— Мы снимем клятву, — пообещала она, шагнув ближе. Обняла ладонями лицо мужа. — Но Стана будет в ярости. Не даст нам больше ни медяка. Нельзя отказываться от того, что мы уже запланировали. Иначе от клана — ничего не останется. Я обещаю, что не буду больше слепо гнаться за прибылью. Не стану взваливать на себя столько всего. Распределю работу между помощниками, а сама буду заниматься семьёй. Хельда посмотрела на своё запястье и улыбнулась. Сердце снова сжалось. Кеннет торопливо дёрнул ткань рукава вверх и увидел красный камень в браслете. Предки сегодня как никогда щедры на подарки. Вернули жизнь Сокола и позволили зародиться новой. У него будет сын. Или дочь, сейчас это не имело значения. Ребёнок. Отражение своих родителей. — Когда ты узнала? — тихо спросил он. — До поездки в Бессалию или после? — Сегодня утром, — она недовольно поджала губы. — Хотела зайти к лекарю, удостовериться, что всё в порядке. А вечером устроить ужин и рассказать тебе. Видимо, вместо этого стоило написать объяснительную, подробно указав, как, когда и где узнала про беременность? — Ты в ловушку полезла уже с ребёнком, — ярость заклокотала в горле, но ещё не вырывалась рычанием. — Бездна, Хельда, ты в который раз твердишь “мне жаль”, а я не верю. Слишком легко относишься к угрозам Паучихи. Видимо это — корень всех бед, а не моя задержка с ответом на обращение по зеркалу. Ты планировала ужин? С вином, цветами и при свечах? А ничего, что если бы Сокол не вывернулся из-под глушилки, я сейчас разводил бы погребальный костёр под твоим саркофагом? Жена молчала. Зелёные глаза пылали недовольством, а на щеках проступил злой румянец. Она медленно выдохнула. — Мне действительно жаль, что так получилось. Я недостаточно серьёзно отнеслась к тому, насколько опасные у нас враги, ты прав. Но не это корень наших бед. А взаимное недоверие. Я ревную к Стане, злюсь, что ты не отвечаешь мне. Ты думаешь, что я способна на убийство собственного ребёнка, и не веришь, когда признаю ошибки. Я люблю тебя. Люблю ещё не рождённого малыша. Ужином хотела показать, что считаю беременность поводом для праздника. — Хельда всплеснула руками, выдавая эмоций, бурлящие внутри. — Я не знаю, как тебя убедить в своей искренности. Позови Амелию, пусть разложит мои чувства на запахи, или напои меня зельем, развязывающим язык! Делай, что пожелаешь. Только прекрати цепляться за каждое моё слово и искать подвох там, где его нет. Нет, он всё-таки смертельно устал. Сил не осталось даже на то, чтобы спорить. Искренность нельзя доказать. Когда возникают сомнения, разговоры верю-не верю теряют смысл. Им нужна пауза. Несколько дней полной тишины друг от друга. Или столько, сколько потребуется, чтобы боль от взаимных обид утихла. — Да, я поступлю так, как решил, ты права. Традиции клана, наконец-то, помогут. Мне нельзя прикасаться к тебе как к женщине всю беременность. Это может спровоцировать выкидыш. Так что я съезжаю из нашей спальни в комнату для гостей. В новом особняке места ещё больше, чтобы жить рядом, соблюдая приличия, и не ругаться каждые пять минут. Разумеется. мне интересно всё, что будет происходить с тобой и с ребёнком. Речь о временной мере. Ты сама видишь, как всё сложно. — Я не хочу просыпаться без тебя, — шёпотом ответила Хельда. — Хочу, чтобы всё было как раньше. До дурацкой ссоры и моей поездки в Бессалию. — Когда-нибудь так и будет, — пообещал Кеннет. До конца тяжёлого разговора оставался ещё один момент. Новость о том, что Иллая будет жить в новом особняке. Одни боги знали, как взвинченная и расстроенная Хельда к этому отнесётся. Но можно и перенести. Но новоселья всё равно ещё неделя. И то, если Гордей превзойдёт себя. — Куда тебя отвезти? — Домой, — попросила жена. — Кажется, пора начинать мучить твою матушку вопросами о младенцах. Надеюсь, она не сбежит от меня в гостевое крыло... Скорее уж пыл Хельды быстро угаснет, и она сама начнёт прятаться. — Тогда идём, — позвал он, открывая портал. Глава 51. Новоселье Я молилась о терпении, аккуратными кусочками нарезая мясо. Семейный обед, на котором настоял Ксанир представлялся мне пыткой. Хотела отговориться тошнотой и запереться в комнате, но свекровь разгадала обман. Сказала, что дурнота начинается на втором или даже третьем месяце, а я узнала о беременности всего шесть дней назад. Потом Иллая стала серьёзной и спросила, действительно ли мне плохо. Собиралась вызывать главного лекаря, с которым я вчера уже говорила, поэтому пришлось смущённо признаться, что недомогание прошло. Злость на мужскую половину