– Как ты? – тихо спросил он Тасю. Она уже перестала всхлипывать, значит, смирилась с потерей ангела. – Нормально, – шепотом ответила она. – Прости, вела себя как дура. Только без Адама ничего у нас не выйдет. – Почему сразу «без Адама». Биту сказала, он в ловушке. Видала, как Старик к ней подход нашел? Завтра освободит его. А ты сразу о плохом думаешь. – Ты оптимист. Не понимаешь, что ли? Старик переметнулся. У него теперь своя игра. То он хотел схрон украсть, а нас пристрелить, а теперь еще лучше – у него три абсолютно аморальных убийцы. Будет королем Зоны. Не стоит надеяться на его помощь. Артем покачал головой. – Не суди по словам, – сказал он. – Суди по поступкам. Что сделал Старик? Нас с тобой спас от неминуемой смерти. Видела, что детишки сотворили с теми сталкерами на улице? И у нас шансов не было, ты прекрасно знаешь. А он собой пожертвовал ради наших жизней. – Он прям герой, – язвительно прошептала Тася. – А что собирался нас убить – это не считается? – Собирался, не собирался, – пробормотал Артем. – Знаешь, каждому человеку в голову приходят разные мысли. Хорошие и плохие. Может, ему деньги зачем-то позарез нужны, вот он и продумывал все варианты. Но делать так не стал бы. – Раз думал, значит, сделал бы, – не согласилась Тася. – Ты не права. Человека определяют не его мысли, а его выбор. Вот я, например, много раз думал о том, чтобы тебя поцеловать. Но ни разу не сделал. Артем смущенно замолчал, Тася усмехнулась. – Почему? – спросила она. – Потому что не было на это твоего одобрения, – просто ответил Артем. Тася положила голову ему на плечо. Ее волосы, раньше забранные в хвост, растрепались и щекотали шею. Они так приятно пахли сладкими ягодами, что Артем не удержался и глубоко вдохнул их запах. – Ты хороший, – шутливо, но без сарказма сказала она. – Если бы не Адам, я бы в тебя влюбилась. – Может, когда-нибудь так и будет, – тихо проговорил Артем. – Адам останется с Ириной, а мы с тобой уедем далеко-далеко, где ты перестанешь ощущать его присутствие. И тогда… Тася вздохнула. Артем понял, что сморозил чушь. Она мечтает совсем о другом. Хочет быть с Адамом, а он, дурак, лезет со своими глупыми фантазиями. – Как думаешь, что это за дети? – перевела разговор Тася. – Они из Дома. Имеют необычные способности. Скорее всего – сбежавшие результаты каких-то жутких экспериментов. – Над детьми? – Угу. Для тех людей в Доме нет ничего святого. – Кошмар, – прошептала Тася. – Судя по всему, их совсем не допускали к людям. Держали, наверное, как зверье. Ты видел их возможности? Представь, как их должны были охранять? – Надо за них помолиться, – сказал Артем. Тася удивленно взглянула на него. – Помолись лучше за Адама. Чтобы он выжил и сбежал от этих милых детишек и их нового папаши. * * * Когда дети проснулись, у Старика уже был готов завтрак. В трапезной он нашел столы со скамьями и посуду, вытер их, как смог, и поделил на три части оставшийся паек – банку овсянки с тушенкой. Биту попробовала сама и разрешила есть остальным. Малыши расправились со своими порциями в мгновение ока, без помощи столовых приборов. А когда доели, вылизали тарелки языками, как собаки. Бедняжек никто не научил простым человеческим вещам – как есть, как мыться, как себя вести. Тем временем дети остались голодны. Биту деловито полезла в угол, под грязный ворох тряпок, на котором они спали, покопалась там и вытащила три небольших блестящих артефакта, похожих на омытые морем кусочки стекла или на прозрачные цветные сосательные конфетки. Она выложила их на стол, и дети большинством голосов выбрали розовый экземпляр. Старик молча сидел рядом, наблюдая. Девочка поставила руки ладошками друг к другу, как будто