⁂ Марина выбежала из подъезда и села в такси, которое уже ждало. На ее лице сияла победная улыбочка. С комфортом устроившись на заднем сидении, она достала телефон, прочистила горло и стала звонить Вадиму. Сейчас он находился в детской больнице рядом с дочкой, которой вчера сделали операцию. Бывшая жена не сразу спохватилась, дала ребенку обезболивающие, вместо того чтобы сразу вызвать скорую. Возникли осложнения, но все закончилось хорошо – врачи постарались. Бывшая жена перенервничала и упала в обморок, и с ребенком остался Вадим. По мнению Марины, он вообще относился к этой стерве незаслуженно хорошо. Она всячески использовала его, а он разрешал ей это делать. Сама бы Марина берегла Вадима, будь он ее мужем. Пошли гудки. – Ты была у нее? – раздался его голос. Низкий и чуть грубоватый – Марина считала его идеальным и буквально таяла от него. – Да, только что вышла, – ответила она тихо, стараясь не выдать своей радости. – И что? Поговорила с ней? Поговорила? – воскликнул мужчина. – Вадим, Наташа уехала. – Что? В смысле? – растерялся он. – Собрала вещи и уехала. Еще ночью. Соседи сказали, что спешно покинула квартиру и обронила, что уезжает в другой город, – легко солгала Марина. – Черт! Нет! – Вадим выдал несколько крепких слов – таких, что в коридоре больницы, где он находился, ему сделала замечание проходящая мимо медсестра. – Ты уверена, что она уехала? – Уверена, – ответила Марина. – Видимо, Наташа очень обиделась, что ее во всем обвинили. И я ее понимаю – такое унижение пережить… Она услышала, как Вадим тяжело вздохнул, и нахмурилась. Ему не нужно было так беспокоиться об этой рыжей девке. Нет ее – и слава богу. Конечно же, все было не так – совсем не так. После громких разборок в гримерной музыканты уехали на афтепати вместе с Лешей и Оксаной, а охрана, которая, наконец, проверила файлы с карты памяти – увидела, что камеру вешала вовсе не Наташа, а Павел Аркадьевич. Однако он каким-то чудесным образом исчез – будто испарился. Видимо, понял, что сейчас его раскроют, и сбежал. Наташа оказалась невиновной. И едва поняв это, Вадим стал звонить ей, но трубку она не брала. Тогда он решил ехать к девушке, чтобы извиниться и все объяснить. Бросив все, он примчался на машине к ее дому, стучал в дверь, но никто ему так и не открыл. Прождав Наташу два часа, Вадим вынужден был уехать в больницу. А с утра отправил в квартиру девушки Марину – вернее, та сама напросилась. Сказала, что это дом ее родителей и она сможет съездить и во всем разобраться. Вадим все еще находился в больнице, поэтому согласился. Марина все перевернула по-своему. Солгала Наташе о камере, о том, что из-за нее Вадиму придется платить огромный штраф. Заявила, что той не стоит появляться на бывшей работе. И шлифанула все словами о том, что Наташа все портит. Марина была неплохим психологом и знала болевые точки той, которую сначала считала подругой. Но дружба дружбой, а мужики врозь. Отдавать Вадима рыжей нахалке Марина не собиралась. Он будет ее, и точка. И она родит ему другую дочь, которую он будет воспитывать вместе с ней. Конечно, она рисковала. Наташа могла починить телефон и позвонить Вадиму, но что-то подсказывало Марине, что она этого не сделает. Рыжая не была принципиальной, но она была честной и гордой. Раз ей сказали, что не желают видеть ее и слышать, навязываться не станет. Да и вообще, кто не рискует, тот не пьет шампанское. Да и замуж за классных мужиков не выходит. Поговорив с Вадимом и убедив его в том, что Наташа уехала, Марина откинулась на заднее сидение с чувством выполненного долга. Сегодня будет хороший день. Слава Богу, «Лорды» улетели рано утром, хотя планировали сделать это только ночью. Видимо, в этом городе им совсем не понравилось, несмотря на шикарный концерт. Впереди их ждали еще несколько российских городов. «Вечером Вадим освободиться, – думала Марина, глядя на проносящиеся мимо дома и деревья. – И мне нужно будет успокоить его. Ужин, массаж, ночь вдвоем – мой хороший точно не устоит. А ты, Наташенька, найдешь себе кого-нибудь другого». Глава 13 Я проснулся через час или полтора после того, как закрыл глаза, от противного писка телефона. На мой личный номер, который