не было решением Кремля. Я думаю, инициатором выступил обычный генерал в каком-нибудь командном бункере неподалеку от Владивостока. С точки зрения его национальной философии и железной логики Доктрины Взаимного Уничтожения он поступил правильно. После того как слово «взаимное» было удалено из уравнения, пуск ракет с ядерными боеголовками стал вполне логичным решением. Спустя тридцать минут после начала нападения погибли свыше ста миллионов американцев. Все командные бункеры были уничтожены. Инфраструктура Командования воздушно-космической обороны Северной Америки обратилась в радиоактивную пыль. Ракеты с мегатонными ядерными зарядами стали бесполезны в своих шахтах, поскольку их отключили от компьютерной сети. Более того, они уже перенацелены на небольшие американские города, так что всякие там Дюбуки, Седар-Рапидсы и Лоутоны сгорели бы на термоядерной сковороде. Таким образом, русские легко выиграли третью мировую войну. К сожалению, они не были столь же успешны в четвертой, начавшейся на следующий день. Полагая, что британцы будут вести себя тихо, они сильно ошибались. Королевские ВВС превратили Восточную Европу в погребальный костер. В ответ британские аэродромы подверглись обстрелу ракетами среднего радиуса действия СС-7. Погибли еще около двадцати миллионов человек. Силы ВМФ Соединенных Штатов мало пострадали в ходе ядерного нападения. Американские эсминцы рыскали в море, отыскивая и отправляя на дно русские субмарины. Самолеты с авианосцев уничтожали ракетами корабли русского надводного флота, располагавшиеся недалеко от побережья установки тактического ядерного оружия и скопления танков, а также атаковали города, имевшие несчастье оказаться в пределах радиуса их действия. И, наконец, одна американская субмарина, находившаяся в плавании во время нападения и благодаря этому избежавшая гибели, произвела без команды пуск ракет. Шестнадцать «Посейдонов». Шестнадцать мегатонн. В результате к концу первого дня четвертой мировой войны русские потеряли около двухсот миллионов человек. Их военной инфраструктуре был причинен огромный ущерб. Казалось, теперь планету унаследуют китайцы, африканцы и латиноамериканцы. Ха-ха-ха, это шутка. Началась ядерная зима – одно из неизбежных последствий использования ядерного оружия. В небе повисло одеяло радиоактивных отходов, закрывшее солнце. Вся растительность погибла. Средняя температура снизилась на сорок градусов. Вода в морях и океанах была отравлена. Морская фауна и флора вымерла. Возникли всевозможные мутации, наряду с гриппом, чумой и холерой свирепствовали болезни, появились новые паразиты, расплодились болезнетворные бактерии, с которыми прежде успешно боролись с помощью воды и мыла. В результате погибли еще миллионы. Среди выживших смертность превышала рождаемость. Человечество вымирало, и ничто не могло изменить эту демографическую тенденцию. К 2014 году создалось критическое положение. Люди, которых осталось меньше сотни тысяч, пришли к заключению, что у них есть только один выход. Собрались все выжившие ученые, инженеры, врачи, военные и мыслители. Это было одно из величайших собраний в истории, вроде Манхэттенского проекта, колоссальное мероприятие, призванное посредством огромных умственных усилий – невиданных с тех самых времен, когда австралопитек убил бедренной костью своего первого тапира в африканской саванне, – спасти человечество. Они были вынуждены послать человека обратно в прошлое. – Кажется, я видел этот фильм, – произнес Боб. – Он называется «Терминатор». – Хм, никогда не слышал о таком фильме, – сказал Ричард, допив свое «текате» и протянув руку за следующим бокалом. – Теперь, когда вы упомянули его, мне тоже кажется, что я видел его. – У меня такое впечатление, будто я был с вами вплоть до путешествия во времени. Я рою ямы в земле, глубокие прямые ямы. Другими словами, живу в грязи и воюю с ней. Грязь – настоящая стихия, Ричард, и особенно отчетливо это ощущается, когда между вами и тем, что вы пытаетесь выкопать, лежит ее слой толщиной десять километров. Поэтому мне путешествие во времени представляется чем-то совершенно невероятным. Я просто не в состоянии постигнуть это своим умом. Так что на этом мне придется остановиться. – Поверьте мне, Джек, согласно