Полынь представился, предъявил татуировку Ловчего и объяснил, зачем мы здесь. Губы студента изогнулись грустной скобкой: — Госпожа Цайра очень не любит, когда я собираю друзей. Постоянно что-то выдумывает. Конечно же, мы не убивали никаких девушек! Даже не знаю, как можно такое сочинить. Надо перед следующей вечеринкой ей тортик занести. Чтобы она не ругалась, — и молодой господин Дорхес обаятельно развёл руками. За спиной у него маячили силуэты четырех товарищей. Такие же юноши-студенты, очаровательно-беззаботные, со следами бессонной ночи на лицах. — Можно мы все-таки зайдем, проверим? Дорхес отступил, пропуская нас внутрь. Да, вечеринка тут определенно была. Остатки еды на столе, очень много грязных бокалов. Подушки сброшены на пол, на диванах вместо этого валяются раскрытые конспекты. Вдоль каминной полки расставлены крохотные пузырьки с различными зельями. Полынь подошел, стал внимательно читать этикетки. — Только не трогайте! — взмолился Дорхес. — Это очень редкие зелья! Нам каждый миллилитр под расписку дают, чисто перед экзаменами! Полынь в ответ интенсивно потряс бутылочку тёмного стекла — "Спиртовая Эссенция Туманной Лани", — потом посмотрел содержимое на свет. — Поэтому здесь миллилитров по нулям? — невзначай бросил куратор. — Чьи пузырьки, ваши? Дорхес побледнел: — Нет. Ребята принесли. — Мне что-то нехорошо, — пискнул другой студентик и умчал в ванную. Все тактично промолчали. — Зачем вам зелья на вечеринке? — спросил Полынь. Он уже отставил бутылочку и теперь двинул вдоль дивана, поглядывая на конспекты. — А у нас пересдачи в Башне магов сейчас идут, — Дорхес снова улыбался, теперь кривовато. — Вот, готовимся. Совмещаем приятное с полезным. — Вы чьи студенты? — поинтересовалась я. — Мастера Триждыправого. — О-о-о! Сочувствую! Мерзкий мужик! — Ага, — Дорхес нервно косился на Полынь, который трогал пустые бокалы. — Уже на первом занятии всем ярлыки навешал: тебя только в лекари возьмут, тебя только в некроманты, а ты готовься лизать пятки начальству в убогом хуторе… Я покивала: — Он так моего друга срезал. Гординиус Сай — слышали, может? Нет? Тот хотел стать Шептуном, а Триждыправый его в посольство в Иджикаяне сунул. У наших стран еще не было союза, работа в стане врага получалась. — Жесть, — сказал Дорхес, зачарованно глядя на то, как Полынь, аки пёс, обнюхивает плащи студентов на вешалке в коридоре. — Зато сколько мы с Гординиусом пакостей мы этому Триждыправому сделали!.. — я, успокоившись в отсутствии трупов, радостно поддалась греху ностальгии. Полынь еще долго крутился по дому: зашел в ванную, поднялся в спальни, осмотрел кладовки и так далее. Студенты толпились вокруг меня: я просто не отпускала их. Был мой звездный час: я впервые нашла публику, которой можно поведать о немногих "башенных" приключениях моей юности… Но вот куратор вернулся. Несколько раз настойчиво кашлянул. Пришлось с сожалением откланяться. Едва за нами закрылась дверь, Полынь сложил руки на груди: — Что думаешь? — Студенческие годы — это кайф. Жаль, что у меня их не было в классическом смысле этого слова. — Кстати да, — Полынь наклонил голову, — Ты отлично врала про этого друга и ваши похождения в Башне. Отвлекла студентов, чтобы не мешали мне. Спасибо. — Почему врала? — я опешила. — Это всё правда. — Но ведь вы с Кадией и Дахху учились у наставника? — Да, но иногда мы приезжали в город. И встречались там с Гординиусом. Я не сочинила его, Полынь! Он настоящий! Гординиус был чудным парнем (ставьте ударение куда хотите, не ошибетесь). Заносчивый альбинос, всегда в черном, будто пытающийся притушить свой свет, — он выделялся в любой толпе. Правда, к сегодняшнему дню мы не виделись дольше, чем общались до того. А потому всё могло измениться. И как же это странно! Вот есть в твоей жизни человек, и он тебе важен, гуляете регулярно, шепчетесь в ночи, а потом бац — и всё кончилось. И ты сначала такой: о, я никогда его не забуду! А потом проходит время. И старый образ стирается не только в твоей голове, но и в жизни его обладателя. Теннет