— Ну, дальше Тарасова она не сможет уехать, пока следствие продолжается. Наверняка под подпиской о невыезде находится, — сказала я. — А номер ее сотового у тебя есть? — Есть. — Настя вынула из кармана телефон. — Погоди, может, еще какие-то контакты нужно будет скинуть. — Вы мне поможете, Таня? — робко спросила Настя. Видя, что я не спешу с ответом, она добавила: — Я вам заплачу десять тысяч долларов, — и с этими словами вынула из другого кармана пачку стодолларовых купюр. Увидев мое слегка растерянное лицо, она затараторила: — Вы не подумайте ничего криминального! Это мои личные деньги. Приятно, конечно, когда тебя умоляют взять десять тысяч баксов, но… Всегда откуда ни возьмись появляется это «но». — Мой тариф гораздо скромнее, Настя. Тем более ты несовершеннолетняя. — Эти деньги мне папа подарил на поступление в институт. Я не собиралась их тратить, лежали в шкатулке без дела. Возьмите! Пожалуйста! Я согласилась взять половину из этой суммы, а оставшуюся часть она должна была мне заплатить после расследования. Прежде чем отпустить Настю, я пробежалась по новостным сайтам. Мне надо было еще кое-что уточнить. — Настя, а следователи никак не рассматривали версию о политическом убийстве? Ведь твой папа баллотировался в депутаты Заксобрания. Настя отрицательно покачала головой: — Вот, я же говорю, нашли козла отпущения. Единственный человек, который откупиться не может… — Настя, — доверительно заговорила я, — что у тебя с этим Виталием? Как я и ожидала, девушка несколько смутилась. Но быстро справилась с собой и бойко произнесла: — Я люблю его, — и, с вызовом глядя мне в глаза, добавила: — И он меня тоже любит! — Так любит, что встречается с твоей мамой? — стараясь говорить ласково, чтобы не задеть чувств жертвы первой любви, спросила я. А сама подумала, не кроется ли в этом соперничестве такая острая неприязнь к матери. — Вы сейчас решите, что я из-за Виталика мать ненавижу, — прочла мои мысли Настя, — но это совсем-совсем не так! Про Виталика, если хотите, я вам сейчас все расскажу. — Расскажи, пожалуйста, это очень важно для расследования. — Виталий — по образованию айтишник. Когда мы познакомились, ему было двадцать два года, сейчас двадцать три. Он приходил к нам домой настраивать систему «Умный дом». Он в фирме «Миг» работает. Там какие-то заморочки были, поэтому он не один день к нам ходил. Настраивал, потом объяснял нам, как всем этим управлять. Он мне сразу понравился, но я тогда еще училась в школе, точнее, готовилась к ЕГЭ, а он мне показался уже взрослым, он уже закончил бакалавриат. Мы с ним быстро подружились. Я вообще люблю айтишников, хоть сама и гуманитарий. Вот и с Деном Бронниковым дружим с восьмого класса. Но Виталий совершенно другой. Он очень крутой разработчик, но еще спортсмен и хохмач к тому же! А внешность у него такая, что хоть сейчас в Голливуд можно. Видимо, Настя заметила улыбку умиления, с которой я наблюдала за ее порозовевшим личиком. — Вы не подумайте только, что я только из-за внешности в него влюбилась. Всегда терпеть не могла смазливых качков. Нет, Виталий очень умный и очень хороший. — Я верю, Настя, продолжай — что дальше было? — Ну вот, когда он закончил настраивать, мы обменялись контактами и договорились, что не будем теряться. Некоторое время так и было. Встречаться не встречались — мне экзамены надо было сдавать, но постоянно общались в сети. Он всегда интересовался, как у меня дела. Поднимал мне настроение, рассказывал, как будет круто стать студенткой… А потом вдруг исчез. Перестал появляться в соцсети, в мессенджерах не отвечал и сообщения не просматривал. Настя вздохнула и глотнула из бутылки с водой. — Я, естественно, навязываться не стала. Если не хочет общаться, то так тому и быть… Но через два с половиной месяца я вдруг его увидела… Он садился в машину к ней. — К твоей маме? — Ага! — Настя, бледнея от злости, заерзала в кресле. — И знаете, как ни в чем не бывало. Увидел меня и будто ничего особенного не произошло. Махнул так, как будто вчера расстались. Девушка замолчала, погрузившись в свои невеселые воспоминания. — То есть получается, что твоя мама и Виталий стали любовниками? — Ну да! Я сразу обо всем догадалась! Хотя она вела себя так, как будто ничего такого не происходит. По ней ничего ведь не поймешь. Ведет себя как Снежная королева — вся такая неприступная… Даже не потрудилась мне объяснить, что он делает в ее машине. А я не стала сама спрашивать, все равно ничего, кроме какой-нибудь гадости, я бы от нее не услышала. — А ты пыталась с ним поговорить об этом? Настя нехотя ответила: — Да, я все-таки не выдержала и написала ему. Он молчал несколько дней. Потом все же ответил. Написал что-то вроде: «Ты очень хорошая, но мы не можем общаться…» Настя снова умолкла. Я понимала, что ей трудно изливать перед посторонним человеком самое наболевшее, поэтому говорила очень мягко: — Настя, я только одного не понимаю. Почему твоя мама не скрывала своих отношений с любовником? Ведь у вас такой серьезный папа. Если бы до него дошла информация об изменах жены, последствия были бы очень серьезные. — Вы просто не знаете ее. Она всегда найдет, как отмазаться. Если бы я что-то такое папе брякнула, то в итоге сама осталась бы виноватой. Она и так, как чуть что, пыталась меня к психиатрам загнать, все время намекала, что у меня проблемы по этой части. Она на все способна. А папа к ней всегда