– Скажите, пожалуйста! – прошептал мне старик, как только женщина отошла на приличное расстояние. Я потерла глаза, гадая, откуда взялось облако любви. Мел в самом деле смотрел на Вивиан щенячьими глазами, но она не испытывала к нему никакого интереса. – Ну и ладно, – буркнул Мел, и я поняла, что отношение Вивиан задело его. – Пожалуй, тебе пора отправляться на это твое свидание. Я улыбнулась ему. – Не принимайте это слишком близко к сердцу. – Я замялась, не зная, стоит ли ему что-то говорить. – Думаю, вы… ей нравитесь. У Мела округлились глаза. – Не может такого быть. Я всего лишь скромный уличный торговец. А она, вероятно, выросла во дворце. Я покачала головой. – Это все пустяки, и вы об этом знаете. Я все равно уверена, что вы ей нравитесь. – Ты просто добра ко мне, Джейн, – отмахнулся от моих слов Мел. – Все в порядке. Мужчина всегда знает, если он оказался не в своей лиге. – Я с вами не согласна на этот счет. Вивиан пока еще и сама не знает, что она к вам чувствует. Вам придется запастись терпением. Старик был явно заинтригован. Я надеялась, что не подала ему ложную надежду. Но мои глаза никогда не лгали. Во всяком случае, я так считала. – Что ж, – я пожала Мелу руку, – я, пожалуй, пойду. Я прошла несколько шагов, потом обернулась к старику. – Кстати, мне нравится ваш галстук-бабочка! Он потянул бабочку за концы, затягивая узел, и благодарно улыбнулся. По дороге я заглянула в ленту новостей на «Фейсбуке» и увидела, что Мэри только что объявила о своей беременности. Под снимком УЗИ появилось с десяток комментариев от обрадованных членов семьи и друзей и примерно столько же радостных ответов Мэри. Но, несмотря на веселые фразы и смайлики, я чувствовала глубокую печаль моей подруги. Я тут же позвонила ей. – Я только что видела твой пост в «Фейсбуке», – сказала я. – Давай будем просить Господа, чтобы ребенок был похож на тебя. – Спасибо, – ответила Мэри. Я поняла, что она плачет. – Ты держишься? – Стараюсь, – всхлипнула она. Я услышала громкий стук на заднем плане. – Что там у тебя? – Это всего лишь Лука, – объяснила Мэри. – Лука? – Он мой подрядчик. Я же переделываю кухню, помнишь? – Ах да, верно. – Сейчас живу в состоянии ремонта. Всюду пыль. Посуду я мою в раковине в ванной. И английский язык Луки оставляет желать лучшего. Но знаешь, что странно, Джейн? Я действительно рада, что он здесь. Честно говоря, не представляю, что бы я делала, если бы Луки не было рядом, когда мне так отчаянно не хватает Илая. – Я рада, что его присутствие хоть как-то тебя успокаивает. Из трубки донесся плач Мэри. – Джейн, – произнесла она слабым голосом, – как ты думаешь, сколько нужно времени, чтобы сердце перестало болеть? – Дорогая моя, все пройдет. Но со временем. – И сколько же времени на это понадобится, как по-твоему? Видишь ли, Джейн, я не уверена, что у меня хватит сил вечно ходить с этой раной в сердце. Господи, у меня такое чувство, будто я оставляю за собой кровавый след по всему Сиэтлу. – Это не навсегда, поверь, – постаралась я утешить ее. Я вдруг вспомнила, как горевала моя мама после ухода отца. – Моя мама обычно говорила, что каждый год любви требует одного месяца выздоровления. Мэри вздохнула. – Девять лет. Это значит, что к тому моменту, как у меня родится малыш, я, возможно, снова стану собой. – Не возможно, Мэри, а обязательно станешь. Ты этого сейчас не видишь, а я вижу. Каждый бегун, стартуя, не видит финишной черты. Но она есть. Просто верь в это. – Спасибо, Джейн, – сказала Мэри. – Заходи ко мне в гости, когда сможешь, ладно? Я покажу тебе кухню, и мы поужинаем едой навынос на бумажных тарелках. * * * Я пришла в «Иль Бистро» на пять минут раньше. Тихий итальянский ресторан работал на рынке Пайк-плейс столько же времени, сколько и мой цветочный магазин. Есть особая мудрость в стенах заведений с историей. Я вошла, повесила плащ на вешалку возле двери и подумала обо всех тех предложениях руки и сердца, о ссорах и признаниях в любви, которые слышали стены этого заведения. Я увидела Кэма у барной стойки и помахала ему рукой. – Привет, – поздоровался он, когда я подошла. Он захлопнул ноутбук и подвинул мне свой стаканчик с виски. Я сделала глоток. – Теперь ты работаешь в баре? – Да, завтра последний срок для сдачи статьи. Я как раз ее заканчиваю. Как прошел день? – Интересно, – ответила я. К нам подошел бармен. – Могу я что-нибудь предложить вам, мисс? – Коктейль «Манхэттен», пожалуйста. – И что же такого интересного было в твоем дне? – поинтересовался Кэм. – Ну, для начала я выпила шампанского в магазине свадебных платьев. Он явно был заинтригован. – Насколько я понимаю, с тобой не каждый день такое случается? Я усмехнулась. – Вот именно. – Я много о тебе думал, – признался Кэм, не сводя с меня глаз. – Я тоже думала о тебе. Его глаза расширились. – О чем именно? – О всяком разном, – ответила я. Мои глаза блуждали по бару, пока я собиралась с мыслями. – У меня такое чувство, что я тебя едва знаю. А ты определенно знаешь обо мне больше, чем я о тебе. Кэм сложил руки на груди. – Что мне тебе рассказать? – Ты мог бы рассказать о твоей карьере, – назвала я. – Ты об этом почти не упоминаешь. Я посмотрела твои статьи в Интернете, и выяснилось, что ты величина среди журналистов, пишущих о науке. Почему ты не сказал мне, что получил Пулицеровскую премию? – Постеснялся, полагаю, – усмехнулся Кэм. – Ты явно не относишься к числу застенчивых людей. – А ты бы предпочла, чтобы я принялся разглагольствовать об этом при первой же нашей встрече? – Хороший аргумент, – сказала я. – А как насчет твоих прошлых отношений? Ты когда-нибудь встречался с кем-нибудь достаточно долгое время? Любил ли ты кого-нибудь? – Ну конечно, – протянул Кэм, – ускользающая тема любви.