– А «Домбайский вальс» знаешь? – спросил Михей. Она передала ему гитару, и он завел свои любимые «лыжи у печки стоят». Потом Михей спел еще, затем снова Алина, и постепенно настрой в палатке с угарно-веселого поменялся на задумчиво-философский. – А зачем вы, дядя Михей, в Зону ходите? – спросила вдруг Алина. От неожиданности Михей развел руками. – Работа такая, – удивленно ответил он. – В обязанности лаборантов Пита всегда входил сбор аномалий и артефактов, – подтвердила Катя. – Но мы сколько папе говорили, чтобы бросал это? Не надо ему рисковать. Правда, Лиз? – Ага, – подтвердила ее сестра. – Мы достаточно зарабатываем, чтобы ты, пап, мог вообще не работать. Тем более в Зоне. С этим токсичным Питом еще… – Но теперь-то уж все, – снова вставила Катя. – Покончим с Домом, и больше никакой Зоны. Да, пап? Артем с любопытством уставился на Михея. Тот не торопился соглашаться с дочерьми. Сидел молча и растерянно улыбался в усы. – Мне кажется, туда идут не за деньгами. Не только за деньгами, – задумчиво сказала Алина. – А за чем? За романтикой? – усмехнулась Катя. – Не в папином случае, – поддержала Лиза. – Да уж не за романтикой, – проворчал Михей. – За деньгами – это да. Но ты права, Алинка. Не только за деньгами. За правдой, наверное, и за надеждой. Сестры переглянулись, удивленно вскинув брови. Анюта, нахмурившись, покачала головой, Алина открыла рот, чтобы возразить. – Многие ходят в Зону за правдой, – отозвался Артем. – Потому что там узнаешь, кто ты такой на самом деле. Все про себя, без прикрас. Она с тебя все масочки живо срывает, и стоишь голый, как липка ободранный, у товарищей на виду. И товарищи… они настоящие там. И вообще… – И здесь можно себя понять, – возразила Алина. – Не обязательно для этого рисковать жизнью. – Не только в этом дело, – сказал Михей. – Там из тебя все здешнее улетучивается. Там дух совсем другой. Здесь мы все в какой-то безысходности живем. Возьмите хоть книги, хоть фильмы. Про что везде? Про то, каким способом мы все скоро умрем. Этим все пронизано вокруг, хоть ложись и помирай. Не знаю, откуда это берется, но оно везде. Все одним вопросом озабочены: «Куда катится этот мир?» Никто не знает куда, но все уверены, что катится. Как правило, вниз, конечно. И люди здесь как зомби. Вроде еще живые, но уже как мертвые. Ничто им не интересно, нет у них радости. Хотя все есть, чего ни пожелаешь… – А в Зоне лучше, – скептически сказала Катя. – В Зоне другой дух, понимаешь? – поддержал Артем. – Кто в Зоне был – знает, о чем Михей говорит. Побудешь там день-другой, и, как ни странно, какая-то надежда появляется. И радость ощущаешь ярче, и интерес. Это он прав. Хотя и страшно, конечно, очень. А все-таки… Зона – она как новый мир, только что рожденный. А наш – как умирающий, если сравнивать. Зона и наш мир – как дитя и старик. По-разному настроены. И человек там и здесь чувствует себя по-разному. – Если Зона и дитя, то очень злое, – усмехнулась Алина. – Да, злое, но все же дитя, с его оптимизмом и восторгом. Да просто с ощущением будущего – что оно у тебя есть. Надо только выжить в этом аду, и попадешь в «прекрасное далеко», как раньше обещали. – Вас послушать, так Зона прямо рай на земле, – сказала Лиза. – Но хочу напомнить, там люди гибнут, если что… – Ты нашел свое будущее в Зоне? Какое? – перебила Алина, не сводя с Артема глаз. – Таську! – вставила Катя. Лиза прыснула. Михей бросил на сестер сердитый взгляд. – Мне очень повезло, что ее встретил, – тихо проговорил Артем. – Да ладно тебе, – махнула рукой Катя. – Чего в ней хорошего? Заносчивая, хвастливая, грубиянка и злюка, еще и влюблена в Адама. – Катя! – одернула ее Алина, тем не менее довольная такой характеристикой соперницы. – Может быть, в Зоне она ведет себя по-другому. А, Артем? – Тася умная и смелая, – ответил он, не обращая внимания на провокацию. – В последнюю ходку она нас, троих мужиков, от бандитов Паромщика спасла. Мы же попались как лохи, только в Зону вошли… Безрассудная немножко, зато с ней не соскучишься. Гоняла стадо смердунов, пока всех не перебила. – Артем усмехнулся, вспоминая об этом, и продолжил: – Она меня столько раз из беды выручала… Между прочим, умеет не только драться, но еще и классный