— Ни за что! — Говорю же — уходи! Ай, отпусти! Бессовестный! Бессовестный! Бессовестныыыыыый… Глава 9 Товарищ Сталин вовсе не высиживал сутками в кремлёвском кабинете, думая неустанно как наладить жизнь в стране Советов, да и яркая лампочка в кабинете не горела ночь напролёт, как бы намекая народу о вожде-трудоголике. Нет, то лишь красивая легенда, запущенная в массы подхалимами-борзописцами. Иосиф Виссарионович предпочитал серьёзные разговоры проводить на «ближней даче», куда и вызвал верного Лаврентия, занятого «разгребанием завалов подлеца Ежова»… А вот Берия последние полгода спал по 4–5 часов в сутки, осунулся, похудел — костюм болтался на наркоме словно на огородном пугале. Но, дело прежде всего! Ежов действительно подлец и предатель, мало того, что погряз в пьянстве и педерастии, так ещё и завалил работу стратегической разведки, все мало-мальски ценные агенты известны противнику, особенно те, кто работал против британской короны. Со слов Берии выходило — островитяне держат под контролем всех нелегалов, будь то военная разведка или же «по линии Коминтерна», читают все сообщения отсылаемые «романтиками коммунизма» из хороших британских семей, в Центр. Да ещё поди, изрядно добавляют дезинформации, понуждая раскрытых, но не ведающих о сём прискорбном факте советских разведчиков, отправлять в Москву недостоверные сведения. Сталин англичан не любил и опасался. Коварные джентльмены почти три века водили Россию как теленочка на верёвочке, время от времени охаживая глупую животину дубинкой по лбу, приводя к покорности и «в изумление». Началось всё с Петра, доверчивого и порывистого, запустившего в страну иноземцев, чёрной неблагодарностью отплативших, угробивших в замке Михайловском правнука первого императора — несчастного Павла. Да и брать ближе — откуда в 1877–1878 годах у народовольцев «внезапно» появились в достатке средства, позволявшие заказывать наисовременнейшее оборудование для лабораторий, закупать реактивы, получать динамит наилучшего качества и деньги на оплату информаторов, сообщавших о перемещениях царской семьи. — Как семья, Лаврентий, — вождь решил подпустить заботы о ближайшем соратнике, — как Нино с Серго, привыкают к московским морозам? — Спасибо, хорошо. Да и Москва не Сибирь, Новый год отметили великолепно: под снегопад, с катанием на коньках, ёлкой и снежными горками. Нам, южанам, конечно, в диковинку. Ничего, привыкнем. — Привыкнете, — утвердительно кивнул вождь, — я привык и вы привыкнете. Да и что такое московские морозы да метели в сравнении с туруханской зимой… Берия, неплохо изучивший вождя, давно понял — коль товарищ Сталин вспомнил о сибирском периоде жизни, грозы не предвидится, очень уж Коба нравится самому себе посреди буранов и холодов енисейских, прям как на картинах придворных художников. Что там какое-то Шушенское, «Сибирская Швейцария», райские места, куда жандармы сослали Ленина, чудаковатого юриста-недоучку. А несгибаемого Сталина хотел проклятый царизм погубить, в самое гиблое место в Российской империи отправив в ссылку. — Что учёные говорят, — вождь потянулся к трубке, — какие выводы делает советская физика? Берия насупился, стараясь как можно меньше походить на чудаковатого профессора из кинокартины «Депутат Балтики», ибо общаясь с ведущими отечественными физиками и математиками, поднабрался от забавных стариканов «академических манер», даже невольно начинал их пародировать в беседах с Меркуловым, что Всеволод заметил и высмеял. А если Хозяин обратит внимание на дурную театральщину наркома государственной безопасности — страшно подумать что может случиться, Канатчиковой дачей точно не обойдётся… — С высокой вероятностью всё, что изложил в своём донесении Бонд-Соколов, является правдой. Однако, для создания супербомбы потребуется не менее восьми — десяти лет. И это при предельном напряжении ВСЕЙ промышленности даже такого индустриального гиганта как Соединённые Штаты. — Супербомба, — Сталин недобро усмехнулся, — слушай, Лаврентий, а не является ли истинной целью приключений английского разведчика вовсе не установление тайного канала связи между руководством Советского Союза