А горожанам понравилось. И те, кто был недоволен происходящим, но не смел подать голос, неожиданно осмелели. Почуяли запах крови. И поняли, что можно выразить своё недовольство насилием. Отвечая злом на зло. И называя её, Джиру, своим знаменем. Своим кумиром. Лидером. А самое ужасное – образцом для подражания. Она подвела их к мысли, что насилие – это выход. И теперь… Не знала, что делать. И ещё Джира понимала, что не сможет остановиться. Не потому, что ей нравится убивать. Не потому, что ей не позволит уйти Сдемир. А потому, что у войны есть своя логика и свои правила. И главный закон войны не в том, что она есть кровь, а в том, что, начав войну, придётся идти до конца. Нельзя передохнуть, сохраниться, а в случае неудачного хода – вернуться назад. Война знает лишь одно движение – вперёд. Всё остальное уже не война, а обсуждение условий капитуляции. Только вперёд, без остановки, ведь победителю обещано всё. И не в дурмане блаженного сна, а в реальности – всё. Но чтобы победить, нужно быть не только сильным, но и подлым – друзья назовут это хитростью; безжалостным – это друзья назовут твёрдостью; лишённым сомнений, что со стороны покажется уверенностью. Чтобы победить, нужно не идти на войну, а стать её частью. Нужно впитать в себя её суть и пустить в свои жилы её кровь. Нужно дышать ею, как влюблённые дышат друг другом. Нужно жить ею, отринув прочее так, как отбрасывают его влюблённые, так далеко, как это возможно. И Джира пока не знала, готова ли она на такое. Или же лучше умереть, чем стать войной? Остаться чистенькой… Впрочем, чистенькой уже не быть, потому что кровососы умерли. Решение принято. И мысли, что мучают её сейчас, – это фантомные боли. Только и всего. И решение принято не сейчас, а несколько лет назад, когда красивой улыбчивой девочке с ямочками на щеках сказали, что её талант – быть боевым магом. И девочка согласилась. И несколько лет прилежно училась убивать. А сейчас сдавала последний экзамен своим преподавательницам, многие из которых уже погибли, а иные – охотились за ней и, наверное, проклинали себя за то, что хорошо учили прилежную девочку с ямочками на щеках. Любое событие здесь и сейчас начинается давно, задолго до того, как оно случилось… Очень задолго. Джира бросила последний взгляд на горящие буквы «MG», грустно усмехнулась, оседлала мотоцикл и неспешно поехала по Городу, подмечая и разглядывая следы протеста, который ей удалось разжечь. Надписи на стенах: «Джира!», «MG» и «Must Go!» – обыкновенные и магически яркие. Горящие бочки – абсолютно ненужные, но создающие настроение и отвлекающие правоохранителей. Стайки подростков, как жителей Города, так и обыкновенных, для которых лозунги «MG» значили много меньше, чем для тех, кто понимал их истинный смысл. Смотрела на полицейских, обыкновенных полицейских, которые пытались навести порядок, и на факторов Агемы, которые пытались отыскать в хаосе протестной ночи юных жителей Города и покарать их. Смотрела и одновременно слушала оперативные новости, которые передавали по каналам Города независимые блогеры. Слушала с трепетом, ожидая, когда прозвучит сообщение о жертвах среди несогласных, и дождалась. Ещё она знала, что сообщение будет не одно, и не ошиблась. «Найдены высушенные тела… Работает Служба утилизации. Найдены тела со следами поражения «эльфийской стрелой»… Работают следователи Внутренней Агемы». И если первая новость заставила её сердце сжаться, то следующая… нет, не оставила равнодушной, но и не вызвала ярких эмоций. Жертвы неизбежны. Джира ехала по городу, охваченному войной, и согласилась с тем, что война обязательно соберёт положенный урожай. Война не любит оставаться голодной, точнее, никогда не остаётся голодной, не умеет, и срезает не только ядовитые стебли, но и невинные побеги. А главное, эту войну придумала не она, война всё равно бы случилась, причём скоро… Джира слушала новости о войне и чувствовала, что проходит церемонию… или завершает церемонию, названия которой она не знала, а суть ей не нравилась. Но церемония будет пройдена, а она изменится. В этом нет никаких сомнений. Она станет частью войны. Или умрёт. Джира проехала через арку и остановилась в небольшом очень тёмном дворе. Он казался пустым, спящим, но только казался. Двор представлял собой одну из «закрытых точек» – выстроенных зелёными ведьмами зон, надёжно закрытых от магического сканирования. Форма здания и вшитые в камень заклинания полностью скрывали происходящее во дворе: и такие «точки» предназначались для короткого отдыха и перегруппировки сил во время войн. Использовать «точку» сейчас было опасно, поскольку все они находились под контролем зелёных, а значит – Альянса, но Джира рискнула – ей требовалось встретиться с командой. Она остановила мотоцикл в центре двора, сняла шлем, медленно огляделась, но не увидела никого. Улыбнулась и громко произнесла, зная, что будет услышана: – Вы знаете, кто я и что обо мне говорят, но раз вы пришли, вас это не смущает. Я не могу предложить вам ничего, кроме риска, опасности и обещания неожиданной смерти. Или, возможно, долгой смерти, после диких истязаний в подвалах Внутренней Агемы или после издевательств вампиров. У меня нет ничего, кроме этого обещания. Но это лучшее, на что вы можете рассчитывать, потому что я не влезу в ваши