программист. Зря вы думаете, что она злая. Нет, она добрая и отзывчивая, просто не показывает этого. Не любит вот эти сю-сю и ми-ми-ми. Зато искренняя и с юмором. И очень красивая. А в кого она влюблена – это не наше дело. – Так-то, – проворчал Михей, глядя на притихших девчонок. * * * А в это время возле палатки, сидя на корточках и подслушивая, беззвучно плакала Тася, зажимая рот ладонями. Глава 32 Ирина понимала, что после нападения ангелов путь в зоопарк Адаму закрыт. И что ему нужно время, чтобы найти другое место для связи с ней. И все же она волновалась и грустила. Каждый вечер ждала, что вот сейчас он зажужжит на решетке вентиляции. Но дни шли, а никто не прилетал и не приползал. Она проверяла каждого паучка, любого жучка, да вообще всю попадавшуюся живность – и ничего. Насекомые были пусты, как ее надежды. Ирина пробовала сама искать Адама, летая в псевдоосе, но теряла связь с ней на расстоянии, большем полукилометра. Зато за время путешествий заметила, как усилили охрану прилегающих к Дому территорий. Не сунешься. Это объясняло временное отсутствие Адама. Но она старалась мыслить позитивно и не киснуть. К тому же киснуть было некогда. Во-первых, нужно учиться проникать в сознание людей. Во-вторых, помогать Питу с его экспериментами. В-третьих, вечерами учиться, часами постигая то, что научный руководитель получает от Сиси за пять минут непринужденного подключения. В-четвертых, держать Пита на правильном расстоянии. То есть не слишком близко и не слишком далеко. Последнее особенно выматывало. Ведь как только он терял надежду – приходилось ее восстанавливать. То мягким дружеским касанием, то ничего не значащим чмоканьем в щеку, то нежным взглядом, то каким-нибудь полунамеком. А когда излишне возгорался – наоборот, тушить чувства насмешками, упреками и невниманием. И все время следить за силой притяжения и отталкивания. Это тяжело, между прочим. Ювелирная работа. А тут еще угрызения совести – очень некстати. Ну да, она использует Пита, а ведь он по-своему заботится о ней. Почему-то мысль о его причастности к деятельности Дома не успокаивала совесть. Может, потому что сам он ничего плохого не делал? Вел свои исследования, как в Долгопрудном, только быстрее. Интересные, между прочим, исследования. Она сама была ими увлечена. Получается, что она сотрудничает с Домом не меньше его. Тогда чем она лучше? Иногда она заходила дальше и размышляла о том, что Пит сделал ее пребывание здесь настолько комфортным и интересным, что где-то в глубине себя она даже была рада, когда выяснилось, что Биту не может проложить сюда «тоннель». Что за наваждение такое? Ведь она ни в коем случае не оправдывает действия Дома… Помучившись, Ирина решила раз и навсегда разобраться с совестью и сомнениями. И для начала нужно было узнать правду о том, как она попала в Дом. Как? Вломиться в мозг Пита, очевидно. Но на нем экспериментировать она боялась. Использовала кого попроще – уборщиков, лаборантов, охранников, врачей. Спустя время она научилась без труда заглядывать в «окошки» их сознания, а иногда даже просовываться через них внутрь, не «ломая кости». В смысле, научилась быть гибче. Как змея, или лучше сказать, как мягкий шланг – в узких местах легко сжимается. Пробовала она, как в первый раз, действовать на расстоянии. Это, конечно, удобнее – доступно множество людей. Но ничего хорошего из этого не выходило. Видимо, с ангелом получилось случайно, с большого перепуга, и чуть не стоило ей жизни. Поэтому от идеи «работать удаленно» она отказалась. Училась на тех, кто был непосредственно в поле зрения. Самым податливым и удобным объектом для экспериментов оказался Патрик. Она про себя называла его «денщик». Парнишка приносил еду, выносил мусор и тому подобное – выполнял работу горничной, но при этом имел оружие и был начеку. Вернее, должен был быть начеку. Поначалу он так и делал. Но потом обвыкся, понял, что Ирина не опасна, и теперь выполнял свою работу расслабленно, относился к подопечной слегка снисходительно, иной раз даже позволял себе поболтать о какой-нибудь ерунде. По всей вероятности, Сиси его за это не ругала. Его отношение к работе играло Ирине на руку. Она спрашивала Патрика о чем-то и слушала ответ – как