Я со стоном закрыла лицо руками. ГЛАВА 19. Случай с ревенантом Прорастает сквозь камни трава — Так же, Как прорастает сквозь время память о тебе, Каждую весну — новая, но не вполне. Ты сеял не зря, и если Дрогнула где-то рука — Ничего, Трава, что осталась, Никому не приносит зла. Заговор, читаемый над убитой нежитью, Срединное государство, II век — Уносим ноги! — ёмко скомандовал Анте, подбегая к тюку по имени Гординиус Сай. Я согласно кивнула и — здравствуйте, прямые смыслы слов — примерилась к острым коленкам волшебника, торчащим даже сквозь плотный атласный балахон. Анте сграбастал жреца за подмышки. Мы, семеня, потащили добычу прочь с поляны. Нас провожали горестные крики немногочисленных культистов: они торчали из тумана по краям лужайки, как суррикаты, и громко изъявляли своё недовольство произошедшим. Вмешиваться и спасать «жреца», впрочем, не спешили. — Костер потушите, удивленные! — рявкнула я, потому что бесхозное пламя исподтишка уже тянулось острыми языками дальше: к старому пню и аппетитной траве вокруг. И тотчас я спохватилась: — Анте, может, еще культиста какого похитим? Допросим, все дела. — Я смотрю, вы вошли во вкус, — хмыкнул Давьер, перехватывая Гординиуса поудобнее и утирая со лба выступивший пот. — Нет, сейчас важнее уйти подальше. Не знаю, как этой стерве, но мне при наличии магии нужно всего минут десять, чтобы настроить формулу для перемещения в пятьсот миль с отложенным возвратом по щелчку. А она вряд ли оставит нам свидетеля. — Десять минут? — я удивилась. — Я думала, боги могут Прыгать сколько угодно. — Мы ж не блохи… — проворчал Давьер, перелезая поваленную сосну. — Не путайте короткий Прыжок с длинным перемещением. Для второго по-хорошему нужен полноценный телепорт. В принципе, если магических препятствий на пути не ожидается, можно обойтись без пентаграммы, но формулу-то надо подготовить! Или уж идти через Междумирье, но это как микроскопом гвозди забивать. — А я к вам в Хейлонд безо всяких формул заскочила! — горделиво удивилась я. — И обратно тоже. — Вам с донором повезло. Рэндом использует людей как одноразовых фамильяров — часть нагрузки при перемещении ложится на них. Поэтому, думая о вас в гостинице, я как бы проложил вам маршрут, сделал за вас большую часть работы, на здоровье. Надеюсь, профиль летучей «богини» — не телепатия. Иначе неважно, как далеко от костра мы уйдем: она все равно Прыгнет к нам, примите-распишитесь… — Разве для Прыжка к человеку надо быть телепатом? Я же Прыгала к королю и к Лиссаю в том году, хотя связи с Рэнди у меня тогда не было. И Полынь ко мне умеет метнуться. Вон, на днях демонстрировал. — К очень близким людям можно, если недалеко и поднапрячься. К знакомым — на расстояние до тридцати метров. К чужаку — не получится. А вообще, что-то я не помню, чтоб занимался к вам в учителя, Тинави, — выплюнул Анте. Я вздохнула, но не стала «кусаться» в ответ. Как ни крути, Давьер разбирается в магии и Расширенных Правилах Вселенной куда лучше, чем все мы, вместе взятые. И судя по тому, что хранитель еще не смеется, как гиена, издевательски вскрикивая: «Это, что ли, та самая «богиня»? Хрень это, а не богиня! Дайте колбу, надаю ей по щам», то дамочка из костра представляет собой проблему. А когда у проблемы в плену твой друг, ёрничество неуместно. Мы, пыхтя и сопя, преодолели очередной овраг. Впереди показался тракт, ведущий в Шолох. У дороги стояла каменная скульптура монаха, который одной рукой поддерживал столб-указатель, ощерившийся табличками, как палица, а в другой руке держал маг-фонарь. — Я, конечно, понимаю, что это чтоб надписи в темноте читались, но гуляй я тут одна и увидь