— Лепрекону? — ахнула я. И пояснила подруге: — Это браконьер-чучельник, моё первое самостоятельное дело. — Так вот, — продолжил Полынь, — У господина Очоа в журнале я видел ту же графу. Но, в отличие от Марцелы, таксидермист дотошно прописывает, за что именно ему платят… Как у него это принято, Полынь, подбираясь к интересному, стал замедляться, будто пытаясь ввести нас в транс. Меня это не устраивало. Я, напротив, вскочила и забегала по комнате, возбужденно спотыкаясь об углы раскиданных шахматных досок (это Дахху вытащил их — все сразу — хвастаться перед Внемлющим. «Хоть кто-то что-то понимает в настоящих мужских увлечениях!» — радостно тарахтел друг. Укор не вполне по адресу, признаем, но мы с Кадией молчали. Чем бы дитя не тешилось, тем паче, в присутствии гипотетического палача). — Я помню: Очоа продавал чучела туманной лани! А ведь… О-О-О! — завопила я радостно, страшно испугав Дахху: на кухне что-то разбилось. — Да что происходит?! — взревела недовольная, ничего не понимающая Кадия. — Спиртовая эссенция туманной лани закрепляет трансформационные формулы! Но эссенцию фиг добудешь — она подконтрольная, каждый миллилитр, как мило напомнил студент Дорхес! Но ведь чучела спиртуют! А значит — натри чучело на терке — вот тебе и зелье! А браконьеры на то и браконьеры, что ни перед кем ни отчитываются! Я перевела дыхание перед новым залпом гипотез: — И еда — ЕДА! Если используешь эссенцию — нельзя есть и пить ничего, кроме обычной воды, а то помрешь! ТА-ДА! Шептунья под долбанной формулой все это время! Крайне усидчивая иджикаянская шпионка! — я схватила с пола бумаги и торжествующе подбросила их, как кленовые листья в октябре. Когда пергаментный дождь кончился, а Полынь с риском для жизни выловил пару статей из огня, мне предстало огорошенное лицо Дахху в кухонном проеме и удивленное — Кадии. — Э, кхем, а Тинави всегда такая шизанутая на работе? — шепотом поинтересовалась подруга у Ловчего. Он только гордо улыбнулся. — Марцела убивает по лани в месяц уже девяносто лет?… — севшим голосом пробормотал Дахху, вцепившись в поднос. — Но это же ужасно… — Тебе ланей жальче, чем себя? — Кадия волчком развернулась к нему. Полынь вдруг резко нахмурился. — Что? — я заволновалась, обеспокоенная судьбой своего открытия. — Девяносто лет, — куратор постучал по стеклу часов. — Долго. Кадия фыркнула: — Без еды-то? Ну Марцела ж настоящая леди, они и не так над собой изгаляются! Подруга была большой мастерицей жертв во имя красоты. — Но вообще, — продолжила Кад, — Видать, тетка иногда возвращает себе истинный облик. Обжирается впрок — и снова в Марцелу. Так и живет. Диета для шпионов: угробь своё здоровье, называется. А я, наконец, поняла, что конкретно смутило Полынь. — В том-то и проблема, что она не может быть шпионкой, как минимум, иджикаянской, — разочарованно протянула я. — Марцеле уже сто сорок лет. Это для нас нормальная цифра, даже о пенсии думать рано, а иджикаянцы… Любой иджикаянец уже полвека как помер бы. Полынь задумчиво крутил перстни на пальцах: — Вот-вот. И всех остальных людей отметаем по этой же причине. Хм, неужели Марцела все-таки из Шолоха? — А я знал! — заликовал, почему-то, Дахху, приплясывая в дверном проёме. Посуда на подносе опасно запрыгала. — …Знал! Она ведь бережно к лесу относится — ну не стал бы шпион так ради наших деревьев стараться! Я за последние два дня столько про Марцелу прочитал — это колоссально; она действительно лучший управленец из всех, что были у Шептунов. — Да она же тебя убить хочет, фанат ты несчастный! — снова вспыхнула гневом Кадия. Дахху не впервые за утро высказывал расположение к главе департамента. То, что мы «копали» под нее, желая выставить злодейкой в глазах королевы, приносило ему боль. Мы втроём явно были пожестче. — Ну у всех бывают