внешний, так и внутренний. Сначала это было неинформативно, потому что на простые вопросы – «как тебя зовут?», «что сегодня на завтрак?» – он отвечал правду, и ответы – внешний и внутренний – не расходились. Пришлось перейти к вопросам посложнее. – Как ты сюда попал? – спросила Ирина, когда он прочищал раковину в ее комнате. Надо сказать, она специально забила слив, смывая в него волосы с расчески, чтобы Патрику пришлось побыть у нее подольше. Его мозг сразу подсветил воспоминание: парень подает документы, получает деньги на счет в банке, садится в машину, ему завязывают глаза, куда-то везут, полет и дезориентация – и вот он в Доме. Но после этого в его голове возникла такая иллюминация в области височных долей, что Ирина даже испугалась. – Это долгая история, детка, – сказал Патрик, орудуя сантехническим тросом. – История о настоящем мужчине в свирепой Зоне. В общем, началось с того, что мы с друганами взяли банк. Ну и знаешь, как бывает. За нами хвост, мы отстреливаемся, но ментов больше. Что делать? Мы давай прорываться в Зону. Прорвались, а патронов-то нет. И без снаряжения, прикинь. Смотрим, прут на нас какие-то уроды, качки безмозглые. Мы их голыми руками завалили. Правда, Диман погиб. Поймал пулю в лоб, земля ему пухом. Зато остальные получили нормальный прикид. Отсиделись, а как выбираться? Знакомых-то у нас в охране Периметра нет. В общем, огляделись. Поняли, что можем откупиться, только артефакты нужны. Мы и пошли к центру. Че по краям на фуфло размениваться? А там опять на каких-то мудаков нарвались. Их семеро, нас трое. Взяли нас в кольцо. Ну, мы четверых положили, остальные бежать намылились, а тут зомбаки как поперли, и главное, свирепые как сволочи. Серому голову откусили, Сашка я не успел отбить – забили упыри насмерть. Один я остался. Отбиваюсь сразу от пяти, а они все лезут и лезут. Даже не знаю, чем бы кончилось, если бы здешние вояки вовремя не подвалили. Выручили меня. Теперь тут работаю. А ты? По-видимому, изумленно-испуганный взгляд Ирины воодушевил Патрика на все эти героические подвиги. Он, конечно, не мог знать, как красиво и ярко светится мозг человека, когда он врет. А Ирина теперь имела об этом представление. У нее даже пульс участился. Патрик снова принял это на свой счет. – Не волнуйся, я с тобой, – проворковал он интимным баритоном, бросил трос и сделал шаг к ней. Ирина отскочила назад. – Эй, с ума сошел?! – Да я ничего, – смутился «денщик». – Сама-то как сюда попала? Ирина что-то ответила, не покидая его головы. Все время, пока он слушал, в его мозгу было довольно светло. Вот только считывать информацию и говорить одновременно оказалось сложно. – Че-то я ниче не понял, – сказал он. – Ты головой не ударялась сегодня, детка? «Вот интересно, почему не понял он, а головой ударялась я?» – подумала Ирина, усмехнувшись. – Логичнее было бы считать, что раз не понял он, то и ударился тоже он». Но она не стала насмехаться над Патриком, а продолжила свои эксперименты. Следующий вопрос она решила задать не устно, а непосредственно в голове «денщика». Она надеялась, что, услышав вопрос, мозг подсветит нужную информацию, а человек даже не догадается, что его о чем-то спросили. Не тут-то было! «Почему у тебя такое странное имя?» – спросила она у Патрика внутри. Он подпрыгнул как ошпаренный и громко завопил. «Что случилось?» – взвизгнула Ирина и лишь потом сообразила, что сделала это все еще у него в мозге. – Ааааа! – заорал он еще громче, обхватил голову руками и повалился на пол. В его лимбической системе разгорелся пожар. Находиться у него в мозге стало небезопасно, и она выскочила прочь. – Что со мной? – причитал Патрик, глядя на нее безумными глазами. – Я слышал голоса. Они говорили со мной… – Что сказали? – участливо спросила Ирина. – Не важно, – ответил он, немного подумав. – Просто это… что это такое? – Переутомился, может? Вспомни, что ты делал вчера, как спал, что ел? Патрик постепенно успокоился и даже завершил работу. В разговоры больше не вступал и в целом имел жалкий вид. А Ирина поняла, что незаметно вопросы задавать не выйдет. Зато она может говорить с человеком прямо у него в мозге. Это же круто, разве нет?! Главное, чтобы собеседник не сошел с ума от страха.