* * * – Какая же вы сегодня красотка! – оценил Бернард, когда я вышла из кабины лифта. Я смогла несколько часов отдохнуть, приняла душ и пришла в себя после трагической сцены в центре города. – Кэм ведет меня обедать в ресторан «Кэнлис», – ответила я, разглядывая свое черное платье в большом зеркале на стене. – Повезло, – улыбнулся Бернард. – Я водил туда жену на двадцать пятую годовщину нашей свадьбы. Это особенное место. Я уже привыкла быть осторожной, особенно в ресторанах «для особых случаев», где очень много любви на каждый квадратный дюйм. Я увидела, как у подъезда остановилась «БМВ» Кэма. Он вышел из машины и помахал мне рукой. Мне казалось, что время остановилось, когда он протирал ветровое стекло, такой красивый в своем костюме и галстуке. Простой, повседневный жест. Момент, столь отличный от аварии, свидетельницей которой я стала днем. И я почему-то успокоилась. Кэм принес мне покой. Бернард усмехнулся. – Вы выглядите так, словно увидели привидение. – Это Кэм, – сказала я, беря себя в руки. – Вы слышали эту старую цитату? – не унимался Бернард. – «Настоящая любовь похожа на привидение, о котором все говорят, но видели лишь немногие». – Настоящая любовь, значит? – Я с трудом улыбнулась и вышла на тротуар. * * * Мы сидели рядом за столиком в «Кэнлис» на мягкой скамье, откуда открывался великолепный вид на озеро Юнион. Я смотрела, как парусники скользят по воде, и гадала, что на них за пассажиры. Пара? Семья? Два старых друга, наслаждающихся бризом? Официант налил нам вина, потом оставил нас одних. Я повернулась к Кэму. – Мне всегда хотелось, чтобы я могла скрывать мой дар. Он улыбнулся. – Как рыцари плаща и кинжала? – Ну да. Набросить тренч, надеть черные очки и не видеть того, что я вижу, или просто иметь возможность видеть то, что я вижу, но не беспокоиться постоянно из-за того тумана, который появится перед глазами. – Я поговорю с моими друзьями-неврологами, – шутя ответил Кэм, – мы посмотрим, нельзя ли сделать для тебя пару специальных запатентованных очков. Я рассмеялась, потом снова погрузилась в задумчивость. Я рассказала Кэму об аварии, которую я видела в городе. Он отвернулся и стал смотреть на озеро за окном. – Я знаю, каково это, наблюдать, как умирает человек, которого ты любишь. Я сжала его руку под столом. – В тот момент я думала о тебе. Я вспоминала о твоей потере и была тронута тем, что после такого горя ты хочешь начать все сначала. Кэм повернулся и долго смотрел мне в глаза. Я почувствовала, как бабочки затрепетали у меня в животе. – Это так, Джейн, – улыбнулся он. – Я хочу начать сначала, я уже вижу новую жизнь. Я просыпаюсь ночью и лежу, размышляя об этом. О нас с тобой. – О нас, – просияла я. – Теперь это «мы». – Мы, – просиял он в ответ. – Скажи мне, чего ты хочешь, Джейн. Как ты представляешь наше будущее? – Что конкретно ты имеешь в виду? – Ну, хочешь ли ты детей, дом, клумбы с цветами на заднем дворе? Хочешь ли ты путешествовать? Хочешь ли ты надежности и всего такого прочего, пока смерть не разлучит нас? – Это сложный вопрос. – Это важный вопрос, – ответил Кэм. – Я хочу знать о тебе все. Я долго не отпускала его взгляд. – Скажи сначала ты. Он кивнул и взял мою другую руку в свою. – Я хочу играть, смеяться, ссориться, а потом мириться в постели. Я хочу мечтать, расти, путешествовать, но всегда возвращаться в те же самые стены, к тому же самому человеку. Я хочу слышать, как смеются мои дети. Я хочу играть в салки на только что подстриженной лужайке, и чтобы дымок от мяса тянулся от барбекю на заднем дворе. Я хочу ложиться спать счастливым и просыпаться еще более счастливым. Кэм улыбнулся. – И я хочу всего этого с тобой. В моей груди нарастало чувство, названия которому я не знала. Оно нахлынуло на меня, словно волна адреналина. Я вглядывалась в глаза Кэма, и чувство становилось все сильнее, и я крепче сжала его пальцы. Это была любовь. Я знала, что это любовь. – Теперь твоя очередь, – с улыбкой произнес Кэм. Я сморгнула слезы, когда вспомнила обо всех тех днях моей жизни, которые привели меня к этой минуте. Сомнения. Слезы моей матери. Каждый цветок, который я выбирала для букета. Каждый взгляд любви, который я подмечала у моих друзей и чужих людей. Кэм сидел рядом со мной, он любил меня. Я знала это, я это чувствовала. Я слишком долго шла к этому моменту, временами мне было одиноко, я чувствовала себя неуверенной. И вот я добралась до финиша, измученная и ослабевшая, но благодарная и не павшая духом. – Все в точности так, как рассказал ты, – ответила я, вглядываясь в лицо Кэма и видя в них наше общее с ним будущее. – Все до последнего слова. * * * После обеда мы решили поехать к Кэму. Там я сбросила туфли и, подогнув ноги, уселась на диван, набросив на плечи тонкий плед. – Бокал вина? – предложил он, направляясь в кухню. – Да. Кэм вернулся с двумя бокалами, потом поставил бутылку на кофейный столик перед нами. – Эту бутылку подарил мне мой редактор. Считается, что это очень редкое бордо. Я бросила взгляд на дату производства: 1984. – Я только что родилась, когда это вино разливали по бутылкам. – Я уже толком не помню, – сказал Кэм, разглядывая бутылку, – но была какая-то история, почему именно этот год был таким удачным для вина в этом регионе Франции. Кажется, урожай собирали при полной луне под сумасшедшим осенним снегопадом. Не знаю… Взгляд Кэма упал на ноутбук, лежавший на кофейном столике. – Мы можем это выяснить. Я кивнула. – Снегопад при полной луне? Вот так совпадение! Я сегодня разговаривала с Колетт. Ты ее помнишь, это та француженка, которая рассказала мне о моем… даре. Я замолчала. Даже после долгих месяцев знакомства мне было неловко говорить с Кэмом о моей способности видеть любовь, поскольку он всегда призывал на помощь логику. Он заинтересовался. – И что она сказала? – Дело в том, что если мы – я или она – потерпим поражение в любви, у нас всегда будет второй шанс, но только в полнолуние, когда идет снег. Кэм усмехнулся. – И ты в это веришь? Я фыркнула. – Ты точно не веришь. – Я приверженец науки, ты сама знаешь, – Кэм пожал плечами. – Твоя история и то, как твой дар стал частью тебя, все это находится за гранью разумного. Когда я хочу понять ситуацию, я работаю над ней, пока не буду готов оценить каждый нюанс. Он улыбнулся, как будто брал у меня интервью.