держала мяч, и светящийся золотой шар, в точности такой, как вчера, только поменьше, появился из ниоткуда. Она бросила его на розовый артефакт. Послышалось слабое потрескивание, шар исчез, а вместо артефакта на столе оказалась отрезанная, нет, оторванная голова смердуна. Так же деловито, как девочка, Сиэйт превратил свою ладошку в острое лезвие и уверенным движением вскрыл череп. Биту разломила его на манер арбуза, и дети набросились на мягкий, сочный и, судя по всему, очень питательный мозг мутанта. Ели, разумеется, руками – так нажористей. Когда блюдо было ополовинено, Сиэйт спохватился. Он зачерпнул пригоршню мякоти, плюхнул в свою тарелку и подвинул Старику. Тот молча помотал головой. Сиэйт задумался и сунул в тарелку ложку. По его мнению, отсутствие оной было единственным, что мешало человеку насладиться завтраком. – Спасибо, мой хороший. Я уже поел, – поблагодарил Старик, который с начала трапезы боролся с тошнотой. На свое счастье, он не врал. Действительно, перекусил, пока раскладывал паек по тарелкам. – Кушай сам. У нас сегодня много дел, силы пригодятся. – Будим игьять? – радостно спросил малыш. – Конечно. Но сначала найдем новый дом. С чистыми, мягкими кроватками и новой одежкой. Заплетем Биту косички, если она разрешит. Можно? Та утвердительно кивнула. – Скажи, а человечков вы тоже едите? – не удержался от вопроса Старик. – Не особенно. Они невкусные, – с вызовом ответила Биту и нахмурилась. Девочка мгновенно распознавала в словах скрытый подтекст. Старик поспешил исправиться. – Как ты сделала так, чтобы голова появилась на столе? Никогда не видел такого фокуса, – удивленно спросил он, выказывая преклонение перед ее талантом. После сытного завтрака Биту пребывала в хорошем настроении, поэтому с удовольствием ответила на вопрос Старика. Этот светящийся шар – «эфирный свет» – аномалия, которую она, Биту, умеет создавать сама, по своему желанию. При попадании на предмет аномалия сжимает его в тысячи раз. Например, голову смердуна весом около десяти килограммов она сжала до размера пятиграммовой пуговицы. Можно и сильнее – степень уменьшения зависит от величины аномалии. Сжатое вещество хранится сколь угодно долго без какого-то урона для объекта. Восстановление в размерах происходит при повторном взаимодействии со светящимся шаром. Аномалия для увеличения – такая же, как для уменьшения, но противоположная по фазе. Биту рассказала это таким научным языком, что Старик удивился: откуда терминология? Тогда девочка поведала все, что знала, с самого начала. Чтобы у папочки не осталось вопросов. Каждый ребенок в Доме относится к одной из групп. Например, она из группы Би. Би – умные, но могут не очень много. В основном специализируются по части аномалий и умеют управлять мутантами. На большее Зона не расщедрилась. Обидно, но зато Би живут в Доме до десяти лет. – А что потом? – перебил Старик. – Дом держит детей только до тех пор, пока может их контролировать. Потом мы становимся для них опасны, и детей просто уводят. Они говорят, что отпускают их на волю. Но я не уверена. Биван обещал нас навещать, но ни разу не пришел. А он бы обязательно пришел, если бы мог. Он же был мой лучший друг. Биту насупилась. Старик подумал, что ни разу не видел подобных существ в Зоне. Значит, их не отпускают. Он бы сильно удивился, если бы отпускали. Тех, которых они не могут контролировать? Очень сомнительно. Но что тогда – убивают? Вероятнее всего. – Если не найду Бивана, я им покажу! – заявила Биту. – Сделаю большой «эфирный свет» и уменьшу их, узнают тогда. Вон, посмотри, как я справилась с дурацким стеклянным пузырем! Она кивнула на синий артефакт во дворе, похожий на булыжник размером с