хорошо относился, верил и почему-то всегда ее как будто жалел. Не знаю, почему… Он думал, она чуть ли не святая… И даже если он ее за руку поймал, она все равно ему мозги так запудрила бы, что он ей поверил. Я внутренне засомневалась. Не похоже, чтобы один из самых влиятельных бизнесменов нашего города мог быть настолько наивен. Хотя… в семье многие проявляют себя не так, как во внешнем мире. Как бы то ни было, с этим мне еще предстояло разобраться. — Настя, а как ты сама думаешь, кроме твоей мамы, мог еще кто-то быть заинтересован в смерти папы? Он ведь в политику собрался податься. Там тоже свои интриги. — Вы считаете, я такая глупая, что не задумывалась об этом? Но ведь он был убит в коттедже, когда застукал свою женушку с любовником. Как бы конкуренты смогли это дело так обставить?! — Настя, я пока ничего не думаю. Я просто собираю информацию. Чем она будет подробнее, тем проще пойдет расследование. Никогда не надо исключать кого-либо из возможных виновников. Поверь моему опыту. Настя кивнула, соглашаясь: — Да, вам, конечно, виднее. Ден говорит, что вы очень крутая! Признаюсь, мне польстил этот комплимент, тем более из уст такой неординарной личности, как Денис Бронников. — Я более или менее поняла про маму и Виталия, — заговорила я со всей возможной убедительностью. — Давай попробуем от них абстрагироваться и припомнить другие вещи. Например, не заметила ли ты перемен в настроении или поведении твоего папы? — Да, я об этом тоже думала, — призналась Настя, — может быть, мне показалось, ведь я его вижу по несколько минут в день, можно сказать. Он вроде бы какой-то грустный стал. С виду был таким же, говорил, как обычно, свои привычные словечки, но голос был, как бы это сказать, угасший какой-то. — Когда ты начала это замечать? Настя старательно вспоминала. — Наверное, осенью, месяца два назад. Я уже поступила, папа очень радовался тогда, гордился, что я все сама сделала, у меня ведь никогда даже репетиторов не было, — не без самодовольства проговорила девушка. — Он мне на поступление подарил деньги и сказал, что после первой сессии мы с ним обязательно куда-нибудь съездим. Хотя бы в Париж на выходные, он, мол, обязательно выкроит время. А потом как-то я спросила, как с поездкой, все ли в силе. А он так помрачнел резко, сказал, что очень постарается, но пока просит не обсуждать эту тему. Это не похоже на него, он всегда свои обещания выполнял, но я сделала, как он просил. Решила подождать, пока сдам сессию. Теперь Настя уже не старалась скрыть своего горя, сил на это у нее не оставалось. Она закрыла лицо руками и заревела в голос. Я молча поглаживала ее по спине, давая возможность излить свою боль. Потерять самого дорогого человека в семнадцать лет — это очень суровое испытание. Да и история с парнем по имени Виталий тоже добавляла девочке страданий. Дождавшись, когда она успокоится, я пообещала, что немедленно займусь ее делом, вызвала ей такси и проводила до машины. Проводив Настю, я села за ноутбук. Нужно было детально ознакомиться со всеми подробностями убийства и как можно больше узнать о личности Андрея Павлова. Официальная информация о происшедшем была скупой и довольно неопределенной. В целом она повторяла сказанное Настей. Подозреваемым числился Виталий Суриков, предполагаемый любовник супруги покойного. Все сводилось к банальной бытовухе. Это совсем не вязалось с образом солидного предпринимателя, поднявшегося в лихие девяностые на продаже подержанных автомобилей. Я внимательно изучала его фотографии. Он произвел на меня хорошее впечатление. Выражение лица живое, без печати величия и высокомерия, которая обычно отличает пресловутых «новых русских». Взгляд глубокий, вдумчивый, напомнил взгляд его дочери. Возраст — 53 года, но сохранился хорошо. Видно было, что не тратил здоровье на пьянки-гулянки. Среди имущества значилось пять крупных автосалонов, СПА-отель и два ресторана. Из недвижимости — роскошная двухъярусная квартира в «тихом центре» Тарасова и загородный коттедж, километрах в семи от города в престижной лесной зоне. И никаких квартир за рубежом. Довольно скромно для предпринимателя таких масштабов. В середине декабря, то есть через месяц после убийства, должны были состояться выборы в депутаты Законодательного собрания Тарасова. Павлов баллотировался впервые. Видимо, решил пойти по стопам других «новых русских» — заняться политикой. Совпадение или нет? И еще обратил внимание на себя факт, что убийство состоялось в день юбилея его главного детища — фирмы «Авторай». В совпадения я не верю, особенно когда их так много. Страничка Павлова в «Фейсбуке» мало что дала. Вел ее Андрей Анатольевич явно без души, для дела — ведь сейчас без странички ты вроде бы не полноценный член общества. Фотографий немного. Все официозные. Из последних — фото Насти в форме выпускницы школы с комментарием «Дочь выходит во взрослую жизнь». Была парочка изображений жены, на совместных торжествах. Впечатленная рассказами Насти, я ожидала увидеть роковую красавицу. Но женщина никак не подходила на эту роль. Вполне себе обычная, стандартно привлекательная и стандартно же ухоженная. Одета тоже очень нейтрально, без изюминки. Я знаю такой тип людей — они усердно стараются вытесать на своих лицах маску непроницаемости, за которой невозможно разглядеть, что у них на душе и в мыслях. Этого добиться ох как непросто — нужна серьезная мотивация.