был известен ограниченному количеству людей, пришло сообщение. И я вслепую стал шарить по кровати, не поднимая головы с подушки. Веселились мы вчера долго – я вырубился часа в три, не раньше. Часто я засыпал с какой-нибудь красивой девочкой в обнимку, но вчера никого к себе не подпускал, даже Элизабет. Почему? Не знаю. Все казались мне неинтересными. Пресными. Слишком развязными. Я задумчиво смотрел на приватный танец стриптизерши, и мне было все равно, что она почти обнажена, что зазывно улыбается мне, вертя задом, что хочет меня – это было видно невооруженным взглядом. Мне было скучно. Все надоело. То ли из-за рыжей чертовки, которая так расстроила меня своим поступком. То ли из-за того, что где-то в этом сером городе жила моя Катя. Катя – моя любовь[3]. Обычная девушка из необычной семьи. Нежная, светлая, чистая. Но выбрала она не меня, и как бы я ни пытался сделать ее своей, она не поддавалась. Встречалась с другим. Любила другого. Парня из группы, которую я продюсировал. Парня, которого я сделал знаменитым. Парня, которого считал кем-то вроде своего брата. Я привык, что всегда и все выбирают не меня. Это был мой любимый комплекс, и мой психотерапевт (в Лос-Анджелесе модно иметь своего психотерапевта) говорил мне, что это все комплекс неполноценности, идущий из детства, который я должен прорабатывать. Я возражал ему. Что прорабатывать, извините? Я успешный. Я суперзвезда. Я состоялся как личность. У меня есть деньги, есть слава, есть все, о чем другие только мечтают. «И нет любви», – сказал мне Итэн как-то, тонко улыбаясь. Итэн – это, собственно, и есть мой психотерапевт. Порекомендовал мне его Октавий, у которого, в отличие от меня, реально в голове понос. Меня действительно никто особенно не любил. Ну, за исключением фанатов, конечно же. И друзей. А вот женщины – мать, первая любовь, моя Катя… Они все выбирали любить кого-то другого. Ладно, признаю. Если у Октавия в голове был понос, который нужно было вычерпывать ложками, то у меня – темный лес, в котором легко можно было заблудиться. Даже Итэну было со мной сложно, хотя он вел много звездных клиентов. В общем, заснул я один. И проснулся через час, когда на город наступили сиреневые сумерки. Нашарил этот проклятый телефон, зачем-то приложил к уху, потом понял, что это не звонок, а новое сообщение, и только тогда разблокировал экран. Это было сообщение от Кея – катиного парня. Остатки сна моментально слетели с меня. Почему он мне пишет? Что хочет? Ничего хорошего Кей не хотел. Он приглашал меня на свадьбу, скотина. Его свадьбу с моей Катей. «Дорогой Кирилл! Рады сообщить, что мы приглашаем Вас на нашу свадьбу, которая состоится ** августа. Ждем Вас на нашем первом семейном празднике. Катрина и Антон». Следом прилетело еще одно сообщение «Извини, что не прислал приглашение по почте, не знаю адрес». Он знал, что я не приеду. Знал. Не потому, что буду занят. А потому что Кате не захочу портить праздник. И изгалялся надо мной. Вот тварь, а. Я беззлобно ухмыльнулся. Чему я удивляюсь? Он такой же, как я, только без чувства юмора и со скорпионами в голове. А такие, как мы, не прощают легко и просто. Я чуть не увел его девушку. Я всячески пытался сделать это! И он еще много лет будет на меня зол. А может быть, будет зол до конца жизни. Из-за моей игры Катя чуть не пострадала. «Да пошел ты», – напечатал я в ответ и стер. Нет, ничего не отвечу. Коз-з-зел. Я сидел на кровати и, прищурившись, смотрел в окно. Прямо передо мной сияла большая звезда. Наверное, Полярная. Заснуть я так и не смог. И решил, что должен еще раз увидеться с Катей. Пока я в этом городе, мне нужно сделать это. Нужно. Утром я не улетел вместе со всеми – тупо сбежал. И написал Стиву, что прилечу в Нижний Новгород самостоятельно. Концерт там будет завтра вечером. Я успею. Стив позвонил мне и орал как сумасшедший, но поделать ничего не смог – им пришлось улететь без меня. «Запомни, – сказал он мне, – если ты, старик, не успеешь, хрен тебе, а не гонорар за тур. Понял?» Я понял – прекрасно понял. Но знал, что успею. Куда больше проблем доставил звонок Гектора, который был зол, как тысяча горилл, которым не досталось самки. Он столько нецензурных слов