небольшого пса. Теперь Старик понял, куда делся дом-яйцо с Сокола. Однако пять или шесть этажей… – Дом гораздо больше, – расстроенно пробормотала Биту. – А я даже с этим вчера чуть не умерла. Вот когда Сиэйт станет постарше… – Сиэйт из группы Си, так? – спросил Старик. И оказался прав. Биту рассказала ему про группу Си и про других. Си – талантливые, одаренные Зоной. Но не слишком умные. И непослушные. Они живут в Доме только до четырех лет. Ди – до трех. Остальные группы – не больше года. Чем дальше буква группы от начала алфавита, тем сильнее и опаснее ребенок. Поскольку Биту не очень верит в то, что их отпускают, она и забрала Сиэйта и Кейфора, когда открылись двери. Ведь они уже сидели в специальной зеленой клетке, из которой детей уводят неизвестно куда. А Биту к ним привыкла. Детей в Доме мало. Потому что они часто погибают при экспериментах. Или сами по себе. Был, например, Бифор – недавно он перестал играть и умер. Никто не понял почему. Биту считала – из-за того, что он ошибся, вытаскивая аномалию из эфира. Она его зацепила, а он не заметил. – Что за эфир? – поинтересовался Старик. Биту замялась, подыскивая слова. – Ну, для тебя это пустота. Ты его не видишь вообще-то. И никак не чувствуешь. Но мы все из эфира, и эфир вокруг нас. Ученые в Доме занимались с Биту как раз экспериментами с эфиром. Дело в том, что все аномалии, по ее мнению, берутся именно из него. Так вот, она умеет обращаться с неживыми аномалиями и делает это гораздо лучше Бифора. Ведь аномалия – это и есть возмущение эфира, попавшее в нашу среду. Главное – закрыть границу, не оставив там руку. Потому что Би не могут сами войти в эфир и выжить. Вот Си умеют внедряться в него целиком и выходить обратно. Так Сиэйт и превращается в кого хочет – через эфир. В общем, Биту много времени проводила с учеными, в том числе с Профессором. Правда, ученые крайне редко приходили лично, в основном онлайн. Ухаживали за детьми надсмотрщики. Эти приносили питание и убирали в клетках. Все клетки были разделены на зоны. В одной находился ребенок, другую убирали, в третьей оставляли еду. И так по кругу. Что касается гигиены – те же надсмотрщики мыли детей из шлангов, вмонтированных в стену. Чтобы ребятки не достали рабочих и вообще не убежали, их удерживали специальными полями. – То есть если Си умеют уходить в эфир, а им не дают убежать – получается, ученые умеют этот самый эфир сдерживать? – спросил Старик. – Умеют, – кивнула Биту. – Но если аномалии выходят из эфира, значит, ученые могут сдержать и их? И распространение Зоны прекратить? – Нет, – уверенно сказала Биту. – Они не посмеют. Зона им не простит, если они ее обижать станут. – А разве Зона – это не эфир? – Ну-у, – протянула Биту. – Наверное, эфир, только более глубокие слои. До которых еще никто не добрался. Зона ведь живая. Я думаю, она – Зета. – В смысле? – Ну, как самый крутой ребенок со всевозможными способностями, только родилась не здесь. Понимаешь? Мы все привязаны к телу, в котором родились. Даже Кейфор – он может часами сидеть в эфире, но покушать возвращается сюда. А Зона всегда в эфире, только иногда выкидывает в этот мир свои игрушки. У Старика голова шла кругом от услышанного. – Сколько тебе лет? – спросил он наконец. – Девять, – жеманно ответила Биту. – Как девять, если Зона младше? – Так я из той, из старой еще. Та была Зета-ван, королева. А эти Зеты маленькие. Старик еще много чего узнал. Что Биту может не только «эфирный свет», а любую неживую аномалию воспроизвести просто руками. Так, «джинн», она не сделает, потому что он – живой. К тому же она никогда его не видела и не знает, от какой аномалии он произошел. А нет аномалии – не получишь артефакт.