и Британской империи, а вовлечение первого в мире социалистического государства в безумный и затратный проект? Начнём спешно уран добывать, огромные деньги вбухаем в создание заводов, промышленность начнём перестраивать. И это перед большой войной! — Капица после ознакомления с той частью доклада Бонда-Соколова, что предназначалась для Академии Наук, пришёл в невероятное возбуждение, потребовал новых сведений и просил срочно переслать письма Бору и Ферми. И чтоб лично в руки те письма, при нашей, как выразился сам Павел Леонидович, «непременной государственной цензуре». — Быстро же Капица возбудился, — Сталин раскурил трубку, сломав всего одну спичку, что свидетельствовало лишь о небольшом, «рабочем» раздражении хозяина Кремля, — быстро и подозрительно. То рвался обратно в Кембридж, жаловался на Советскую власть, работать не хотел. А тут вдруг «возбудился». Может, на то и расчёт, Лаврентий — подать весточку давнему агенту, принуждённому остаться в СССР? Может, помимо этого Соколова целая группа сосредоточилась в Москве, чтоб похитить и вывезти за границу ценного агента? Что молчишь? Думаешь удержит Капицу звание действительного члена Академии Наук СССР? Или «Институт физических проблем» удержит Капицу? Генсек проговаривал фамилию учёного с ударением на первый слог, отчего Берия, имевший с Капицей четыре беседы (две из которых продолжительностью в несколько часов) нервничал более обычного — Охрану учёного, членов его семьи и Института усилим сегодня же, товарищ Сталин. Только не думаю, что такой матёрый, столь отменно подготовленный агент как Бонд-Соколов раскрылся бы и пошёл на риск для инфильтрации советских учёных. Слишком ценный агент, товарищ Сталин, штучной выделки. Вождь раздражённо затянулся, выпустил дым в сторону наркома и в который раз подумал о неразрешимой, злосчастной кадровой проблеме. Появление непонятного британского разведчика, походя сдавшего вагон и маленькую тележку сверхценнейшей информации и словно сытый кот играющего с грозным и страшным для советских людей НКВД, как будто чекисты мышата неразумные, Сталина не радовало. Особенно возмущала беспомощность разведки, провалившей операцию по «агитации Ферми». Нелегалы побоялись подойти к знаменитому физику, исписав в оправдание кучу бумаги, где подробно указывали на сотрудников британской и французскойконтрразведок, сопровождавших итало-еврейское семейство и в Швеции и в путешествии по Европе. И ведь даже на беседу с супругой, с Лаурой, огромное влияние на гения-физика имеющей, не хватило ни сообразительности, ни решительности нашим «закордонникам». Лаврентий пытался оправдать бездельников, ссылался на отсутствие опыта оперативной работы, дескать всех ежовских выблядков в резидентурах пересажали, а новички только-только осваиваются, даже язык далёк от совершенства, какие там вербовки, самим бы не засыпаться! Что ж, упустив Ферми, придётся работать с Капицей и молодёжью, как их там, Ландау, Курчатов… — Скажи, Лаврентий, почему англичане так хорошо знают советские научные кадры? И физиков подсказывают и математиков, а мы как слепые шарим на своей же кухне? Берия, получив отмашку, — дескать вопрос риторический, молчи, не пытайся оправдаться, повинно склонил голову и минут пять выслушивал товарища Сталина, сетовавшего на чрезмерную забюрократизированность Академии Наук и «угрызание» маститыми акадЭмиками молодых и талантливых конкурентов. — Вот что, бери молодёжь под своё крыло, Капице создай все условия, огради от доносов и склок. Пускай хоть сутки напролёт материт советскую власть, Политбюро и лично Сталина, но одновременно с матюками и организует работу «Особой Лаборатории № 7». — Почему седьмая? — Для конспирации, Лаврентий, для конспирации. И число хорошее, счастливое. — Лабораторию развернём на базе «Института физических проблем»? — Пожалуй. Только обособить, подальше запрятать. Ты говорил, проблемы с секретностью какие-то возникли? — Ландау, товарищ Сталин. Все говорят, — гений, уникум. Но сволочь, явный антисоветчик, не зря его арестовали, было за что. — Подозрительно, что за него хлопочут Капица, Нильс Бор даже письмо прислал. Да и этот