– Тася, дыши. Закрой глаза и дыши, – пытаясь освободить руки, увещевал Артем. – Не-е-ет, только не глаза, – ныла Тася. Но дышать начала. Глубокий вдох и выдох. Молодец. Теперь можно подумать о пауках. В Зоне водятся два мутировавших вида: огромные, в панцире, с лапами-кинжалами – этих редко встретишь; и мелкие, умеренно ядовитые, живущие огромными колониями. Как раз с такими и придется иметь дело. Плетут вокруг жертвы плотный кокон. Если жертва прячется в ненадежном убежище, где есть окна, например, они затягивают их паутиной и постепенно выдавливают. Биомассу используют не для питания, а для кладки яиц. Сегодняшние пауки уже обвили консьержную так, что свет через окна почти не проходил и дверь не открывалась. Паутина тонкая, но за счет большого количества слоев становится крайне прочной. На разрыв она тягучая, липкая. Чтобы проделать в ней дыру достаточных размеров с помощью ножа – потребуется время. А там пауков без счета. Укус нескольких не нанесет большого вреда, но сотни и тысячи могут заесть насмерть. Значит, нужно что-то придумать, и срочно. Огнемет бы не помешал… Но его нет. Что тогда? Артем вложил Тасе в руки фонарик и стал быстро шарить в рюкзаке. – Что ты ищешь? – слабым голосом спросила она. – «Желчь». В схроне Сержа был целый контейнер с ней. – Зачем? – Смотри, дверь у нас замурована, потому что открывается наружу, а вот форточка в окошке – вовнутрь. Открою, плесну «желчью» в окно, получится дыра. Натяжение всей паутины ослабнет – сможем выбить дверь. – Неееет! – заголосила Тася. – А если дверь не вылетит? Если она прилипнет?! Пауки полезут через окно. О нет, я не могу. Неееет. Она вырвала у него рюкзак и прижала к себе. Он попытался забрать его, но получил берцем в пах. – А что тогда делать? – заорал он, когда обрел дар речи. Тася тяжело дышала. – Убей меня, – прохрипела она. – Застрели. В голову будет не больно. Раз, и все. Давай, я так больше не могу. Артем взял бутылку с водой, набрал в рот и прыснул Тасе в лицо. Она заплакала. Стекло в окне уже потрескивало под напором сжимающейся паутины, а ее истерика все продолжалась. Вырубить ее, что ли? Только рука не поднимается бить девушку. Он машинально сунул руки в карманы и обнаружил там что-то колючее. Точно, это же листья «страха» – растения, что вгоняет в панику, пока живое. А в сухом виде действует ровно наоборот – придает смелости. Все всегда таскают его в карманах. Немножко грязный, смешался с хлебными крошками и всякой дрянью, но ничего. Только Тасе его надо сразу и побольше. Курнуть. Артем густо набил самокрутку сухим листом, сунул Тасе в рот и дал прикурить. Она глубоко затянулась, закашлялась, отдышалась и затянулась снова. Пока она этим занималась – отпустила рюкзак. Артем вытащил «желчь». Еще через пару минут она докурила. Порозовела. Потрясла головой. – Ты как? – спросил Артем. У него уже все было готово, нужно только поднять Тасю, надеть на нее рюкзак и максимально закрыть кожу, чтобы меньше покусали во время прорыва. – Ссать охота, – нагло ответила она. – Че канителишься? Давай уже, лей свою «желчь». Девушка рывком открыла форточку, и Артем тут же плеснул едкой жижей на паутину. Она зашипела, пенясь и расползаясь по сторонам. – Хоба! – заорала Тася, с размаху лупанув ногой по двери. Та треснула, но не открылась. Артем вылил остатки «желчи» вдоль края двери, и от следующего совместного удара дверь вывалилась наружу. Тася без лишней спешки вразвалку покинула подъезд. Выйдя на улицу, она отряхнулась, как кошка. Кажется, пауки, обалдев от ее наглости, забыли, как кусаться. Обошлось парой красных пятен на лбу и руке, которой она смахивала назойливых насекомых. – Хорошо-то как! – воскликнула Тася, небрежно огибая еле заметную «котлету», чтобы пройти на солнечную сторону Ленинградки. Там она до пояса спустила комбинезон, оставшись в одной майке, и с удовольствием потянулась. – Ну, куда идем мы с Пятачком? – громко спросила она, принимаясь демонстративно маршировать