семьи Делири — не в счёт. Оно скоро станет хронической болезнью. Кеннет выполнил угрозу и съехал на диван. Общался со мной подчёркнуто вежливо. Подарил цветы, поздравил с беременностью, но даже не попытался поцеловать. Худшего наказания и придумать невозможно. Верная дорога к безумию. Муж — уже не муж, а кто-то чужой и официальный. “Строчка в документе”, — как выговаривал он мне одним бесконечно проклятым утром. Я держалась из последних сил, чтобы не орать на него и не бить по лицу. До сих пор надеялась, что его желание держать позу пройдёт. Не может же он изводить меня вечно? Итак, ровно в два часа пополудни я надела новое платье с завышенной талией и спустилась в столовую, чтобы разделить трапезу с людьми, от чьих постных выражений лиц аппетит будто ветром сдувало. Иллая выходить отказалась. Моя единственная заступница сама не могла выдержать общение с мужем. Давно сидела на сундуках с вещами и ждала, когда же сможет уехать в наш с Кеннетом новый особняк. Так что я оказалась в сугубо мужской компании. Пока ничего страшного не происходило, но я знала, что разговоры начнутся, когда Ксанир поест. Так и получилось. Стоило свёкру положить приборы на стол, как его взгляд устремился на меня. — И долго ты будешь мотаться по территории клана в повозке, рискуя от сильной тряски потерять ребёнка? — Лекарь сказал, что это не опасно, — ровным тоном ответила я отцу Кеннета, продолжая кромсать мясо. — В отличие от порталов, если ими злоупотреблять. Так что буду мотаться в повозках, пока не скажут, что ребёнок достаточно окреп для магических переходов. Или до тех пор, пока муж не успокоится настолько, что снимет запрет. Я всерьёз чувствовала себя пленницей, отрезанной от мира. Мерзкое ощущение. Отвратительное. Но жаловаться я не посмела. Понимала, что каждое резкое слово увеличивает пропасть между мной и Кеннетом. Он хотел послушную жену? Хорошо, он её получил. Уже достаточно или ещё нет? — Тебе дома нужно сидеть, — ледяным тоном ответил Ксанир. — Забыть о делах, слушать музыку и смотреть на цветы. По молодости все относятся к детям слишком беспечно. “Беременность — не болезнь”. Ха! Это большая ответственность. Не бастарда от пьяницы носишь, Хельда, наследника клана. Должна понимать. И жертвоприношение пора делать. Ты же не хочешь прогневать предков? Они пошлют тебе больного ребёнка. Калеку. — Не хочу я никого прогневать, — вздохнула я, чувствуя, что начинаю злиться сильнее. — Но ведь недели не прошло, неужели, предки такие нетерпеливые? Ещё недельку не подождут? Свёкор закипал от ярости. Исчерпав аргументы, откинулся на спинку стула и посмотрел на Кеннета. Ага. Пусть глава семьи объяснит нерадивой женщине, какая у неё теперь главная задача. “Слушать старших и делать, как скажут”. Иначе клеймо плохой матери обеспечено. — Праздник будет одновременно с новосельем, — отрезал Кеннет. — Нет смысла беспокоить предков несколько раз. Завтра мы переезжаем, отец. Надеюсь, твоей выдержки и чувства собственного достоинства хватит, чтобы не устраивать на прощание сцен. И уж тем более не приезжать в гости лишь для того, чтобы рассказывать моей жене, как она должна себя вести. Ксанир сжал вилку в кулаке так, что она погнулась. Я по возмущению магического фона чувствовала, как свёкор давился желанием уничтожить обнаглевшего юнца. Указать ему на место в клане. Заставить уважать себя. Двадцать лет длилась их война, но между близкими людьми не бывает побед. Одни поражения. Как жаль, что понимаем мы это слишком поздно. — Иллая поедет с вами? Голос Ксанира сел. Я представлять не хотела то бурю, что творилась у него внутри. Всё, чем он жил, рассыпалось на части. — Да, — припечатал Кеннет, — И это тебе тоже придётся принять. Чудовищное напряжение разрядилось ударом кулака. Стол вздрогнул, посуда зазвенела. Ксанир встал, отшвырнул стул, и ушёл. — И тебе приятного аппетита, — глухо сказал его сын. Я смочила горло гранатовым соком. Поняла, что есть не просто не хочу — не могу. Мужчины так злились, что мне впору прятаться под стол с детским “я в домике”. К сожалению, даже в ссоре с отцом Кеннет оставался безукоризненно вежливым. Его будто прокляли холодностью и равнодушием. В носу защипало, я допила терпкий сок и поставила стакан на стол с глухим стуком. Слишком громко. Муж посмотрел на меня вопросительно, оставаясь при этом ледяной статуей. — Я хотела сегодня съездить в наш особняк, Гордей должен сдать работу. Ты поедешь? — Нет, я был там вчера и всё видел. Принимай особняк одна. Я доверяю твоему вкусу и умению проверять за