Соколов-Бонд рекомендует Ландау как очень полезного для атомного проекта сотрудника. Очень, очень подозрительно. Надо бы поприжать англичанина, как считаешь, Лаврентий? Всё и выложит про расщепление атома, на кого работает, кто истинный хозяин. Подозреваю, то не британская разведка нам предлагает «дружбу», не лично Черчилль, а мощный сионистский центр, уже имеющий агентов в руководстве СССР, ведёт крупную игру. — Затруднительно будет от Соколова получить информацию, — нарком напрягся, — очень подготовленный кадр, очень. — Что такое? Не веришь в таланты своих костоломов? А если фармакологии добавить, укол нужный, прочее? — Сложно провести захват, товарищ Сталин. Объект отменно физически развит, на загородной базе, куда Соколова и группу Судоплатова перевезли через два дня после «ухода» и возвращения агента, есть спортивный зал, где тренируются специалисты наркомата как раз в рукопашных схватках. — И что? — Сталин усмехнулся, — не получается схватить империалиста, ужом изворачивается? — Так точно, изворачивается. Говорит, занимался ранее японской борьбой дзюдо, умеет силу соперника направить против него же, отчего легко побеждает сильных борцов, тяжелее весом на 10–20 килограммов. А в боксе вообще нет равных — Судоплатов приглашал посмотреть со стороны лучших тренеров, те сказали — невероятная реакция у Соколова, уклоняется практически от всех ударов, сам же убойно бьёт из неудобных положений, причём примерно в полтора раза быстрее чем средний боец. С такими талантами легко стать чемпионом и СССР и мира в боксе. — Ладно, мы не физкультурники из «Динамо» и священного трепета перед чемпионскими кондициями агента не должны испытывать. Уже март на дворе, а Соколов так и не вывел на сообщников, продолжает валять дурака, дезинформацией кормит. И «расхотел» возвращаться на остров, спасать Черчилля от наёмных убийц. И ты, Лаврентий, так и не перехватил канал, по которому Бонд-Соколов получает и передаёт информацию. Плохо работаешь! — Делаем всё возможное, но чрезвычайно трудно отследить где именно находятся вражеские наблюдатели, ведь агент в сопровождении Судоплатова и группы охраны проходит огромные расстояние по Москве. Конечно, 99% маршрута ложные, отвлекающие, но уже можно сделать вывод, что бОльшую часть сигналов объект подаёт проходя мимо зданий наркомата путей сообщения и Краснопресненского райкома. Это и размахивание руками, якобы согревается и головной убор поправляет, и покупка газет и журналов в киоске… — Лаврентий, а тебе в голову не приходило, что эти рукомахания и прочие ужимки отвлекающий маневр? Кто мешает резиденту, подходя к «условному кирпичу», под которым лежит «почта», незаметно сбросить в сторону, в условленное место, капсулу с шифровкой, которую поднимет член группы? Или просто на маршруте пообнимать Судоплатова, дружески побоксировать, якобы согреваясь, и там сбросить шифровку? Что уставился, у товарища Сталина огромный стаж нелегальной работы, а подпольщик по сути, тот же разведчик, жандарм вполне сойдёт за контрразведку. Думаешь, мы такие фокусы не проделывали? — Наблюдение ведём крайне тщательно, вряд ли… — Вряд ли, блядь ли, — перебил-передразнил генсек наркома, — сам только что говорил о чемпионской реакции резидента. Хватит, заигрались с налаживанием «мостов» с товарищем Черчиллем, заканчивать пора. Если гражданин Бонд пойдёт на сотрудничество, то и нужды в применении «особых методов» не случится. Хотя как узнать где врёт, где правда? Думай, Лаврентий, думай! И Меркулова озадачь. Через три дня представь соображения. — Вдруг не получится, а информация ценная идёт, что только можем перепроверить — подтверждается по всем каналам. А вдруг, Соколов как и обещал — сердце остановит, уйдёт по самурайски. Жаль терять. — В тебе, Лаврентий, столоначальник сейчас говорит, понравилось не добывать разведданные, а получать в качестве подарка? Не отвечай, и так понятно. Когда военной разведке передал сведения, не дёргайся, аккуратно передал, то что можно. Так в генштабе форменная истерика случилась — просят немедленно вывести на источник. Флотские, те вообще с ума посходили, — Галлер и Исаков двести с лишним