— Послушайте, мастер Шеттерхэнд, тут вы, похоже, кое-что напутали! — Почему это? — Ведь это называется не «выстрел с бедра», а просто-напросто — «прострел». Кто им страдает, тот ходит сгорбленный и парализованный, поскольку у него стреляет в пояснице и в бедрах, но никак не «с бедер»! Ваше выражение «выстрел с бедра» орфографическо-медицински неверно. Пока Фрэнк разглагольствовал, Шеттерхэнд и виду не подал, что он, как и Виннету, обшаривает взглядом опушку леса и непроходимые заросли кустов на другой стороне ручья. Он так плотно надвинул на лоб свою шляпу, что глубокая тень покрыла его лицо, никто даже предположить не мог, куда и на какой предмет он смотрел. Охотник ответил самым что ни на есть непринужденным тоном: — Мой дорогой Фрэнк, я очень хорошо знаю, что такое прострел. Но я имел в виду совсем другое. — Ах вот как! Ну и что же? — Выстрел с бедра, как я уже сказал. Я имею в виду выстрел, при котором из ружья целятся не как обычно, а именно с бедра. — Разве так можно целиться? — Можно. Конечно, не так-то просто освоить этот способ, и есть много хороших вестменов, которые никогда не промажут в иной ситуации, но стрелять с бедра даже не возьмутся. — Да что это за пижонство — стрелять с бедра? Не лучше ли целиться обычным способом? И вероятность попадания выше. — Не всегда! Бывают моменты, когда без вышеупомянутого умения можно распрощаться с жизнью, если не умеешь стрелять с бедра. — Мне этого не понять. — Тогда я поясню. Олд Шеттерхэнд снова внимательно оглядел все вокруг, после чего продолжил: — Выстрелом с бедра пользуются, только когда сидят либо лежат на земле, чтобы противник не догадался, что ты вообще намереваешься стрелять. Предположим, поблизости находятся враждебные нам индейцы, которые собираются на нас напасть. Они высылают разведчиков, а те подкрадываются, чтобы разузнать, каковы наши силы, подходит ли место нашего лагеря для осуществления их замыслов и соблюдаем ли мы необходимую осторожность. Эти разведчики тихонько приблизятся к нам ползком… — Но наши часовые все же должны заметить и обнаружить их! — возразил Фрэнк. — Все это не так просто, как вы думаете. Ведь я, например, подкрался же к палатке Токви-тея, хотя он и выставил посты, да и место там было открытое. А здесь кругом деревья, что для разведчика сильно упрощает его задачу, к тому же наши часовые, как вы уже слышали, уверены, что здесь нет и быть не может никаких врагов. А значит, их бдительность не так высока, как нам хотелось бы думать. Идемте дальше! Пусть разведчики обвели часовых вокруг пальца и обошли посты, а потом залегли на лесной опушке где-нибудь за буреломом или даже в нем. Они наблюдают за нами. Если им удастся вернуться к своим, мы, вероятнее всего, погибли. Они нас вскоре атакуют, о чем мы даже не будем подозревать, а стало быть, и уничтожат. Лучшее противоядие — вывести разведчиков из строя, как сказал бы армейский капитан… — Значит, пристрелить их? — Да. В принципе я против любого кровопролития, но в подобной ситуации пощадить врага равносильно самоубийству. Выход только один — пустить в него пулю, да так, чтобы поразить сразу же насмерть. — Тки акан[119], — шепнул вдруг вождь апачей. — Теши-ши-тки[120], — откликнулся Олд Шеттерхэнд. — Наки![121] — Ха-о![122] — Ши-нцаге, ни-акайя![123] — сказал апач и рукой провел в воздухе линию слева направо. — Тайясси![124] — кивнул Олд Шеттерхэнд. — Скажите же нам, сэр, что у вас там за секреты? — не выдержал Длинный Дэви. — Ничего особенного! Я сказал вождю на языке апачей, чтобы он помог мне рассказать вам, что же, собственно, такое выстрел с бедра. — Ну, это я уже знаю. Самому мне, конечно, подобное никогда не удавалось, как бы я ни тренировался, — с сожалением констатировал янки. — А возвращаясь к вашим давешним словам, хочу заметить, что, прежде чем подстрелить разведчиков, их нужно сначала обнаружить. — Правильно. — И вы думаете, это можно сделать в такой чаще, как там, на той стороне? — Да. — Но разведчики, конечно, тоже не дураки и поостерегутся высовываться из нее настолько, чтобы их можно было заметить, — усмехнулся Дэви. — Хм! Вы меня удивили, до сих пор я считал вас толковым вестменом. — Ну так, небось, не молокосос! — Тогда вы должны знать, что только за этой чащей и могут скрываться разведчики. Если они следят за нами, то должны выдать себя хотя бы глазами, а следовательно, и частью лица. — И вы сможете заметить это? — Конечно! — Черт возьми! Я слышал, разумеется, что есть вестмены, способные и в ночной тьме разглядеть глаза подкрадывающегося врага. Наш Толстяк Джемми, например, утверждает, что тоже так сможет, но только не имел пока возможности доказать мне свое умение. — Ну, на этот счет могу сказать, что случай может подвернуться совершенно неожиданно; тогда и настанет момент предъявления доказательств. — Был бы рад! Я считал подобное просто невозможным, но, если вы говорите мне, что это правда, вам я верю. Шеттерхэнд снова бросил взгляд на опушку леса, едва заметно кивнул и ответил: — Может, вам приходилось когда-нибудь видеть, как блестят ночью в море глаза акулы? — Нет! — Так вот, могу