на месте. Как Артем ни просил ее приглушить звук и вести себя осторожно – ничего не помогало. Тася стала совершенно невменяема. – Куда идем мы с Пятачком, большой-большой секрет, – орала она на всю Москву. – И не расскажем мы о нем, о нет, и нет, и нет! На ее вопли из-за угла следующего дома показалась морда смердуна. Тася, не раздумывая, дала по ней очередь. И попала. Упавший мутант, хрипя, забился в судорогах. – Ты что творишь?! А если их там много? – пытался образумить ее Артем. – А это мы сейчас посмотрим! – заорала Тася и припустила к смердуну. Артему ничего не оставалось, как бежать за ней. Смердунов действительно оказалось целое стадо. И они не склонны были шутить. Тася прошла сквозь их строй как нож сквозь масло, стреляя очередями, прокатываясь кубарем у них между лапами, ловко меняя рожок и снова стреляя. Не прошло и нескольких минут, как последний мутант в панике бежал от ненормальной сталкерши, не получившей в заварушке ни царапины. А вот Артем поймал удар в колено мощным копытом и теперь хромал на правую ногу. Учитывая обстоятельства – не самый плохой исход. И все-таки… «Все-таки надо было ее вырубить», – подумал он. До лагеря еще два километра идти. * * * Куда идем мы с Пяточком, Уж больше не секрет! В Петровский лагерь мы идем, Нас вкусный ждет обед! — продолжала горлопанить Тася, когда они подошли к лагерю. – Замолчи, не пустят ведь в лагерь, – зашипел на нее Артем и изо всех сил потряс за плечи. Для пущей убедительности он вылил остатки воды из бутылки ей на голову. – Бррр, – встряхнулась Тася и обратила наконец на него внимание. – А кто это у нас тут такой хорошенький? – сюсюкнула она и залепила ему крепкий поцелуй в губы. – Да прекрати ты, – прохлюпал Артем, с трудом отдирая ее от себя. – Пожалуйста, помолчи. Можешь помолчать? Спорим, не сможешь помолчать пять минут? Она приняла игру и замолчала, зажимая рот руками и бешено вращая глазами. * * * – Чем так обдолбалась? – спросил незнакомый охранник, кивая на Тасю. Артему пришлось рассказать историю с пауками. – Вырубить было бы безопасней, – пришел к выводу охранник. – А сюда чего приперлись? Мы кого попало не пускаем. Артем упомянул, что допуск в лагерь давал ему сам Монах, и попросил провести к Илье, который теперь был здесь за главного. – К настоятелю Илье, – поправил охранник, пропуская хромого Артема и кривляющуюся Тасю во двор. * * * Илья уже обосновался в кабинете Монаха. Он не сразу узнал Артема в новом образе, с дредами и татухами. Долго приглядывался. Потом расхохотался. – А ведь за тебя выкуп дают, ты в курсе? – спросил новый настоятель. – Еще бы. Как только в Зону вошел – так сразу и узнал, – проворчал Артем. – Что за люди? Чем ты им насолил на такую сумму? – Бандиты, – заверил Артем. – Роб их наемником был. Охотился на Адама и Ирину. Погиб он. Артем кратко обрисовал события последних дней, не вдаваясь в подробности о деятельности Дома и своей миссии. – Нам бы теперь аккуратно из Зоны выйти, – завершил он свой рассказ просьбой. Илья задумчиво свел брови. – Значит, вы оба, – он кивнул на Тасю, ерзающую в кресле, – были в районе Третьяковки. – Ага! – подтвердила девушка. – Тогда помогите, и я вам помогу. В Третьяковке осталось полотно «Иван Грозный убивает своего сына». Его надо вынести и переправить на Большую землю. Галерея – объект сложный, а у меня опытных людей мало. Дам вам надежного человека в помощь. Артем хотел было возразить, но Тася подпрыгнула чуть не до потолка и заорала: – И пойдем, и поможем! И не надо нам никого, мы и так справимся! – Ты ее не слушай, она не в себе, – махнул рукой Артем. – Кто не в себе?! – возмутилась Тася. – Я не в себе?! Да я больше вас всех в себе! Да я тайный ход в Третьяковку знаю, который вам и не снился. Мне Адам про него рассказал! А иначе вы туда не попадете, не-а! Там весь вход и все залы гу-усто аномалиями забиты. Я вам точно говорю. Не пройти! Она громко икнула в подтверждение своих слов. Илья и Артем переглянулись.