строителями работу. Извини, мне нужно на военный совет. Бессалийские заговорщики зашевелились. Если они успеют перерезать друг друга до того, как мы сориентируемся в ситуации, то король нам ничего не заплатит. — Конечно, — в очередной раз подавила я желание закатить сцену. Нет, я понимала, что у него дела. Паучиха, заговорщики, совет — всё это очень важно. Но я представила, как те же самые слова Кеннет говорит с улыбкой, нежным тоном, который принадлежал только мне, и стало больно. Я из кожи вон лезла, чтобы вернуть ту улыбку и тот голос. Терпела провокации Ксанира, игнорировала работу, целыми днями читала о детях и разговаривала с Иллаей о том, что можно беременным и чего нельзя. А муж оставался безупречно равнодушным. Не замечал ни моих стараний, ни того, насколько больно делает. — Светлых дней, лина Делири, — слегка поклонился он, вытер салфеткой губы и тоже ушёл. Глава 51 (2) *** В особняк я приехала с уже привычно увеличенным отрядом охраны. С грустью вспоминала, как путешествовала вдвоём с Соколом, беспрепятственно перемещаясь по клану с помощью порталов, и болезненно поморщилась. О состоянии лучшего убийцы я узнавала у Этана дважды в день. Сегодня утром он устало сообщил, что пациент чувствует себя удовлетворительно, угрозы жизни больше нет, так что лекари забрали его в лазарет спокойно долечиваться. Теперь клановый маг и его невеста могли вплотную заняться вопросом снятия клятвы меча. — Лина Хельда, — улыбнулся немного опоздавший Гордей. — Ясного неба. Простите, задержали ребята. Не знали, куда грузить инструменты, как в первый раз. Он покачал головой и развёл руками. Но настроение у архитектора было замечательное, что не могло не радовать. — Тёмных ночей, — ответила я. — Раз ваши люди увозят инструменты, значит, работа закончена? — Да, — он выпрямил спину и жестом пригласил в дом. — Всё отмыли, мебель расставили. Если что не так, говорите, мы поправим. Ребята не уехали, ждут ваших распоряжений. Я осматривала особняк, пока мы переходили из комнаты в комнату. Когда вошли в гостиную, где стоял клавесин, сердце сжалось. Я сцепила руки в замок за спиной, с силой сжимая пальцы. А архитектор продолжал рассказывать — Вот тут мы немного отошли от эскизов, я заменил пол на более тёмный. Пришлось повозиться подольше, но смотрится гораздо лучше. — Превосходно, — согласилась я. Пол не помнила. Только камин, ковёр и бесконечно нежного Кеннета. — Детские успели сделать, — похвастался Гордей, хитро взглянув на мой брачный браслет. — Лин Делири приказал приготовить одну в синих тонах, другую в розовых. Ох, как мы спешили. Но справились. Нужно только дождаться, когда колыбельки привезут. Их на заказ готовят. Я видел эскизы, у главы клана очень тонкий вкус. Детские были похожи. В обеих комнатах игровые зоны, огороженные мягкими стенками высотой взрослому по колено. Окна огромные, но ручки так высоко, что мне пришлось бы встать на носочки, чтобы открыть. Стены расписаны рисунками-иллюстрациями к детским сказкам клана. Ничего жуткого, только добрые персонажи. — Светло, просторно, уютно, — одобрила я. Улыбку не сдержала, представив, сколько времени теперь буду проводить в детской. Мелькнула мысль, следом за первым ребёнком родить второго. Не знаю, откуда она взялась. Потому что Кеннет велел приготовить две детские? — Мы старались, лина Делири, — расслабился маг-архитектор. — Всё нравится? Хотите что-нибудь изменить? — Нет, всё прекрасно, — я мотнула головой. — Остальные комнаты в крыле приготовили как гостевые? — Да, — он распахнул соседнюю дверь. — Нейтральный бежевый цвет стен, тёмные полы. Мебель не заказывали, освещение точно такое же, как в гостевых покоях. — Хорошо. — Так я отпускаю ребят по домам? — уточнил Гордей. — Вы принимаете работу? — Да, особняк я принимаю. А вот распускать рабочих я бы не спешила. Вы слышали про школу для бессалийских сирот, в которую будут принимать и детей из клана? — Дочка Витта что-то говорила, — поджал он недовольно губы. Помнил, что именно рассказывала ему Амелия, иначе неприязни к нашей затеи не демонстрировал бы. — Я хочу, чтобы строительством занялись вы. Все рабочие моменты можете обсуждать с Амелией, она курирует проект. Конечно, я не могу вас заставить. Но просто не вижу более подходящей кандидатуры. — Боюсь, соклановцы меня проклянут, — честно ответил он. — Неужели детям так плохо в семьях, что их нужно обязательно забирать? Ни один документ о престижном образовании не заменит родственной любви. Сиротам и так пришлось многое пережить. Зачем делать их жизнь невыносимой?