законам физики, теоретически путешествие во времени возможно. Не буду утомлять вас математическими выкладками, но весь секрет заключается в положении тела в пространстве. Видите ли, если вы отправите одного из этих привлекательных молодых людей из этого замечательного ресторана на сто лет в прошлое, он моментально погибнет, поскольку окажется в открытом космосе. Там нет воздуха, температура близка к абсолютному нулю и летает всякое дерьмо со скоростью света, поскольку его ничего не сдерживает. Земля, Солнечная система и Вселенная находятся в постоянном движении. Вам сначала придется разработать такой суперкомпьютер, который способен точно рассчитать, где это место находилось сто лет назад, и только потом отправить его туда с помощью луча. – У меня начинает болеть голова, – сказал Боб. – Мы почти закончили, – успокоил его Ричард и сделал еще один глоток пива. – Этот человек должен быть не каким-то особенным, но абсолютно надежным. Его выбирали с помощью тщательного психологического тестирования среди тысяч людей, которые поклялись, что смогут выполнить задачу. Но в 2015 году все понимали, что соблазн остаться в прошлом может оказаться непреодолимым. Прошлое гораздо лучше, нежели неуклонно ухудшавшееся настоящее. Им нужен был человек, готовый пожертвовать собой ради мира, который он никогда не увидит, ради детей, которых он никогда не узнает. Он же обречен не только на смерть, но и на забвение. Последующие поколения никогда не узнали бы о его существовании. И такого человека выбрали. Возможно, он похож на вас, Джек, – сильный, умный, бывалый, постоянно держащийся настороже и находящийся в некотором напряжении, будто всегда готовый увернуться от пули. Настоящий герой, прихрамывающий вследствие ранения, о котором никогда не рассказывает. Его отправили в прошлое. Он оказался в юго-западном углу Техасского книгохранилища в 12.29 по центральному поясному времени 22 ноября 1963 года. У него оставалось всего около минуты для подготовки. Он не знал ни колебаний, ни сомнений, ни страха, ни сожаления. Очень тренированный, Джек Брофи, если он вообще существовал. Прекрасно разбиравшийся в оружии, он имел с собой винтовку – ничего особенного или сложного, – хороший прицел и несколько обойм патронов. Эта амуниция случайно уцелела после ядерных войн, и ее с большим трудом нашли наши потомки в 2015 году. Герой на крыше прицелился в голову полного сил, привлекательного молодого человека, известного под именем Джон Фицджеральд Кеннеди, и увидел, как в него попадает вторая пуля Ли Харви Освальда. Президент дернулся, но не упал, затем поднес руки к горлу, приняв так называемую «позу Торберна», свидетельствовавшую о повреждении спинного мозга. Человек из будущего сосчитал до пяти и нажал спусковой крючок. Его пуля пронзила череп Джона Кеннеди. В этот момент он исчез. Исчезла винтовка. Исчезли все следы пули. Исчезли все свидетельства существования второй винтовки. Именно поэтому никто и никогда не сможет «раскрыть» это убийство. Охваченный паникой Освальд бежал с места преступления. Никому не было до него дела. Важно то, что в момент смерти Кеннеди прекратили существование следующие сто лет. Кеннеди был убит, а не ранен. Он не выздоровел, не вывел войска из Вьетнама, не пошел на уступки русским, не отказался в одностороннем порядке от ядерного оружия и не ввергнул тем самым мир в катастрофу. Не было ни ядерного холокоста, ни гибели миллиардов людей, ни ядерной зимы, ни разрушения экосистемы, ни исчезновения сельского хозяйства, ни отравления морей и океанов, ни демографического коллапса, ни второго Манхэттенского проекта. Мы как вид и наша планета получили еще один шанс на выживание. Он помолчал, затем продолжил: – Вот где мы теперь находимся, Джек, – во втором варианте реальности пятидесятилетней годовщины событий 22 ноября 1963 года. Вьетнам, Уотергейт, Джимми Картер, Рональд Рейган, Буш Первый, Клинтон, Буш Второй, 11 сентября, война с терроризмом, Ирак, Афганистан – одна проблема за другой. Но миллиарды нас не сгорели в топке ядерной войны, мы все еще пьем воду и дышим воздухом, Джек. Так что, возможно, стрелок-одиночка сделал для нас в конце концов доброе дело. – Да, – сказал Боб, – вы обещали мне версию, и это та еще версия.