вопросов подготовили для «сверхагента». И получается, что британская разведка во много раз превосходит советскую. Кормим дармоедов коминтерновских, твои балбесы даже язык хорошо выучить не могут, Генеральный Штаб только ахает и руками разводит. Когда начнёте всерьёз работать, нарком? Отпустив Берию вождь словно к желанному наркотику потянулся к книге Альфреда Мэхэна, в последние полгода ставшей настольной. И появление в Москве британского агента весьма тому поспособствовало. Информация Бонда-Соколова наполовину шла по морской тематике, не зря Галлер суетился. Полная, подробнейшая характеристика германской кораблестроительной программы, сведения о базах подводных сил, краткие но информативные «объективки» на наиболее перспективных командиров и адмиралов. Особенно Иосифу Виссарионовичу понравилось справка о борьбе Карла Дёница и Эриха Редера, представлявших Гитлеру две доктрины войны на море. Сам вождь, хоть и склонялся к первостепенному развитию подводных сил, благо и авиация показала себя грозным соперником крупных кораблей, никак не мог забыть юношеский восторг перед грозной мощью броненосцев Российского императорского флота, красочно и агитационно представленных на продаваемых по всей империи карточках. Увы, бездарь Николашка угробил флот в Порт-Артуре и Цусиме, а взамен построил сущие крохи. И как прикажете противостоять «Бисмарку» и «Тирпицу»? Да дряхлые «Петропавловски» германским исполинам на четверть часа боя, даже против линейных крейсеров, уже вступивших в строй, «Шарнхорста» и «Гнейзенау», советские линкоры слабоваты… Всё же спасибо, спасибо Бонду-Соколову — есть понимание, когда вступит в строй «Бисмарк», как планируют немцы вести минную войну на Балтике. А за резидентов германской военно-морской разведки, на Чёрном и Балтийском морях осевших ещё при царском режиме, так и не выявленных контрразведкой Российской империи, особая благодарность. И по небольшому, но вредоносному польскому флоту появился полный расклад, равно как и по прибалтийским лимитрофам, Финляндии. По всему выходит, британцы, точнее группа Черчилля, (если принять версию о «островном» происхождении агента) крайне заинтересованы, чтоб в Балтийском море советский военный флот имел преимущество перед Кригсмарине. Ну, или сковывал значительные силы, не отпуская германские «коробки» на просторы Атлантики. Сэр Уинстон достаточно покомандовал Адмиралтейством, с него станется плести такие многоходовые комбинации. Взять хотя бы ситуацию в Маньчжурии, точнее говоря, на пограничной речке Халкин-Гол, где «просвещённые мореплаватели» пророчат провокации японцев, решившихся прощупать «Особую Дальневосточную» (переименованную уже в «Дальневосточный Краснознамённый фронт») спровоцировав, если верить британцам, небольшую войну. Интересно, что полученные сведения полностью совпадают с данными армейской и агентурной разведки ДКФ и по месту и по времени начала провокации… Ну да ничего, обломаем, наверняка обломаем на Халкин-Голе клыки самураям, без алкоголика Блюхера порядок и дисциплину в частях восстановили быстро, как сообщает Штерн артиллеристы и танкисты значительно прибавили в боевой выучке, равно как и лётчики. Жаль Тихоокеанский флот небольшой, как говорит Клим, случая не упускающий подначить адмиралов, — «плюнуть да растереть». Но об укрепления Владивостокской крепости Япония зубы сточит, истребительная авиация у СССР заметно посильнее будет, налётов на Владивосток не допустят сталинские соколы. А вот мин набросать по пути следования линейных эскадр Императорского флота Японии очень даже запросто, да вывести на линкоры страны Ямато эскадрильи торпедоносцев, да из-под воды ударить… Атака Владивостока спровоцирует ответ РККА в Маньчжурии, а оно японцам надо? Нет, если расколотим самураев на маньчжуро-монгольской границе, не полезут далее токийские стратеги, им с Америкой предстоит разбираться, а ведь ещё даже с Китаем не управились, Аники-воины… …Полгода в этой реальности, уже полгода. Из позитивного могу отметить помимо передачи руководству Советского Союза разведданных стратегического характера, досрочно вытащенных «с кичи» Королёва и Рокоссовского. С