головы, не заставлю служить бездумно и не превращу в рабынь. И те из вас, кого устраивает то, что предлагаю я, пусть выйдут, а остальные – пусть остаются во мраке. Лучше я не увижу ваши лица, чем вам будет стыдно. Прошло несколько томительных секунд, а затем из тени вышла первая ведьма – высокая белокурая девушка с огромными зелёными глазами. Даже не девушка – почти девочка, лет пятнадцати, не больше. Следом – ещё одна ведьма, постарше, с заплетёнными в косички волосами. Затем ещё одна и ещё… В тёмном дворе, надёжно защищённом от сканирования, Джиру ждали семь лучших учениц магических школ Зелёного Дома. И все они вышли из тени, беззвучно сказав, что готовы сражаться насмерть. /// Введенское кладбище Бри выбрала не случайно. С одной стороны – находящееся в стороне от центра, в старом Лефортове, где издавна селились немцы. С другой – очень известное, старое и мрачно-красивое, а значит, акция привлечёт внимание не только Города, но и всей столицы, что добавит в происходящее немного хаоса, заставит Альянс нервничать, Службу утилизации суетиться и выведет из себя Агему. То есть – лишняя головная боль для Консула. И хотя девушке было очень жаль старое кладбище, она мысленно согласилась с тем, что лучше места для задуманной выходки не найти. И мысленно попросила прощения у тех, кого потревожит. Искренне попросила. И приказала голему разрыть несколько старых могил в самом глухом углу кладбища – подумала, что, раз уж она здесь, глупо не воспользоваться случаем пополнить запас праха. Надёжно прикрыла работающую «куклу» от магического сканирования и охранных систем кладбища, встала неподалёку, наблюдая за работой, но к могилам не приближалась. Смотрела на них не отрываясь, но шага лишнего не сделала. Смотрела, как Джузи разбрасывает землю, собирает в мешок кости, складывает добычу около неё и переходит к следующему захоронению, и чувствовала… что ничего не чувствует. Лёгкое сожаление – да. Но того щемящего ощущения неправильности происходящего, которое накрыло её на заброшенном подмосковном кладбище, больше не было. Ей неудобно перед мёртвыми, но она всё равно совершит задуманное, а потому… Какой смысл тратить нервы? «Но ведь это неправильно…» Да, неправильно, но что может быть правильного в происходящем? В мире, который чёртов Консул пытается прогнуть под себя всеми доступными способами? Что? Примерно через час Джузи закончил работу, отнёс в машину последний мешок и лопату с киркой и вернулся с тяжёлым молотом. Бри, которая ждала «куклу» на одной из центральных аллей, в последний раз оглядела предутреннее, ещё целое кладбище, словно застывшее перед неизбежным, и приказала: – Круши. * * * «Кто устроил погром на Введенском кладбище?…» («Тиградком») «Кто устроил погром на Введенском кладбище?…» («Известия») * * * Штаб-квартира Внутренней Агемы Москва, Газетный переулок – Что происходит в Городе? – медленно и очень-очень жёстко поинтересовался Консул, по очереди разглядывая сидящих за столом центуров. Центуры отвечать не спешили. Но и взгляды не отводили. Не потому, что смелые, а потому, что не чувствовали за собой вины – никто из них. Центуры считали, что честно сделали свою работу и выполнили все распоряжения Консула: пресекли, остановили, разогнали, кого-то арестовали, самые видные надписи стёрли, остальным велели заняться Службе утилизации. Центуры понимали, что массовые беспорядки привели главу Альянса в бешенство, но искренне считали, что на вопрос «Что происходит в Городе?» он должен ответить сам. Или поинтересоваться у того, кто поджёг улицы, вызвав гнев молодых горожан. Так рассуждали те центуры, которых Консул ещё не обратил в своих верных сторонников, и потому они не отводили взгляды. А верные фанатики смотрели прямо, потому что готовы были безропотно принять из его рук всё: и почёт, и унизительное наказание. Для них Консул был богом. – Не слышу ответа. – Провокация… – протянул Идо. Не потому, что был очень смелым, а потому, что Консул остановил взгляд на нём, давая понять, что ждёт ответа от того, кто волей или неволей стал причиной неприятных событий. – Провокация? – переспросил Консул. – Да. – Правда? – Тщательно спланированная диверсия, – поразмыслив, уточнил Идо. – Кем спланированная? – Консул сделал вид, что ему очень интересно. – Специалистами по диверсиям, – пожал плечами вампир. – И как ты это докажешь? Кто-то из центуров кашлянул, пряча ухмылку, – ему показалось, что Идо попался, однако вампир продумал разговор на несколько шагов вперёд и был готов к вопросу. – Мы несём потери, – ответил он, глядя Консулу в глаза. – Бунтовщики, которых некоторые из здесь присутствующих называют детьми, оказались неплохо подготовлены: у них есть дроны и боевые артефакты. Они не просто рисуют на стенах глупые буквы, но атакуют факторов Агемы и убивают их. Центуры притихли. – Откуда у бунтовщиков артефакты? – поинтересовался Консул. – Я ведь сказал: тщательно спланированная диверсия, – повторил Идо. – Что же касается её организаторов, то не могу не отметить, что подавляющее большинство применённых против нас артефактов созданы с использованием тёмной энергии. – Хочешь сказать, что навы разбрасывают по улицам боевые артефакты? – недоверчиво прищурилась Ванда. – А как ещё объяснить появление у бунтовщиков огромного количества магических устройств?