не самые лучшие идеи, — возразил друг. — Зато Марцела сделала магботы. Ты же любишь магботы, Кад! Подруга взвыла: — Ну как можно быть таким, блин… Таким! — в конце интонация Кадии вдруг из гневной стала мечтательной. Дахху слегонца покраснел и неловко начал расставлять чашки. — Эльф. Гном. Дриада, — меж тем, прикидывала я. — Помимо шолоховцев, есть и другие долгожители. Даже многова-а-а-а-ато… Как найти нужного? Мы помолчали. — Надо выяснить, о чем Марцела писала ту магистерскую. Всё сводится к ней, — кивнул Полынь. Вот только сказать легко, а сделать… Нас ждал подвох. В архивах не нашлось этой информации. В библиотеках тоже. Ловчий попросил Андрис Йоукли направить запрос в Башню магов, но ответ разочаровал: «И еще раз доброе утро, Полынь! Йоу, говорят, эта информация находится в Хозне. Туда допускают только доцентов Башни. У меня таких нет». — Что такое Хозна? — удивился Дахху. После некоторой заминки в наших рядах я вдруг вспомнила: — Это аббревиатура — «Хранилище Отвергнутых Знаний». — Кривая аббревиатура, — сразу же поморщился Смеющийся. Я пожала плечами: — Да в нашем городе каждая вторая такая… Так вот, Хозна — это закрытая секция башенных архивов. Документы, проклятия, зелья — там складируют всё, что по тем или иным причинам не прошло аттестацию. Лежит как полная ерунда, так и сильнейшие артефакты — те, что легче спрятать, чем контролировать. Например, крутые зелья, которые производят негуманно, нанося много вреда. Вроде как с эссенцией туманной лани — но еще страшнее. — Куда уж страшнее… — вновь завел свою жалостливую волынку Дахху, и Кадия молча швырнула в него подушкой. — Вот пепел, — Полынь пожевал губами. — Опять вламываться, видимо. — Не-не-не, всё под контролем! — я ликующе улыбнулась. — Я знаю, как попасть в Хранилище! Ребята удивленно на меня воззрились. — Вы ведь помните Гординиуса Сая и то, как он враждовал с мастером Триждыправым? Ну а я помогала Горди в меру сил и свободного времени, — я улыбнулась. — Ты, Полынь, тоже в курсе. Я на ферме «Жухлые яблочки» тебе рассказывала. — Ну и? — куратор нахмурился. — Горди знал Башню, как свои пять пальцев. И всякие тайные ходы в ней. И как-то раз мы с ним подкараулили Триждыправого как раз в Хозне — мастер искал одно супер-крутое лечебное зелье для демонстрации на лекции, а мы поменяли этикетки с соседним. В итоге экспериментальная уже-почти-мертвая лягушка не просто выздоровела, как должна была, а еще и мгновенно размножилась до количества ста штук. Горди говорил, они потом еще три дня их по всему корпусу отлавливали. — Как смешно, обхохочешься, — мрачно сообщил Полынь. Я отмахнулась: — Да мы подростками были. Так вот: заходили мы отнюдь не главным входом. И кажется, я до сих пор помню, как открывается тайный коридор в Хранилище… — Ну хвала небу! — Кадия вскочила и молитвенно вознесла руки к потолоку. — Наконец-то! Хоть сто лет спустя я поучаствую в подобной акции! Пошли, Тинави. Меня дико бесило, что вы вдвоем не брали меня на такие приключения. — И меня. Я с вами, — Дахху сверкнул глазами из-под шапочки. Полынь смотрел на нас с веселым удивлением, но старательно скрывал его: — Вы, значит, хотите тайным коридором пролезть в закрытое хранилище. Вам что, делать нечего? — У меня выходной, творю что хочу, — я вздернула нос. — Я вообще уволена, — Кадия осклабилась. — Мою жизнь спасаем все-таки, — Дахху пожал плечами. — А вы могли бы тут пока прибраться, господин Полынь? * * * Час спустя Дахху, Кадия и я были в Великой Трапезной в учебном корпусе Башни магов. Десятки студентов и профессоров за длинными столами сосредоточенно поглощали мухоморовое рагу и обменивались маг-новостями. Над столами летали, сами по себе, кувшины с ядрено-кислым лимонадом, следя за тем, чтобы серебряные фужеры колдунов оставались приятно-полными.