вас уверить — эти глаза отлично видны. Их выдает фосфоресцирующий блеск. Любой глаз, глаз человека в том числе, блестит так же, но, разумеется, блеск этот не всегда одинаков и интенсивен. Чем больше ночью напрягается глаз, тем яснее его можно заметить, несмотря на темноту. Если например, на той стороне ручья, в кустах, сейчас скрывается разведчик, который наблюдает за нами, я смогу разглядеть его глаза, Виннету — тоже. — Вот это здорово! — воскликнул Дэви, радуясь поистине, как дитя. — Что скажешь на это, мой старый Джемми? — Думаю, что тоже не слепой, — буркнул в ответ Толстяк. — К счастью, здесь нам не страшны подобные визиты, — Дэви потянулся и зевнул. — Как-никак мы умеем стрелять с бедра, не так ли, сэр? — Да, — согласилсяя Олд Шеттерхэнд и обратился саксонцу: — А сейчас взгляните, пожалуйста, на тот берег ручья, мастер Фрэнк! Итак, допустим, что сейчас там затаился разведчик, и я вижу, как его глаза поблескивают среди листьев. Безусловно, мне придется его убить, иначе мы рискуем лишиться собственных жизней. Но если я вскину ружье к щеке, враг тут же заметит, что я хочу выстрелить, и исчезнет. А может, он уже направил на меня ствол и спустит курок быстрее. Нужно помешать этому, а значит — выстрелить с бедра. Перед тем, как сделать выстрел, надо сесть спокойно и непринужденно, точь-в-точь, как сел сейчас я. Затем взять ружье, лежащее рядом, и медленно приподнять его чуть вверх, будто проверяя его либо желая позабавиться с оружием. После этого опустить голову вот так же, как я, будто вам необходимо взглянуть себе под ноги, а на самом деле продолжать зорко следить за целью глазами, скрытыми под шляпой. Каждое слово своих разъяснений Олд Шеттерхэнд сопровождал соответствующим движением. Виннету проделывал то же самое, правда, молча. — Теперь правой рукой надо прижать приклад крепко к бедру, а ствол — к колену, левую руку положить на ружье поверх затвора, благодаря чему оружие жестко закрепляется; потом указательный палец правой руки ложится на спусковой крючок, а ствол направляют так, чтобы пуля попала точно над глазами противника, то есть в лоб. Чтобы научиться так целиться и посылать пули точно в цель, конечно, нужно довольно долго этому учиться. Ну вот, а теперь спускаем курок. Грохнуло его ружье, и тут же блеснуло пламя двустволки апача. Оба молниеносно вскочили с земли. Виннету, отбросив в сторону ружье и вытащив нож, как пантера, перелетел через ручей и ринулся в чащу. — Уваи кунун! Уваи па-аве! Уваи умпаре![125] — крикнул шошонам на диалекте юта Олд Шеттерхэнд. Одновременно носком сапога он одним ударом сбросил почти весь костер в пруд. Потом кинулся за апачем. Шошоны, как только раздались выстрелы, подскочили вместе с белыми. Не теряющие в любой ситуации присущего им хладнокровия, краснокожие воины, услышав призыв Олд Шеттерхэнда, тотчас тоже сбросили свои костры в воду. Все погрузилось в непроглядный мрак… С момента выстрелов прошло не больше четырех-пяти секунд. Приказ не двигаться игнорировал только один человек — по-прежнему торчавший в воде негр, вокруг головы которого по шипящей от пепла воде плыл дымящийся хворост. — Иисус! Иисус! — закричал он. — Кто это там стрелять? Почему бросать огонь в бедный массер Боб? Неужели массер Боб сгореть и утонуть? Неужели он быть сварен, как карп? Почему стать так темно? Ох, ничего больше не видеть! — Молчи! — прикрикнул на него Джемми. — Почему массер Боб молчать? Почему не… — Тихо! Иначе тебя пристрелят. Здесь враги. С этого момента голоса массера Боба больше не было слышно. Негр притих, боясь лишним движением выдать свое присутствие невидимому противнику. Вокруг было тихо. Лишь иногда слышались перестукивание конских копыт и лошадиное фырканье. Всполошенные внезапной сменой обстановки люди собрались вместе. Индейцы молчали, белые шепотом перебрасывались отдельными репликами. — Да что же там стряслось? Что случилось, герр Пфефферкорн? — нетерпеливо спрашивал Хромой Фрэнк. — И зачем им понадобилось стрелять? Мы и так бы все хорошо поняли. А может, поблизости и в самом деле оказался противник? — Конечно! Урок Олд Шеттерхэнда вовсе не был уроком, все происходило всерьез. Он заметил разведчика, а может, и не одного. — Черт возьми! Временами с нами происходят просто фантастические вещи! Должно быть, весь этот лес полон бездельниками, иначе апач не стал бы стрелять. Что же теперь нам делать? — Спокойно ждать, пока оба не вернутся. — Хм! Они перескочили через воду. Что за безрассудство! А если там, на той стороне, их сцапают разведчики и, так сказать, прихлопнут?! — Хо! Эти двое хорошо знают, что делают. Прежде всего Олд Шеттерхэнд разбросал костер, чтобы никто не мог вести прицельный огонь, если вдруг поблизости окажется еще кто-нибудь. — А вы, стало быть, уже уверены, что эти разведчики и вправду подстрелены? — Готов даже поспорить, что пули попали им прямо в лоб. — Тогда это выше всяких похвал! Каким же должен быть у человека глаз, чтобы так целиться! Значит, сейчас они проверяют, не подкрался ли к нам еще кто-нибудь? Так? Прежде чем Джемми смог ответить, раздался громкий голос Олд Шеттерхэнда: