Я услышала, как полковник досадливо крякнул. — Ну, допустим, получу я эти записи, — сердито отозвался он. — Но только, будь добра, объясни, зачем?! Что ты еще удумала? Я, не вдаваясь в подробности, рассказала Кирьянову о своих предположениях. Тот слушал, не перебивая, и еще немного помолчал, когда я закончила. — М-да… — протянул он наконец. — А ведь там с самого начала была какая-то неувязка. То-то я все понять не мог, чего Олег все тянет с этим Суриковым. Я машинально отметила, что каждый раз полковник упоминал о Волкове с какой-то теплотой. Может, я недооценивала старшего следователя. Или, как принято говорить, относилась к нему предвзято. Порой Кирьянов и вправду вел себя как этакий добродушный увалень, но во всем, что касается профессионализма, он всегда проявлял исключительную принципиальность. Так что заслужить похвалу Кири дорогого стоит. — Хорошо, Татьяна, посмотрим эти записи. А ты подъезжай завтра с утра, часикам к десяти. Раньше все равно не получится. Ровно в десять утра я уже была в кабинете полковника Кирьянова. Едва я успела поздороваться, вслед за мной вошел Волков. — Доброе утро, Татьяна Александровна. Рад вас видеть, — приветливо поздоровался следователь. Надо же, на этот раз никакой кислой мины, просто приятная улыбка, пожалуй, даже дружеская. — Ну вот, рабочая группа в сборе. — Кирьянов насмешливо покосился в нашу сторону, пока мы с Волковым обменивались приветствиями. Мы разместились у стола, и Кирьянов, кивнув старшему следователю, объявил: — Ну, Олег, твой выход. Рассказывай, что ты тут раскопал. «С моей подачи», — мысленно добавила я. — Видимо, Татьяна Александровна оказалась права и на этот раз, — сообщил Волков, и я просто не верила своим ушам. Надо же, мое имя теперь звучало из его уст с уважительной интонацией. Мало того, я опять оказалась права. А кстати, в чем? — В ходе расследования мы упустили некоторые детали… — Волков защелкал клавишами, и на мониторе появилась видеозапись с камеры наблюдения. Качество было неплохим, хотя запись была сделана поздним вечером. Было отчетливо видно, как мужчина, оставив мотоцикл возле коттеджа, идет по направлению к особняку Павловых. Я впилась глазами в монитор. Знакомая молодцеватая походка, стройный силуэт, легкий поворот головы… Запись длилась несколько секунд, но я все же узнала таинственного мотоциклиста. — И это все? — разочарованно спросил полковник. — Есть еще одна запись. С той камеры, что находится еще ближе к коттеджу Павловых. Правда, качество записи несколько хуже, да и движется подозреваемый гораздо быстрее. Но все же это позволяет предположить, что он направляется именно к особняку Андрея Павлова, где и произошло убийство. Волков вновь пощелкал клавишами, продемонстрировав вторую запись. Кирьянов вздохнул, он явно был разочарован. — Позволяет предположить… — пробормотал он. — Нам-то это что дает? Мы предположим, а он скажет, что прогулялся мимо коттеджа и вернулся. — Нет-нет, — поспешила я вмешаться. — Эта видеозапись полностью опровергает алиби подозреваемого. Ведь он давал показания, что в это самое время находился за много километров от коттеджа и никуда не отлучался. Есть даже свидетели, которые подтвердили это алиби. — Выходит, свидетели лгали? — вскинулся полковник. — Или были введены в заблуждение, — произнес следователь. Полковник нахмурился и некоторое время задумчиво молчал. — Тань, ведь ты и сама понимаешь, что ничего серьезного у нас на него нет. Да и ты тоже, Олег. Ну, узнала ты его на записи, хотя его тут и родная мать не опознает, если попытаться использовать эту самую запись как доказательство. А уж с доктором этим вообще мутная история. Ни единой записи. Да если бы и удалось найти это самое поддельное заключение, то как доказать, что оно намеренно ложное? Упрется, что врачебная ошибка, с кем не бывает. К тому же никаких серьезных последствий для потерпевшего она не повлекла. Умер-то он совсем по иной причине. Кирьянов чуть ли не слово в слово озвучил мои собственные соображения, но я