монаха с лампадой — сразу б умерла от разрыва сердца, — поделилась я. — И что потом? — Кладбище близко, не страшно, — «успокоил» Анте. Вскоре дорога превратилась в мост, пересекая речушку, и мы остановились, чтобы всласть напиться и поругаться. Потребность в скандале мы ощутили одновременно — а это первый признак удачного партнёрства. Ссорились самозабвенно, так, что искры летели: пытались взбодриться перед полутора часами пешком. Ибо кэбы здесь по ночам не ездят. Анте взбесил меня своей очень странной совестью: той самой, что позволила ему стащить с каминной полки пробирку, но почему-то только одну. Хранитель же был недоволен моим мозгом, вернее, «его отсутствием» (цитата). Потому что я с собой крови вообще не взяла. — Слушайте, ну я полгода без неё жила, и нормально. Кто ж знал! К тому же, над этими культистами ржёт вся столица! Я не думала, что произойдет что-то опасное! — оправдывалась я. — Хорошеньким девушкам можно вообще не думать, но вы вроде хотели от жизни большего, чем роль свиноматки! — шипел Анте, укладывая Гординиуса на обочину, густо поросшую крапивой. Красный молодец поутру будет, чую. То ли Давьер не разбирается в травах, то ли знает толк в мелком гадстве. Вдруг над дорогой вместо ветра повеяло холодом и болью. Сзади донесся шелестящий, обиженный голос: — Оставьте… Жрец… Смерть… Месть… Я резко обернулась, спугнув мотыльков, облепивших мой аквариум с осомой. На дорогу, слабо поблескивая в лучах лунной краюхи, вылетел призрак десятилетней девочки. Стерва Бетти! Мне казалось, кладбищенские жители отстали от нас еще до костровой заварушки, но… Видимо, не все. — Это еще кто? — тоном сварливой бабки поинтересовался Анте, окидывая зеленоватую девочку недобрым взглядом. — Виноват… Убийца… Ненавижу… — продолжал пробормотать призрак, плавая вокруг нас кругами, как щука. Слова текли из стервы Бетти волнами — то громче, то тише, а сама она медленно разгоралась, как вечерняя заря, вернее — как отражение зари в пруду. В груди у Бетти не было искры — её слабого, посмертного огрызка, как у нормальных привидений. Еще у нормальных привидений обычно видно причину смерти — ну, знаете, отрезанная голова, меч в животе, синева лица, коль в деле участвовал яд. У девочки же — ничего… О, прах! Беру последние слова обратно. Проморгавшись, я увидела (а может, новая, «набранная» плотность призрака позволила это), что девочку пополам, от макушки вниз, пересекает тонкая черная леска. Это не девочка, а две половинки девочки, состыкованные очень близки. Как будто её… расщепило. Разорвало. — Бетти! — ахнула я, осененная догадкой. — Ты и есть та, что «умерла на полпути к богу»?! Ты была на костре, Бетти? — Да… — ответил призрак. — Жрец обещал… Будет нормально… Солгал… — Ты погибла в тот момент, когда тебя забирала богиня? — Наверное… — Бетти закрыла глаза. — Ты из Тернового замка? Ты хотела попасть в Луговую школу? — Да… Но я… Испугалась… — Почему ты поселилась на кладбище, а не на болотах? — Бэльбог… Не пустил… Не любит мертвых… По щекам девочки — тоже теперь уже почти материальным — потекли такие же до странности реальные слёзы. Он больше не летала, замерла посреди дороги. Я встала перед ней, как бы нечаянно закрыв собой бессознательного Гординиуса, к которому были устремлены глаза призрака, светящиеся зеленым огнем. — Тинави, а вы ещё долго с ревенантом общаться собираетесь? — рявкнул Анте. Судя по шорохам и ватным ударам за спиной, хранитель поднял с земли Гординиуса и как-то неловко перекинул через себя, на манер подстреленной лани. — Последний вопрос, — я облизнула губы, понимая, что, и впрямь, с такими темпами у меня остаётся всего одна реплика.