говорит, что время — это специальная формула для стирания идиотов. Минимум ингредиентов, максимум эффекта. Только жаль, что и хорошие люди под раздачу попадают. Полынь нетерпеливо напомнил: — Так что насчет убийства? — Вероятно, соседка и впрямь не любит вечеринки? Полынь пожевал губами, покивал головой. Потом направился в сторону птичника. — Тогда объясни мне, пожалуйста, несколько фактов, — сказал он и стал один за другим загибать пальцы на свободной руке, — Во-первых, почему на столе десять бокалов из-под вина, тогда как гостей — пятеро? Во-вторых, если пузырёк с эссенцией туманной лани был изначально пуст — зачем приносить его с собой? В-третьих, почему плащи мальчиков пахнут курятником? В-четвертых, почему петух говорит «ре-е-е»? Это у них знак тревоги. И в-пятых… Какие нормальные студенты будут листать конспекты по трансфигурации на вечеринке? Куратор взмахом руки шуганул несчастного петуха и распахнул дверь в птичник. Там было темно. Ловчий сплёл пальцы, зажигая маленький пульсар-огонек. В его неверном голубоватом свете мы увидели в углу пять мертвых куриц. — Вот и наши трупы, — Полынь кивнул. — Прах побери, — испуганно сказала я. — А что же было вначале — курица или девушка? — Курица, к счастью, — куратор вздохнул. — После смерти объекта заклинание теряет силу — неспешно. Часа-двух как раз хватит, чтобы выветрилось. Соседка верно увидела: с крыльца стаскивали девушек. Вернее, куриц в облике девушек. Уже здесь они приобрели изначальную форму. — Но зачем?.. — пробормотала я. — Мальчики совместили приятное с полезным — по своему собственному признанию. Подготовка к экзамену — и разнообразие на вечеринке. — Нет, зачем они убили птиц? — я посмотрела на грустного петуха, мнущегося в дверях курятника. «Ре-е-е-е…» — снова пожаловался он. — Не намеренно. Они просто двоечники. Ты что, не знаешь, как продлить жизнь трансфигурационному алгоритму? — Нет. Магистр нас такому не учил, мы же гуманитарии. — А твой Гординиус тебе не рассказывал? — Почему сразу «мой»?! — Спиртовая взвесь из копыт туманной лани, Тинави. Редкое зелье, подконтрольное, но студентам дают — надо же учиться. Его применяют, чтобы надолго закрепить трансформацию. Только мальчики не учли, что после эссенции запрещено давать подопытному настоящую еду и напитки, кроме как чистую воду, — сдохнет. А курочкам, судя по кайме бокалов, щедро наливали алкоголь. — Прах, — расстроенно сказала я. — Что теперь? — Закрываем дело у соседки и зовём Ищеек. Пусть арестуют студентов, им положены сутки. По мне так мало. Злости можно найти оправдание. Глупости — реже. Эксплуатации тех, кто не в состоянии за себя постоять — никогда. * * * Сидя на замшелом бревне в лесу возле фермы, мы дождались прибытия Андрис Йоукли и ещё одного Ищейки по имени Инвернесс. Коллеги помахали нам, узнали подробности и пошли за студентами. — Йоу, красавчики, а ну сбавили страсти! — кричала Андрис из дома, в чьих окнах заплясали и запрыгали отзвуки заклятий. — Хотя нет, я передумала, колдуйте дальше! Засажу вас надолго, идиоты! — голос девушки наполнился праведным гневом. — Вот тут бы я их и пришиб, — задумчиво кивнул Полынь. — Легонько. Очень удобно — сопротивление при аресте. Я недоверчиво покачала головой: — За пять куриц, серьезно? — Как я уже сказал — за то, что приняли решение за другое живое существо. — Полынь, это куры. Ты знаешь, я сама жалостлива до безобразия, но сегодня ты в ударе. Что за дела? Мы уже подошли к лошадке Димпл. Куратор взобрался в седло, подал мне руку и пожал плечами: — Вчерашний вечер наложил отпечаток. Мы не ладим с братьями. Они уверены, что то, что в пять лет меня продали Ходящим, равносильно тому, как если бы я выиграл в лотерею. Якобы умные люди приняли вместо меня все основополагающие решения на старте, благодаря чему я смог резко двинуть вперёд, а они остались — сами по себе. "Свобода выбора" — ругательство в нашем доме. А я был бы рад, если бы меня не превращали в Ходящего, — Полынь грустно усмехнулся. Я улыбнулась: — Ты только что очень криво сравнил себя с курицей, да?