Сергеем Павловичем вышло просто — после сенсационного материала о сумасшедших перспективах атомного оружия и консультаций Берии в советской академической тусовке, мои сообщения о перспективных темах в оборонке и о талантах-самородках-гениях проходили на ура, все соображения А. А. Соколова выслушивались архивнимательно. Важен Королёв — будет вам Королёв! Но с Константином Константиновичем не так гладко прошло — самолично Берия приехал и недобро лыбясь поинтересовался, с какого времени Рокоссовский, тщательно скрывающий шляхетское происхождение, на связи у британской разведки, или у польской, филиала британской? Почему именно о комдиве К. К. Рокоссовском печётся тов. Соколов? Пришлось как можно более убедительно расхохотаться и напомнить легенду, согласно которой мог и в Польше работать, знаю в совершенстве и польский и русский. Для пущей убедительности пропел Лаврентию Палычу на чистейшем польском похабную песенку про двух курв, ухвативших друг друга за космы, а пана Янека за уд, и тянувших несчастного кавалера, каждая к себе. В переводе на русский очень уж неприлично, одна фраза финальная в концовке чего только стоит: «баба бабу за косу, не поделят колбасу»… — Думаешь, после чудесного исполнения песенки про варшавских блядей, выпустим Рокоссовского? — Берия построжал, закаменел лицом. — Да можете не выпускать, только зря мучаете краскома. Ответственно заявляю, изучал в архиве польской разведки на него карточку. Завели паны досье, как на этнически близкого, но вскоре сами же и похерили, ибо так и записано, цитирую по памяти, близко к тексту: «щепетилен в вопросах чести, присяге не изменит, подводить агентов и вербовать нецелесообразно и крайне рискованно». Стопудово или дойчи или ляхи решили оклеветать толкового командира, а ваши дурики и рады стараться. — Как говоришь, стопудово? И где таких словечек поднабрался… — Серьёзный филологический подход, товарищ народный комиссар. Обстоятельно готовили. А вот вашей конторе сейчас тяжело — пятёрок по немецкому или французскому и отличной комсомольской характеристики недостаточно для «выработки» разведчика, тут время нужно. Время, и ещё раз время. Ну и достойные преподаватели, конечно… В тот раз Берия добродушно пробурчал в ответ чтото вроде «поучи жену щи варить, умник» и откланялся. Но через пару недель Меркулов приехал за расшифровкой очередного «послания из центра», забрал бумаги, исписанные чётким «терминаторским» почерком и уже выходя бросил как бы в сторону, но при этом живо наблюдая за реакцией собеседника: «пляши, выпустили твоего Рокоссовского, полная реабилитация»… Конечно, моя реакция на порядок быстрее и скорее Меркулов был «просчитан» попаданцем-киборгом, но за Константина Константиновича душе терминаторской прям тепло и радостно. Вот бы ещё вместо Жукова на Халкин-Гол. Тогда и в 1941 году таких косяков не случится… Почти сразу после «рывка» на мотоциклетке меня, как наиценнейший и взбалмошно-непредсказуемый экземпляр вывезли из Москвы и поселили «на точке», километрах в семидесяти на север от столицы, предназначенной, судя по всему, для подготовки нелегалов. Поначалу весь прежний персонал убрали и первые дни в просторном, в три этажа, особняке-казарме проживала наша великолепная пятёрка — я, чета Судоплатовых, свет очей моих, медовая ловушка НКВД Зоенька Невзлина и «бабуля-божий одуванчик» Дора Марковна Малкина. Но через сутки в штат добавился мрачный, звероподобный дворник-истопник Матвеич, завпищеблоком Илья Яковлевич Натансон, две молоденькие, пресерьёзные (сразу видно, наглухо заинструктированные) помощницы повара Нина и Валя. Недели не прошло как на первом этаже, имеющем отдельный вход, разместилась команда «спортсменов» с обветренными лицами. Похоже, ранее парни исполняли роль охранников периметра и сутки напролёт находились «на свежем воздухе», так сказать «средь берёз и сосен». Хотя, в сосновом бору укрылся «объект 218», какие тут к чёрту берёзы. Визит Меркулова, разъяснившего под каким номером числится «точка» и возможность раз (а то и чаще) в неделю выбираться в Москву «по работе» ясности не добавил. — Всеволод Николаевич, да проще б всем было и