не собиралась сдаваться. — Выдвинем тяжелую артиллерию, — заявила я. — Какую еще артиллерию! — Полковник угрожающе сдвинул брови. — Татьяна, ты мне смотри! Следователь Волков улыбнулся, и его улыбка оказалась неожиданно приятной. — Татьяна Александровна, видимо, имеет в виду эффект неожиданности плюс тяжесть улик, об эфемерности которых подозреваемый может не догадываться. Полковник удивленно покачал головой. — Ишь, как загнул! Эфемерности… — Улики не эфемерные, а косвенные, — уточнила я. — И определенный вес они имеют. — Ладно. — Кирьянов хлопнул ладонью по столу. — Поезжайте к этому вашему подозреваемому. Эфемерному. Двух бойцов я дам. К нему действительно несколько ниточек ведет, не бывает таких совпадений. Я и сам об этом думал. Через десять минут мы уже ехали на Вишневую, где и обосновался предполагаемый преступник. Самый обычный район, который с известной натяжкой можно назвать спальным. Мы подъехали к типовой многоэтажке и, припарковав машину в кармане между сетевым супермаркетом и зоомагазином, вошли в подъезд и поднялись на нужный этаж. — Надеюсь, объект окажется дома, — негромко проговорил Волков. — Он дома, — так же негромко ответила я. Уже на подходе к подъезду я обратила внимание на некую деталь во дворе, которая безошибочно подсказала, что объект, как выразился старший следователь, из квартиры пока не отлучался. Я не стала объяснять причины своей уверенности и вместо этого надавила на кнопку звонка. При этом я стояла прямо перед дверью, а Волков и двое полицейских затаились по обеим сторонам у стены, как было условлено. — Здравствуйте, барышня! — Константин Калачев, появившись на пороге, смотрел на меня с насмешливым удивлением. — Чем обязан на этот раз? — Тем, что в прошлый раз вы кое о чем умолчали, — в тон ему ответила я. — Думаю, самое время восполнить эти пробелы, как вы считаете? Насмешливое выражение на лице Калачева сменила злобная гримаса. — У меня нет времени выслушивать всю эту чушь, — заявил он. — Меня ждут дела. — Придется их отложить, — рядом со мной появился Волков, продемонстрировавший свое удостоверение. — И что?! — возмутился Калачев. — У вас есть ордер на обыск или на мой арест? Нет? Тогда всего хорошего. Он попытался закрыть дверь, однако полицейские пресекли эту попытку, и Калачев сделал пару шагов назад, испуганно озираясь. — Не делайте глупостей, Калачев, — спокойно посоветовал следователь. — Иначе придется провести ваше задержание по всем правилам, которое может оказаться весьма болезненным. — Не имеете права, — пробормотал Калачев, хотя и без особой уверенности. Он прошел через небольшую прихожую в комнату, вероятно, служившую гостиной. Волков кивнул полицейским, чтобы те оставались в прихожей, а мы с ним последовали за хозяином квартиры. Тот уже уселся на диван и выключил ноутбук, находившийся перед ним на журнальном столике. — Я не понимаю, по какому праву вы врываетесь в мою квартиру. — Он окинул нас мрачным взглядом, в котором, однако, мелькнуло что-то очень похожее на страх. — Что здесь вообще происходит? Меня в чем-то обвиняют? — Обвинить вас может только суд, — спокойно уточнил Волков, усаживаясь на стул, который он поставил напротив Калачева. Я скромно устроилась в кресле у стены, предоставив следователю вести допрос. Свое дело я уже сделала, заставив подозреваемого открыть дверь и впустить нас в квартиру. Теперь настал черед Волкова выполнять свою работу. — Вы подозреваетесь в убийстве вашего работодателя, Павлова Андрея Анатольевича, — бесстрастно сообщил старший следователь, в упор глядя на Калачева. Тот аж подскочил, задев коленом журнальный столик, при этом ноутбук едва не съехал на пол. Волков придержал ноутбук небрежным движением руки, неотрывно глядя на Калачева. — Я убил Андрея Анатольевича?! — продолжал возмущаться Калачев. — Вы вообще соображаете, что вы говорите?! Да он мне был как отец! Зачем мне было его убивать? К тому же у меня стопроцентное алиби… Устав кричать, Калачев наконец замолчал и еще глубже уселся на диване.