сказал, что меня даже на смех пробило – на нервный, разумеется. – Ты из группы хочешь вылететь, – в конце концов сказал мне Гектор с холодной ненавистью. Наш фронтмен знал, на что давить. – Нет, что ты, – услужливо ответил я. – Ты во второй раз срываешь турне, придурок. – Не спорю – я придурок, но я не срываю. В первый раз успел, и во второй успею. Серьезно. – Я тоже серьезно. Твои выходки достали. Из-за тебя рискует вся команда. – Я просто хочу встретиться с Катей. Последний раз. Перед ее свадьбой, – признался я. Сообщение Кея все еще стояло перед глазами. Гектор замолчал. Он был суровым мужиком с ледяным взглядом, и у него внутри словно дух жил, который просыпался на сцене, но любовь – настоящая, разумеется – его трогала. Черт знает, как это работало. Он реально был человеком-скалой, и порою я думал, что он настоящий психопат, не способный на чувства. Но любовь значила для него нечто большее, чем страсть или нежность. Я знал. – Если ты опоздаешь хотя бы на час, я тебе лично кости переломаю, – пообещал Гектор. – Это был последний раз, когда мы с парнями простили тебя. – Окей, мамочка, – улыбнулся я. – Твой сынок тебя не подведет. – Иди ты. – И вообще, главное – это уметь прощать, – пафосно изрек я. – Главное – это быстро бегать, когда встретишь меня, – с этими словами Гектор кинул трубку, а я вышел из такси, на котором ехал к дому Кати. Вчера я видел издалека район, в котором она жила, и на душе так тоскливо стало. А рыжая рядом сидела и болтала без умолку – рассказывала Окту о городе. Сначала она бесила меня, а потом я и сам заслушался. Отвлекся от тупых мыслей. Интересно, откуда она так хорошо знает английский – даже акцент не такой заметный, как у остальных соотечественников. Я снова вспомнил камеру, которую нашли в ее кармане. Маленькая Наташа, ну зачем ты так дешево поступила? Доезжать до дома Кати я не стал – попросил остановиться за квартал и шел, чувствуя за спиной легкую тяжесть рюкзака. Чемодан ждал меня в гостинице, которую я забронировал, но я не собирался ночевать там – так, пересидеть пару часов, чтобы потом поехать в аэропорт и тусоваться в очередном безликом ВИП-зале. Катю я ждал до самого вечера, сидя на лавке в ее заросшем зеленью дворе. Позвонить я ей не мог, но знал, что она дома. Скучая, я листал инстаграм – подумать только, как весело. У меня миллионы подписчиков, для которых я то ли бог, то ли падший ангел, живущий в роскоши и творящий шедевры. Прямо сейчас мне заваливают директ очередными сообщениями, которые я никогда не открою, ставят лайки на последнее фото, о котором позаботился кто-то из менеджеров, имеющий доступ к аккаунту, оставляют комментарии быстрее, чем стучится мое сердце. Но все не так. Я не такой, каким они меня видят. На самом деле я сижу в солнцезащитных очках и кепке в каком-то российском дворике, пью дешевую воду, и дети на площадке передо мной играют в мяч, который однажды в опасной близости пролетел над моей головой. Я сфотографировал ноги – так, чтобы были видны только кроссовки, и выложил в сторис, подписав, что концерты – просто чокнутые, и я, мать вашу, тоже ненормальный. Я развлекался с социальными сетями до заката – медного и тягучего. Именно тогда, когда солнце наполовину зашло за дома, появилась Катя. Она вышла из дома – воздушная, нежная, в светлом свободном платье и с темными распущенными волосами, которые теперь спускались до самой талии, и я поспешил к ней. – Катя! – окликнул ее я, чувствуя, как часто начинает биться сердце. Часто и немного испуганно. Она оглянулась, и глаза ее округлились. Она не ждала меня. – Кирилл? – изумленно спросила Катя, и от звуков ее плавного голоса захотелось улыбаться. – Ты что здесь делаешь? Чего ты хочешь? – Я хочу поговорить, – приблизился к ней я. – О чем? Кирилл? О чем ты хочешь поговорить? – спрашивала она, ничего не понимая, а я не отвечал – смотрел на нее и улыбался. Безумно хотелось заправить отливающие на солнце темной карамелью волосы ей за ухо. Коснуться тонкой руки. Вдохнуть запах. Но я не мог этого сделать. Просто стоял и смотрел, как дурак. – Кирилл! – повысила Катя голос, и только тогда я пришел в себя. – Мы так давно не виделись, – все так же глупо улыбаясь, сказал я.