спокойнее, законопатить меня в камеру внутренней Лубянской тюрьмы. На кой ляд отправили в санаторий? И динамовцев для охраны подобрали. Ладно, научу их, так и быть, скандинавскому лыжному бегу. — Деловой разговор, Александр, — обрадовался и заметно расслабился замнаркома, — а машины будут предоставляться по мере надобности, не переживай. Сам процесс «работы с закладками», когда получал «указания из Центра» проходил по моему разумению, просто анекдотически. Но товарищи из НКВД, вроде и профессионалы, не спешили уличать и разоблачать. Наверное, товарищи чекисты, получая огромной ценности информацию, воистину стратегического характера, считали такой полудилетантский подход к приёму-передаче сведений нелегалу, высшим шпионским шиком? Возможно. Сам процесс дуракаваляния обставлялся следующим образом. Полтора-два часа мы с Судоплатовым, реже с Зоей, прогуливались по улочкам московским, каждый раз новым маршрутом. Засимя подходил к какому-нибудь приглянувшемуся дверному косяку, столу доминошному, скамейке, кирпичу и так далее и демонстрируя ловкость рук вынимал из потайного места «закладку». Само собой заранее заготовленную и вытаскиваемую из рукава с такой скоростью, что человеческий глаз не реагировал. Раз — потянулся Саня Соколов к скворечнику, что низко прибит, или к тыльной стороне огромного ржавого замка, стерегущего в дощатом сарайчике укрытые мётлы и лопаты дворника и ап, вуаля — есть закладка, вот она! Все старания Судоплатова и Невзлиной устроить непрерывное фотографирования процесса выемки я не без злорадства «смазывал», отлично видя куда направлен «зрачок» шпионской фототехники и когда он «в работе»… Да и попробуйте отщёлкать покадрово опытного агента, который не собирается объяснять свои действия. Взял да и побежал к снеговику на катке, хоп и отмашку даёт — всё, снял закладку… Первое время Берия пытался поддавливать, пару мордоворотов ставил, чтоб прям за спиной, чтоб в затылок дышали. Но тут битва характеров — спровоцировал Максима, здоровенного парнягу с «лица недобрым выраженьем», непроизвольно дёрнулся он выхватить внезапно оказавшийся в руке «буржуя» комок писчей бумаги с цифирками-буковками, рефлексы хватательные отменно развиты, тут же и получил ребром ладони в кадык. Максимова напарника снёс уже без смертоубийства, просто вырубил на полчаса, встряхнув кумпол мастеру рукопашки и чемпиону Москвы по боксу. За покалеченных сотрудников Берия даже не заикнулся, но после того случая «гуляли» исключительно с Зоей или с Павлом, а они совсем уж как привязанные не бегали, старались подойти творчески, предугадать действия резидента и вычислить тайник, зафиксировать фотографически изъятие закладки… После «обретения послания» просил Судоплатова купить газеты, в основном «Правду» и «Красную Звезду» на определённые даты, причём старые газеты не выбрасывал, иногда и по ним вёл расшифровку, особенно те номера, где статьи военно–политической тематики. Из своих рук, никому не передоверяя доставал мною же мне и написанные (для этого ночью «отключал» Зою на 10–15 минут, сам то вижу в темноте аки посветлу) шифровки и начинал священнодействовать. Всматривался в колонки цифр, брал то одну газету, то другую, то книги, преимущественного по военному делу и дипломатии, листал их, типа нужные фразы и слова находил, что-то записывал в «черновике» и поработав эдак часа три-четыре, просил Дору Марковну чаю покрепче и погорячее. После чаепития «перебелял» донесение и отдавал Судоплатову или же, чаще всего заранее приехавшему «на точку» Меркулову… Поскольку Саша Соколов умел мгновенно перемножать трёхзначные и четырёхзначные (эти с небольшим, в пару секунд промедлением, для пущей достоверности) числа и всегда выдавал наиточнейший результат, за что и получил прозвище «Арифмометр», никого из группы Судоплатова не удивляли выдающиеся способности резидента в славной науке криптологии. Заодно и «порадел для Отечества», дав подробный расклад по немецкой шифровальной школе и «Энигме», благо довелось читывать материалы, не только художественный фильм смотрел. Меркулов даже привозил вопросник, составленный, сразу видно было, мастерами дешифровки.